Дело о драгоценных рыбках - Родда Эмили - Страница 19

— Не окажете ли вы нам любезность? — обратился к нему Элмо. — Не объясните ли вы нам, в чем тут все-таки дело?

— Конечно. Я в долгу перед вами. Я работаю в Канберре, в Управлении по борьбе с наркотиками. До нас дошли сведения о том, что по морю через Баньян-Бей должна быть переправлена большая партия кокаина. Мы были почти уверены в том, что здесь живет кто-то, кто, притворяясь обычным мирным жителем, получает товар и поставляет его в Сидней.

— Кто-то вроде Гарри, — вставила Блисс. — Он тут околачивается всего пару месяцев.

— Да. Или вроде Мела Мойстена. Он тоже здесь недавно поселился. Но все не так просто, мисс Белл, — продолжал Энди. — Это мог быть и кто-то, кто живет тут достаточно давно. Кто-то, кто очень любит уединение и у кого больше денег, чем можно предположить. — Он обвел взглядом уютную комнатку и поднял брови.

Блисс нахмурилась. Санни прыснула в кулак.

— Отдел направил сюда Мима и Аллена, чтобы они пожили тут пару месяцев под видом старичков-супругов. Они разведывали обстановку и давали нам знать, например, когда на горизонте появляется яхта, — продолжал Энди. — Но им необходима была помощь. Поэтому я и приехал сюда.

Он помолчал немного.

— Я хорошо знаю это место, потому что вырос здесь. Кроме того, я был довольно хулиганистым подростком, поэтому, если бы местные меня и заметили, никому бы в голову не пришло, что я полицейский. У меня были основания считать, что мисс Белл много чего порассказала им обо мне.

Блисс смущенно закашлялась. Энди улыбнулся.

— Я остановился у своей матери и старался поменьше высовываться, а сам пока выяснял, кто из местных может входить в банду, — говорил он. — Я был почти уверен, что Мел и Фей Мойстены тут ни при чем, и занялся вплотную мисс Белл. — Он снова усмехнулся. — Как в те старые добрые времена, когда я был еще ребенком и рыскал вокруг ее дома.

Блисс фыркнула.

— Твое счастье, что я, совсем как в старые добрые времена, не поймала тебя и не сдала Блуэтту, — проворчала она.

— Скажу вам, — снова заговорил Энди, — что Блуэтт ничего не знал обо всем этом. Мы не хотели посвящать его в детали операции. Кроме того, он сам мог быть в этом замешан.

— Человек не может быть мошенником, если он круглый идиот, — заявила Блисс. — Если бы он удосужился рассказать, что случилось прошлой ночью, нам не пришлось бы убегать от него.

— Да он и сам ничего толком не знал, — отозвался Энди. — У него был приказ — не спускать с вас глаз, — и он выполнял его. Правда, боюсь, что временами он слишком уж усердствует. — Он вздохнул. — Бедный старик Блуэтт.

— Он нас терпеть не может, — язвительно сказала Санни. — По-моему, он считал, что нам следует просто делать то, что он велит, не высовываться. И потом, он с самого начала был против нашего появления в Баньян-Бее.

— Как, впрочем, и я! — воскликнул Энди. — Когда вы приехали, я проклял все на свете. Шесть подростков крутятся под ногами. Я боялся, что вы нам все карты спутаете. Может, даже спугнете торговцев наркотиками как раз тогда, когда мы уже готовы были заманить их в ловушку. — Он засмеялся. — Я делал все чтобы выжить вас отсюда. Услал Мела в Сидней, оставил вас без электричества и телефона. Но все напрасно.

— А что вы там говорили насчет моих рисунков? — Я просто умирал от любопытства.

— Давай сюда свой альбом, и я покажу тебе.

Я достал альбом с обогревателя, на котором он сушился. Тот все еще был немного влажным, но уже не так сильно. Я протянул его Энди, и тот осторожно перелистал страницы, пока не добрался до рисунка, на котором рыбак Гарри был изображен без бороды и в приличном костюме.

— Когда я обыскивал дом, я исследовал каждую мелочь, которая могла бы рассказать мне что-нибудь о вас, ребята, или о хозяевах дома. Но я и предположить не мог, что наткнусь на портрет Гарри Давкинса. Видишь ли, именно так Гарри выглядел, когда мы встречались с ним два года тому назад в Аделаиде.

— Я просто рисовал людей «наоборот», — пояснил я.

— Вот именно. Гарри тоже знал этот фокус. Он отпустил бороду и превратился в чучело — как раз «наоборот» по отношению к своему обычному внешнему виду. Я сам не узнавал его — до тех пор, пока не увидел твой рисунок.

— Неудивительно, что он подозревал, будто ты что-то знаешь, Том. Неудивительно, что он похитил и тебя, и твой альбом и пытался тебя разговорить, — воскликнула Лиз.

— Да, — кивнул Энди. — Портрет Гарри был серьезной уликой против них. Но это еще не все. Взгляни-ка сюда.

Он открыл картинку, на которой Гарри ловил рыбу.

— Ты очень хороший художник, Том. Ты очень тонко подмечаешь все детали.

— О чем это вы?

— Посмотри на эти круги на воде. Их слишком много. Как только я увидел их, я сказал себе: «Вот оно! Там плавает аквалангист, который насаживает рыбу на крючок Гарри. Вот как они переправляют кокаин на берег». И я оказался прав. Наконец-то мы напали на след. И все благодаря тебе.

Лиз и Санни одобрительно похлопали меня по спине. Я почувствовал, что краснею. Энди развел руками.

— Вот только то было скверно, что Гарри тоже видел рисунки, когда обыскивал дом. С этого и начались все твои неприятности. Он был уверен, что ты что-то знаешь. Он решился переправить тебя на яхту, потому что была почти ночь и бушевал шторм. Он рассчитывал, что никто не заметит твоего исчезновения. Так оно едва и не случилось. Я ничего не видел. Если бы твои друзья не подоспели вовремя, ты бы пошел на корм акулам.

Я содрогнулся. Внезапно городской шум, гарь, выхлопные газы, хулиганство показались мне не такими уж неприятными вещами. Что-то я устал от этой мирной жизни.

Когда Энди ушел, Блисс наделала еще бутербродов.

— Мы можем себе позволить отпраздновать, — сказала она. — Хотя я сама не знаю, чему радуюсь. Я должна чувствовать себя оскорбленной до глубины души. Подумать только — меня считали сообщницей торговцев наркотиками!

— Но вы самая подходящая кандидатура, — заявила «тактичная» Ришель.

— Да ну? — Блисс опять нахмурилась.

Ник закрыл лицо руками. Но Ришель не испытывала ни малейшего смущения.

— Том говорил, что у людей искусства не особенно много денег. А у вас полно очаровательных безделушек, например, эта чудная лампа Дикси, и эти настоящие персидские покрывала, и три дома, ну и все такое. На все это нужны деньги.

Блисс медленно повернулась лицом к ней. И вдруг неожиданно разразилась хохотом. Все ее огромное тело ходило ходуном. На глазах даже слезы выступили.

Она вышла на веранду, хлопнув дверью. Там в ряд стояли ящики. Она вытащила из одного сверток и развернула его.

— Вуаля!

В ее руках было основание для лампы Дикси. Танцующий слоник в розовой юбочке.

Ришель издала восхищенный возглас. Все остальные застонали. Блисс засмеялась и начала распаковывать остальные свертки. Зебра в теннисном костюме, горилла в ночном чепчике, фламинго в блестящих галошах. Ришель была в восторге.

— Но откуда у вас все это? — едва могла вымолвить она.

— Дикси — это я, — просто сказала Блисс. Ришель смотрела на нее во все глаза.

— Но этого не может быть. Дикси живет в лесу, далеко на севере. Я про нее много читала.

— Ты читала то, что я велела моим агентам сообщить прессе, — хихикнула Блисс.

— Но зачем — зачем такая таинственность?

— Если люди узнают, что я и Дикси — одно лицо, они перестанут серьезно воспринимать мои скульптуры. Меня считают настоящим художником, а не человеком, который делает игрушки вроде этих. Но, с другой стороны, я должна на что-то жить. Откуда у меня, вы думаете, мое состояние? Уж никак не от продажи моих серьезных работ, уверяю вас. Они не окупают даже моего ежегодного счета от бакалейщика.

Она прижала палец к губам.

— Но все это строжайшая, страшнейшая тайна. Никому ни слова. Договорились?

— Договорились.

Блисс протянула слона в юбочке Ришель.

— Прими это от меня с наилучшими пожеланиями, — сказала она. — Нужно только вставить проводки и сделать простенький абажурчик. Это не будет дорого стоить.