Будь что будет - Серова Марина Сергеевна - Страница 20

— А почему бы и нет? Я ведь поеду за собственную шкуру воевать.

Из города каждая машина выбиралась самостоятельно, чтобы избежать ненужного внимания со стороны ГАИ. Собрались в колонну уже на трассе и двинулись известным мне маршрутом.

До Безонкова не доехали километра три. Здесь, вдалеке от цивилизации, никто не стеснялся бряцать оружием. Было даже два гранатомета типа «муха». Дела-а-а.

Из серой массы калмыцких гоблинов выделялись двое жилистых парней, которые в стороне от основной кучи готовили оружие.

— Кто это?

— Те двое? — переспросил Кирсан.

— Да.

— Бывшие морские пехотинцы. Я им доверяю.

От автоматов веяло холодом и смертью. Никто не шутил. Я то и дело косилась на Кирсана. Внутри все тряслось.

— Пойдем посмотрим на крепость?

Взяли бинокль и пошли любоваться ландшафтом. В настоящую разведку отправились «те двое».

Мы стояли на опушке леса и обозревали деревеньку. Как я ни старалась, так и не смогла увидеть наших людей.

— И не пытайся. На данный момент они обходят деревню с другой стороны. — Он рассмеялся одними губами. — Как жить хочется, правда?

— Вы все немного больные.

— Перестань, это с тобой страх заигрывает.

Неприятное ощущение. За один день не привыкнуть, кто-то за неделю привыкает, а кому-то и жизни мало.

— Ты что, воевал?

— Я бы не назвал это войной. Просто служба нервная выдалась.

Разведка вернулась через два часа, уже вечером. Ни постов, ни каких-либо приготовлений к отражению атаки они не заметили.

— Отлично. Завтра встанем часика в четыре, и к шести утра все закончится. Видишь кустарник?

— Да.

— Чуть правее овражек.

— Угу.

— Завтра ты там и заляжешь.

От той точки до забора коттеджа оставалось немногим более пятидесяти метров.

Ночь прошла в кошмарных видениях. Кирсан постарался создать мне все условия, но я не могла успокоиться и все спрашивала у него, когда же подъедет Ежов. То, что он привезет спецов, я не сомневалась. За исключением двоих, вся остальная «армия» Алмаева состояла из дилетантов, в успех предпринятой нами акции я не верила.

— Таня, вставай.

Я продрала глаза и пулей вылетела из «девяносто девятой». Не помню, чтобы я когда-нибудь так шустро просыпалась.

— Фээсбэшники приехали?

— Нет.

— И что ты собираешься делать?

— То, что и хотел.

— Но у тебя же мало людей!

— Ты не учитываешь внезапность нападения.

Кирсан чмокнул меня в щеку, дал «Калашников» калибра 5, 45 и, напомнив мое место, занялся остальными.

Я залегла, передернула затвор и поставила оружие на предохранитель. Страшно, черт. Одна совсем.

Почему-то долго не начинали. Я нервничала.

Уткнулась головой в землю и тихонько стучала зубками. Страшно и холодно.

Выстрелы из гранатометов возвестили о начале боевых действий. Автоматные очереди разрывали воздух и вскоре слились в сплошную трескотню. Перепуганная, вскочила на ноги, потом опомнилась и снова залегла.

Из окон коттеджа повалил дым.

Я пришла в себя и поймала в прицел оконный проем верхнего этажа. В окне никто не появлялся.

И хорошо. Никого не хотелось убивать.

Взяла и выпустила очередь над самым окном.

Так просто. Увидят полный магазин и засмеют.

Вскоре наступила тишина. Что-то подозрительно быстро все закончилось. Я была счастлива, что мы победили.

Нога заблокировала автомат, а нож уперся в кадык.

У меня все опустилось.

— Поднимайся.

Как он подкрался ко мне, я не заметила. Вор в магазине, человек с электрошокером посреди трассы, я запомнила его лицо навсегда.

Огромные кошачьи глаза, широкие скулы, квадратный подбородок, прямой нос.

— Еще живешь, молодец.

Его движения были столь плавными и быстрыми, что я чувствовала себя опутанной невидимой паутиной, из которой никогда не выбраться.

Только теперь я разглядела в нем профи.

О чем я?! У него даже не было огнестрельного оружия. Он пришел за мной с одним ножом.

Настоящий солдат, выполняющий свою работу. Лицо не передает эмоций. Серые глаза смотрят на меня с полным безразличием. Такой не будет раздумывать — убивать ему или нет. Я для него враг.

— Тебе явно недоплачивают.

— Зато никогда гонорары не задерживают. За тебя я не попрошу и цента. Будем считать это реваншем за тот бросок в магазине.

— А как же свидание на улице?

— Ты не умерла. Сегодня я устраню это недоразумение.

Меня притащили на двор и поставили на колени перед Водокоевым.

— Здрасте, сучка.

Он плюнул мне в лицо. Пришлось утереться.

— Вы только посмотрите, какую цацу завел себе удравший от нас господин Алмаев.

Меня со всех сторон окружили вооруженные люди.

— Тебя ведь отпустили целую и невредимую. — Он сел передо мной на корточки и взял за подбородок. — А теперь не надо никого винить. Твой благодетель в штаны навалил и убежал. Хватит ему в тебя свой карандаш совать.

— Мы не…

— Молчи, сучка. Сейчас ты посмотришь. Приведите Леню.

Он молча ждал, пока исполнят его приказ.

Вскоре я увидела полуголого мужчину. Правая рука у него была оторвана. Обрубок перетянули жгутом и, видимо, ввели наркотик, потому как он находился в полубредовом состоянии.

— Ты считаешь, что должна жить после этого.

Тебя ждет веселая смерть, выкопай себе могилу, потом мы немного повеселимся, нас всего четверо осталось.

Принесли инструмент. Я стала ковыряться в дерне и тут же получила чем-то поперек спины.

Пришлось работать быстрее.

Земля была мягкая, и дело — как я этого не хотела! — продвигалось.

Водокоев вернулся и предложил водички. Я не отказалась.

— Скажи мне, где стойбище этого чукчи. Впрочем, они оба чукчи. Откуда они едут? Откуда?!

Один говорит, что мне не жить, другой напрямую пытается меня прикончить.

Водокоев, кроме Кирсана, был зол еще и на главу семьи. Очень кстати. Скажи я, где живет Кирсан, и ответный удар последовал бы незамедлительно. Но Алмаев, если жив, — хоть бы с ним все было нормально! — поедет ведь к себе.

— Ошибаешься, один калмык, а другой китаец.

— Не учи меня, женщина. Отвечай на вопрос.

— Он приехал ко мне и сказал, что намерен разделаться с тобой. Я решила посмотреть.

— Откуда он узнал, где я?

— Не знаю.

— Ты брешешь! Я передумал хоронить тебя здесь. Придеться засыпать начатое и копать заново. — Он прочертил носком ботинка линию в двух метрах левее.

Я, потеряв контроль, кинулась на него с лопатой. Охрана не проявила должной расторопности и не смогла оградить шефа. Сталь задела голень, причем здорово. Гриша свалился как подкошенный и дико завыл.

— Ногу отняла, бля! Убейте ее, убейте!

Один из людей уже передернул затвор.

— Нет, стойте, стойте. В могилу ее, живьем, в могилу!

Меня схватили, связали руки за спиной и, ударив чем-то по затылку, кинули в яму.

Я на мгновение потеряла сознание, а когда очнулась, то услышала лязг лопат и почувствовала тяжесть земли.

— Быстрее, быстрее, видишь, глаза вылупила, блядь! Сейчас рыпаться начнет!

Они закапывают меня заживо. Нужно пошевелиться, но я не могу. Я ЕЩЕ ЖИВА, ГОСПОДИ!

— А-а-а, — застонала я, — скажу.

— Стойте! — разъяренный Водокоев, опираясь на плечо холопа, приковылял к краю ямы.

— Чего ты бормочешь, жить захотелось?

— Я скажу.

— Вы слышали? Она скажет. Тебе надо кричать, дура: «Я дам, я дам вам всем, только не губите!» А ты задумала мне все рассказать. Слушаю тебя, сучка.

— Жить.

— Посмотрим, чего стоят твои слова.

Я лежала в яме на боку и молчала.

— Продолжайте.

На меня снова посыпалась земля.

— Скажу. Скажу все.

Засыпать перестали.

— Итак…

Я сказала адрес в Элисте, почти точно. Соврала чуть-чуть — но ведь это была почти правда! — и закрыла глаза.

— Она ваша, — бросил Водокоев и пошел в дом.