Наследник царских кровей - Серова Марина Сергеевна - Страница 18

– Нас с Никитой весь день не было, то есть времени преступник имел море. Но двор охраняемый, подъезд жилой, его должен был хоть кто-то видеть. Надо еще жильцов дома опросить, особенно того подъезда, в котором квартира Алмазовых расположена.

– Женька, ты нервничаешь. – Генка обнял меня за плечи, легонько притянув к себе. – Колись, Охотникова, во что ты опять вляпалась? И кто этот мальчишка вообще?

– Больно круто забирают? Как думаешь?

– Мы, конечно, и не такое видали, но да, тротил – это больно круто, чтобы маленького мальчика убрать. Разве что он наследный принц незнакомой державы. Или преступник знает, что мальчишку охраняет профи. Значит…

– Значит, он сам является профессионалом, – закончила я мысль приятеля. – А из этого, в свою очередь, следует, что он мог совсем не наследить. И в этом направлении что-либо нарыть мне не очень светит.

– Может, посвятишь в подробности?

– Прости, но никак. Я охраняю мальчишку, его родители недавно попали в автомобильную аварию. Вот факты, которые ты можешь проверить по своим каналам. Все остальные события представляют собой клубок, который еще предстоит распутать. А сведения, которыми я располагаю на данный момент, не могу разглашать без разрешения своего клиента.

– Женька, зачем ты так? Я же не следователь и не веду допрос. Просто хотел помочь чем смогу.

– Ты же знаешь, частный детектив в процессуальном плане фигура мутная. Щемить пытаются со всех сторон. Считай это рефлексом, выработанным годами и лично к тебе отношения не имеющим. А помочь ты действительно можешь, и я уже сказала чем.

В этот момент в кармане приятеля зазвонил телефон, избавив его от надобности отвечать. Генка взял трубку и обменялся с собеседником парой фраз. Я тихонько отстранилась и приготовилась возвращаться. Судя по всему, взрывчатку обезвредили.

Завершив разговор с подчиненным, приятель заметно посуровел. А может, обиделся на мою последнюю фразу. Бросил отрывистое:

– Поехали, – уселся в «фольк» и хмуро отвернулся к окну.

– Все нормально прошло?

– Да. Тротила было немало, чтобы уж наверняка…

– Генка, неужели ты из-за меня так переживаешь? – рассмеялась я. Видимо, друг детства сейчас представил, как собирает по остаткам подъезда и лестницы фрагменты наших с Никитой тел. – Не парься, все обошлось. Глядишь, начальство премирует за предупреждение взрыва. А все почему? Потому что у меня глаз – алмаз.

– А сама ты – магнит. Для неприятностей. Опасная у тебя, Охотникова, профессия.

– Они у нас обоих опасные, и к этому нас готовили практически с младых ногтей. Так что за помощь буду благодарна, если без лишних вопросов. Но не спасать, не лечить меня не надо. Поругаемся.

– Понял, не дурак. Только следователь вас захочет допросить. Тебя и Никиту, и квартиру опечатать придется.

– Вот блин, – вырвалось у меня.

– Сама понимаешь, таковы правила. Со следаком своим я поговорю, давить на вас он не будет, но еще немного продержит, уж не обессудь.

– Ладно, куда деваться. Только распорядись, будь добр, чтобы твои люди не скрывали важную для меня информацию.

– Будет сделано, моя госпожа, – дурашливо прошептал приятель.

Мы уже подъехали к нужному подъезду. Во дворе еще была заметна всеобщая суета, хотя народу вокруг сновало куда меньше. Жителям дома, эвакуированным на время операции по разминированию двери, разрешили вернуться в свои квартиры. Некоторые особо ретивые еще вертелись рядом с сотрудниками полиции. Приятель подозвал следователя, перемолвился с ним несколькими словами и подвел ко мне:

– Вот, Евгения, прошу любить и жаловать, Максим Петрович…

– Можно просто Максим, – засмущался молодой человек.

– Как выяснилось, Максим наслышан о Евгении Охотниковой, только не подозревал, что мы с тобой, Женька, давние приятели.

– Могу представить, – прокомментировала я.

– Я проинструктировал Максима на предмет сотрудничества. Он вас с твоим подопечным быстренько опросит, и ребята опечатают квартиру.

– Никите нужно будет вещи собрать на первое время.

– Евгения, никаких проблем, разбудите мальчика, и пройдем в квартиру.

Генка сослался на неотложные дела и умчался, заверив, что свяжется со мной, как только появятся новости по делу. Я растолкала Никиту, и мы вместе со следователем поднялись в квартиру Алмазовых.

– Еще долго? – сонно пробормотал мальчишка. – Здесь так много народу.

– Уже нет, почти все разъехались, ты, Никита, все веселье проспал.

– Потерпи еще немножко, приятель, мы постараемся не затягивать процедуру опроса.

– Можешь пока собрать вещи, необходимые на первое время. Полицейские квартиру опечатают.

– Зачем это?

– Поверь, так положено. Ваша квартира теперь место преступления, хоть и не свершившегося, к счастью.

Никита хмуро кивнул и ушел в свою комнату. Я проводила его настороженным взглядом. Мы со следователем прошли в гостиную и расположились на диване.

– Максим, у меня большая просьба: не дави на парнишку. Ему досталось сегодня, да и день получился слишком длинным.

– Мальчику есть что скрывать? – мгновенно сделал стойку следак.

– Вот за что я вас, полицейских, трепетно люблю, так это за чрезмерную чуткость. Запомни: каждому живому человеку есть что скрывать. Только секреты у всех разные. Мальчик недавно мать потерял, отец лежит в коме, только попробуй его расстроить! – рассвирепела я.

– Не кипятись так, я не знал.

– Там, на фаске, пальчик остался, вы взяли его? – перешла к выяснению интересующих меня вопросов.

– Не удалось, в перчатках работал ваш приятель, так что не порадую ничем.

– А что спецы про устройство говорят?

– Ничего необычного. Сказали, работал профи, правда, не очень высокого уровня. Но следов он не оставил. Опрос жильцов дома и подъезда ничего особого не дал, – бодро рапортовал Максим, – никто не заметил ничего подозрительного.

– Спецы не говорили, сколько времени заняли изготовление и установка взрывного устройства? Примерно, конечно.

– Это очень сложно точно установить. Зависит от типа бомбы и квалификации исполнителя. Наши ребята предполагают, что он…

– Тратил время только на установку устройства, а собирал его в другом месте? – предположила я.

– Правильно. Как ты догадалась?

– Сама бы сделала так. Это минимизирует риск быть замеченным, а значит, опознанным.

– Конечно, вот его никто и не видел.

– Но есть один нюанс.

– Интересно какой?

– Скажи, Максим, какая разница между мужчиной и женщиной? – ответила я вопросом на вопрос.

– Ну, э-э… – Следователь покраснел и замялся.

– Я не физиологию имею в виду. Представь толпу движущихся людей обоего пола.

– Представил.

– Уже хорошо, – съязвила я. – Какие отличия бросаются в первую очередь в глаза?

– Не знаю. Одежда. Макияж…

– Ты никогда не видел женщину в брюках? Или мужика с подведенными глазами? Перехвалила я тебя. Женщины постоянно таскают с собой сумки. Разных форм и объемов. От малюсеньких клатчей, в которые едва влезет тюбик губной помады, до громадных торб, способных вместить в себя гору разной ерунды. А мужчины обычно ходят с пустыми руками или с небольшой борсеткой. Ведь устройство было не маленьким? Так?

Максим обескураженно кивнул.

– Значит, нужно еще раз опросить жильцов и охрану. На незнакомого мужика с большой спортивной сумкой или «дипломатом» должны были обратить внимание. И неосознанно запомнить. Да, кстати, это вполне может быть завсегдатай уютного дворика. Кто-нибудь из обслуживающего персонала, работник SPA-салона или кафе. Короче, проверить надо всех, даже жильцов.

– Очень ценное предложение. Завтра с утра и займусь. Спасибо.

– Да не за что. Это все бесполезно, если исполнитель женщина.

– Нет! – азартно вскричал Максим. – Должен быть мужик: оттиск пальца довольно крупный.

– Хорошо, если так. А на что должен был сработать взрыватель? На оборот ключа?

– Наши техники не могут пока сказать. Может, даже на легкое прикосновение к двери или толчок. Ребята считают, это просто чудо, что ты заметила устройство.