Марсианин - Богатырев Александр Николаевич - Страница 9

Когда же он спросил о параметрах этого технического чуда-юда, то удивился еще больше – параметры машины соответствовали параметрам изделий десятилетней давности.

«Антиквариат какой-то!» – подумал Николай, но вслух ничего не сказал.

Меж тем Лена выдала несколько ценных советов по улучшению какого-то стиха, видно, совсем недавно написанного хозяином. Тот, недолго думая, внес изменения в текст. Как отметил Николай, сделал он это очень быстро и ловко. Чувствовался весьма длительный опыт использования этой англоязычной клавиатуры. Наконец всей троице надоело испытывать терпение остальных, они прервались, закрыли американскую планшетку и, подхватив обалдевающего Николая, отправились-таки на коллективный ужин.

Часть II

Марс

Ветер звездных странствий

После ужина Михаил осторожно справился насчет того, были или не были объявления о чрезвычайной ситуации.

Оказалось, что объявлений не было. Ни о каких пропажах групп также не сообщалось. Хозяин заверил всех, что ему-то участковый доложил бы сразу. Это успокоило. Похоже, «буран» был явлением достаточно локальным, чтобы у руководства спасателей и прочих ответственных лиц особой тревоги не вызвать. Решили с сообщениями о себе не спешить, а повременить до следующего утра. Тем более что до контрольного срока было еще очень далеко.

– Борис Ефимыч, я видел, у вас гитара есть. Давайте Леночке дадим, а она нам споет, – подал голос Николай.

– О! Она умеет еще и петь, и играть на гитаре? – поразился Каменский. – Ах, ну да, вы же туристы. Среди вас многие с гитарой управляются. Сейчас принесу.

В его глазах блеснул интерес.

Группа заворочалась, предвкушая удовольствие, а Леночка зарделась от смущения.

Через минуту вошел хозяин, аккуратно неся гитару. Сразу было видно, что гитара откровенно не массового производства. Это был именно Инструмент.

– Пожалуйста! – подал он ее Лене с полупоклоном.

– Ну что вы! – начала было ломаться та, но Эля ее подбодрила:

– Лен, давай! Я подпою, уважим хозяина.

– На пару они поют – это ва-аще! – восторженно прошептал на ухо Борису Ефимовичу Николай.

Лена, взяв несколько аккордов, смущенно попросила разрешения «чуть-чуть перестроить».

– Конечно, конечно! Перенастраивайте, – подхватился Каменский. – Ведь я же ее под себя настраивал, а вам, конечно, другое нужно.

– Что будем петь? – спросила Лена у Эли, когда инструмент был настроен.

– Что-нибудь из своего, – подал голос Михаил и лукаво указал взглядом на сидевшего к нему спиной Владимира.

Лена еле заметно кивнула и посерьезнела. Пошептавшись с Элей и придя к какому-то соглашению, она тронула струны.

От Юли перемигивание Михаила с Леной не укрылось. Она подобралась, как кошка при виде ничего не подозревающей мышки. На ее лице появилась хищная улыбка. Она приготовилась не только слушать, но и наблюдать.

– Ой, подождите! – спохватился Борис Ефимович. – Вы не будете возражать, если я вас запишу?

Получив согласие, он пододвинул микрофоны, ранее стоявшие в углу комнаты, к Лене и, включив аппаратуру, стоявшую там же, в углу, уселся на свое место.

На несколько секунд повисло молчание, среди которого раздался шепот шутника Николая:

– Слушайте, слушайте! Это звучит ветер звездных странствий!

Лена перебрала струны, взглянула на Элю и, получив от нее кивок, начала петь. Со второй строфы песню подхватила Эля.

Пели они долго и самозабвенно. О просторах Земли, о Великой Стране, о людях, поднявшихся к звездам и покоряющих просторы космоса.

Борис Ефимович, явно ожидавший, что будут петь о походах, снегах и палатках, был приятно удивлен. И это удивление все росло по мере того, как он вслушивался в песни. Пели романтики. Но не романтики приземленные, зарывшиеся в быте и смакующие его мелочи, не романтики бродяжничества по лесам и прочим просторам.

Перед ним были Романтики Великого Похода Человечества. Похода В Светлое Будущее. Похода К Звездам. Именно так и только так – все с большой буквы.

Даже если они пели о людях и их чувствах, то это были не знакомые и приевшиеся Борису Ефимовичу попсовые штампы, так сильно загадившие ныне даже хорошо знакомый ему сегмент самодеятельной песни – КСП. С одной стороны, песни были лишены вычурности агитпропа прошлого и, тем более, настоящего. Они были просты и жизненны.

С другой стороны, вдумавшись, вчувствовавшись в образы людей, в этих песнях воспеваемых, каждого из них нельзя было назвать иначе, как с большой буквы – Человек.

Особенно ему понравилась совершенно космическая баллада о человеке, затерянном среди звезд, тоскующем по Земле, и, несмотря ни на что, вернувшемся. И сдержавшем слово, данное всем:

Песня закончилась, и в доме повисла тишина. Лена оторвала руки от струн и, смущенно улыбаясь, стала их разминать. Эля, наоборот, гордо выпрямилась, и в ее лице, осанке проглянуло что-то очень высокое и гордое, что Борис Ефимович назвал бы даже королевским – Человек, исполнивший Долг и гордящийся этим.

На лице Юли застыло мечтательное выражение. Она сидела, поставив локти на колени и подпирая кулаками подбородок. Поза и торчащие в стороны золотистые «хвостики» делали ее похожей на замечтавшуюся школьницу.

Парни же кто как: Вадим Дьяченко – сосредоточенное внимание, Юра Чернов – печаль, Коля Гриневич – мечтательная блуждающая улыбка, кружка с давно остывшим чаем в руках и взгляд, устремленный к потолку, будто там, сквозь стропила, крышу и снежную муть, он видит звезды. Владимир – целая гамма чувств, среди которых время от времени мелькало удивление и потрясение.

Первым от наваждения очнулся хозяин дома.

– Великолепно! Поразительно! Браво!

– И это все ЕЕ песни! – гордо сказала Юля.

– Юля! – осуждающе и окончательно смутившись, воскликнула Лена.

– Так… это твоя баллада?! – еще больше поразился Владимир.

– Ее, ее! – закивала Юля, не обращая внимания на смущение Лены.

– Милочка! Да вам цены нет! Вам на эстраде, телевидении выступать надо! – взвился Борис Ефимович. – Такой талант! Да перед вами все эти эстрадные куры просто никто! Пыль под ногами!

При этих словах Леночка еще больше покраснела.

– Если вы ее уговорите, – сказала гордая Эля, – мы вам памятник при жизни поставим.

– Она у нас слишком застенчивая, – пояснила Юля, – даже песни свои только под псевдонимом публикует.

– Бли-и-ин! – схватился за голову Владимир. – И почему это я под псевдонимом не слетал?!

Последнее заявление вызвало дружный взрыв смеха и аплодисменты. Шутка понравилась всем, за исключением ничего не понявшего хозяина дома.

– Ребята! Да это не вы у меня, а я у ВАС автографы просить должен! – закончил пораженный Владимир, когда смех и аплодисменты слегка улеглись.

– Слышь, Владимир, а ведь твоя маскировка наконец начала действовать! – заметил из своего угла Михаил.

– Угум! – подтвердила Юля. – Борис Ефимыч до сих пор в растерянности.

– Извините, н-но я вас действительно не узнаю… – сказал Каменский, поворачиваясь к Владимиру.

Владимир понял, что эмоции его снова подвели и выдали, так же как и при встрече с Юрой Черновым.

– Ефимыч! – ответил за сконфуженного Владимира Николай. – Это ТОТ САМЫЙ Владимир – который «Марсианин».

Владимир развел руками, а хозяин только еще больше растерялся. Но группа как будто этого и ждала. Казалось, был сброшен с плеч какой-то невидимый груз, давивший на всех.

Все стали шутить, галдеть, хлопать по плечу Бориса Ефимовича со словами: «Расслабьтесь, Ефимыч, гордись Ефимыч, он наш, он свой» и прочей чепухой.

– Кажется, вас таки приняли в наше скромное братство! – прошептала на ухо Владимиру довольная Юля, подкравшись к нему сзади. – Может, тогда нас чем-нибудь развлечете, каким-нибудь рассказом? – громко добавила она.