Раскинулось море широко - Белоусов Валерий Иванович "Холера -Хам" - Страница 8

Заходи в купэ (именно так!) первого класса старичок… а там, скромно потупив изумрудные глазки, сидит золотоволосое создание… а из-под кружевного платьица – как у куклы Мальвины, эдак панталончики с шёлковыми лентами на лодыжках выглядывают… А кукла глазками шпиль-шпиль…

Некоторые приставать ещё до Раздельной начинали… ах нет, я не такая, я жду трамвая… ну, разве что по глоточку… и спи, милый старичок, отдыхай…

Только как-то раз Мальвина с дозой снотворного изрядно переборщила – уж больно старичок был боек, Царствие ему Небесное…

И теперь сидит она на Карантинной пересылке…

«Прощай, моя Одесса, мой славный Карантин…

Нас ныне угоняют на остров Сахалин…»

На чём повезут-то? А тебе не всё ли, шмара драная, равно? Ну, на «Херсоне»… мальчик, девочка – какая в попу разница!

Глава третья. Он.

«Що, опять?!» – воскликнет Взыскательный читатель… Да. И опять ОН – весь в белом трико…

Увы… но треугольник – самая устойчивая фигура… во всяком случае, так написано в гимназическом учебнике Краевича…

Так что мы с вами категорически уходим от традиций Холливуда (Главный положительный герой – подруга главного героя – отрицательный злодей Иффан Ифффаноффич Шшиффаго… )

А кстати, откуда он взялся, этот Холли, так его налево – вуд?

Жил-был, по легенде – в городе Рыбинске Ярославской губернии портной… и был он очень неудачным портным, таким, что у него и ножницы были заржавелые, и все лезвия в заусеницах… И портной этот любил путешествовать… настолько, что судьба занесла его в далёкую Калифорнию…

Но и там дела по -портновской части у него не заладились… ему умные аиды так прямо и говорили, мол, шлемазл, хоть бы ты уже себе ножницы заточил, посмотри, как они у тебя зацепляются… зацепляются… зацепляются?! Замечательно зацепляются!

И запатентовал портной застёжку – «молнию»…

И купил себе лопату – деньги грести.

И потом решил себе – а куда эти шальные деньги вложить? В нефть? В сталелитейную промышленность?

Но нет, был бывый портной человеком романтическим, а может, любил святое искусство, или молоденьких актрисулек… Но основал он… фамилие у него была Мейер… просто Мейер… Метро-Голдвин Мейер…

А вы говорите – Холливуд, Холливуд… да бывали мы в энтих Холливудах!

Итак…

Если порт Одесский – это яркие солнечные лучики, пляшущие сквозь распахнутые настежь иллюминаторы на переборках, весёлый гомон и кандальный звон, запах пряностей и дёгтя, отчаянная божба амбалов и изящные реверансы «жоржиков», за локоток провожающих своих поминутно всего пугающихся дам под кружевными зонтиками к белеющему эмалью трапу…

То порт Кронштадский…

В серо-сизом тумане встаёт перед нами остров, на который никогда не вступала нога иноземного захватчика… Недаром Пётр Великий завещал потомкам:«Оборону флота и сего места держать до последней возможности!»

И сдержали – наказ петровский…

Кронштадт! Гнездо героев, откуда на океанские просторы белокрылыми птицами вылетали русские корабли… Откуда уходили к Антарктиде – Лисянский и к Японии – Путятин… И откуда начиналась дорога славы к Чесме, Наварину, Синопу…

Многое помнят кронштадские форты, двумя дугами огородившие Финский залив от неприятеля – от славных залпов Красной Горки (Каперанг Чичагов:«Захожу это я шведскому флагману с кормы – да как ебалызну всем бортом! Ой, извини, Государыня-матушка… – Ничего, продолжайте, АДМИРАЛ, я Ваших морских терминов всё одно не понимаю…») до кровавого позора Роченсальма… («Что ж ты, Зиген-Нассау, сволочь – с русским флотом наделал?»)

Многое видели старые, в три охвата, ивы, смотрящие в прозрачное зеркало Петровского дока…

Строгая Якорная площадь, выложенная чугунными плашками, отдающая честь величественному собору… Флотская чистота и строгость – на по петровскому шпагату проложенных улицах… Красный казённый кирпич, синева гюйсов, белизна голландок… Цитадель флота Российского… и командиром над всем этим – адмирал Макаров!

Да, тот самый, который говаривал: «В море – дома!» (И чей славный потомок, комфлота, оставшийся в глубине души лихим командиром эсминца, адмирал Головко, недоумённо спрашивал:«А зачем молодым офицерам жильё? На борту корабля вполне достаточно места для нормального отдыха… Оставление офицером корабля для схода на берег, не вызванное интересами службы, есть признак распущенности!» А когда товарища адмирала спрашивали о том, как же тогда товарищам офицерам вести семейную жизнь – он отвечал, что для семейной жизни достаточно трёх часов два раза в неделю, в ночное время… спартанец, однако!)

И вот теперь Степан Осипович, великий мореплаватель, на «Витязе» бороздивший Тихий океан и на могучем «Ермаке» проламывавшийся напрямик к Северному Полюсу… надёжно заперт у безбрежных вод Маркизовой лужи… так же как его легендарный ледокол – ставший кронштадтским портовым судном… Бич-камер! Береговой моряк…

Впрочем, не место красит человека… Вот, «Ермак» спас из ледового плена броненосец «Генерал-Адмирал Апраксин», севший на каменную банку… вот, Макаров навёл должный порядок в кронштадтской Морской госпитали (именно так!)… а в открытое море их всё – таки тянуло… неудержимо!

Каков поп – таков и приход… макаровским адьютантом, а точнее…

Адьютантом штаба кронштадтского порта, заодно – адьютантом главного командира, военного губернатора, и до кучи уж командиром миноноски (именно так!) номер 29 – был он…

Семёнов Владимир Иванович… лейтенант, «академик», почти всю свою службу проведший в плаваниях на Дальнем Востоке… 35 лет… потомственный дворянин, холостой…

Не думайте, что адьютант – это такой холёный хлыщ, с прилизанной, набриолиненной шевелюрой, с нафиксатуареными усиками, в начищенных ботиночках, украшенный витым аксельбантом… Хотя это подлинный портрет нашего нового героя!

В данном случае – внешность обманчива… и на уме у Семёнова – не только вист, парусные гонки и чужие (адмиральские) жёны… (Автор опять клевещет? Ну, знаете, был инцидент… с супругой Зиновия Павловича Р… а Степан Осипович за своего воспитанника вступился… м-да… чуть ведь до Государя не дошло… )

Уроженец Питера, тринадцати лет был отдан Семёнов в Корпус…

Да знаете ли вы, что такое Морской Корпус?! Петровской волей учреждённый, егда рёк державный плотник «… Быть Математических и Навигациях, то есть мореходных хитросно наук – учению», стал он – быть…

От московской Сухаревской башни, в подвалах которой чудесник Брюс варил злое чародейское золото и писал вещую «Чёрную книгу» на листах из мертвецкой кожи…

До широких просторов над державной Невой, до великолепного дворца, построенного Волковым… известным масоном… вы видите, как над зданием трепещет и щёлкает на ветру длинный вымпел?

А внутри – ох, на это стоит посмотреть… стоит сюда заглянуть хотя бы ради одного Столового зала…

Это не просто зал – это самый большой бесколонный зал в России. И держится его потолок – на могучих якорь-цепях, приклёпанных к стенам… Зал столь велик – что, как говаривал «черный гардемарин» Колбасьев (великий флотский связист и великий питерский джазист) – в этом зале вполне мог бы поместиться шестисоттонный миноносец… Впрочем, наш герой увидел в Столовом зале бриг «Наварин» – со всеми его мачтами, снастями, пушками… 21 метр длиной. Учебное, знаете ли, пособие… а когда давались балы – на «Наварине» зажигали бортовые огни… было очень красиво… а по стенам – флаги, гербы, славные трофеи…

А пойдёмте дальше? За Столовым залом – длинный коридор… картины Айвазовского и других славных маринистов… портреты выдающихся русских моряков – воспитанников корпуса – адмиралы Ф. Ф. Ушаков, Д. Н. Сенявин, Ф. А. Клокачев, М. П. Лазарев, П. И. Рикорд, П. С. Нахимов, В. А. Корнилов, В. И. Истомин, Г. И. Бутаков… а вот питомцы Морского корпуса И. Ф. Крузенштерн и Ю. Ф. Лисянский – колумбы росские (именно так!) совершившие в 1803-1806 гг. первое российское кругосветное плавание… Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев увековечившие свои имена как первооткрыватели Антарктиды… много, много славных имён… и мимо этих портретов каждых Божий день пробегают юные воспитанники… какой гордостью наполняются их сердца… как хочется хоть капельку походить на них!