Пятый постулат - Орлова Анна - Страница 15

Маша кивнула, умолчав о том, что и портной ей не платил.

— А староста… — заикнулась она.

Белобрысый пожал плечами и неопределенно усмехнулся. Ясно было, что Ранека в качестве соперника он не рассматривает.

— Два правила, — сказал он. — Ты мне не прекословишь — это первое. Второе — ты не лезешь ко мне в постель. Ясно?

— Да я никогда… — возмутилась Маша, но мужчина перебил:

— Ясно или нет?

— Ясно…

— Поди вниз, скажи хозяйке, что я тебя нанял, — велел он. — Пусть найдет тебе каморку какую-нибудь. И переоденься!

— Во что? — удивилась Маша.

— В то, голубое, — ответил белобрысый. — Девка в таком убожестве рядом со мной находиться не будет!

— Но я…

— Ты его захватила, вон, из узелка краешек видно, — отрезал мужчина. — Иди!

Маша вышла, прихватив узелок, оставленный на входе. Ох, не сваляла ли она дурака? Этот человек не простой и понятный портной и даже не староста! Что на уме у того, кто веками эксплуатировал трудовой народ и привык к беспрекословному подчинению? Это сейчас он говорит, что Маша его не интересует, а там как знать… И уж на него-то управы не сыщется! Только властелин, но он далеко! Дотянуть бы до приезда его посланников…

Маша предпочла бы остаться в скромном сером платьишке, но новый хозяин (знать бы, как его зовут!) настоял, и она переоделась. Красиво, да, только как в таком полы мыть или стирать? Замызгается вмиг!

Освоившись в маленькой комнатке (по сравнению с каморкой у портного это были настоящие хоромы!), Маша задумалась. Вообще-то надо было идти к белобрысому и спрашивать, не желает ли он чего, угождать, одним словом, но не хотелось. Может, он и не позовет?

Но надежды ее не оправдались: очень скоро в дверь стукнул мальчишка и велел «скоренько идти до господина, сердиты и просют!».

На что мог сердиться белобрысый, Маша даже предположить не могла, а потому приняла насколько могла скромный вид и поднялась наверх.

Признаться, открыв дверь, она была готова подобрать подол и бежать как можно дальше и как можно быстрее, потому что в комнате обнаружился Малух собственной персоной, очень расстроенный, злой даже.

Белобрысый сидел на подоконнике, качал ногой и не обращал на портного никакого внимания. Волосы его, отметила Маша, высохли и сами собой завились в крупные локоны. А она-то думала, он на бумажки их накручивает, модницы в общежитии так делали.

— Ты вот про эту девку, любезный? — поинтересовался он, повернув голову на скрип двери.

— Про нее самую! — закивал портной, зло глядя на Машу. — Сбежала, оторва, поутру, я искать, а мальчишка соседский говорит, видел, как сюда побегла…

— Ну да, — кивнул мужчина. — Ты про нее забудь, любезный. Она теперь у меня служит.

— Но… — Малух лишился дара речи, а Маша чуть не расплакалась от облегчения. Ведь белобрысый мог отдать ее хозяину! — А как же… Да она же!.. Она мне должна!

— Много? — вскинул бровь мужчина.

— Много! — нахмурился портной и начал загибать пальцы: — Одежда, вот что на ней, да еще два платья, попроще. Кормил я ее сколько! А сколько она перепортила по недоумию?.. И вообще…

— Вообще… — задумчиво произнес белобрысый, — ты мне надоел.

Он поднял руку, откинул прядь с виска, вынул из уха серьгу (Маша уставилась во все глаза, она и не рассмотрела прежде, что у него не только мочки проколоты, а и все ухо доверху в сережках!), бросил портному:

— Хватит с тебя?

Маша разглядела — серьга была небольшая, из желтого металла, с зеленым камушком, маленьким, но ярким. Вот бы ей такие же, только с синими вставочками…

— Хватит, господин, хватит! — Портной, разглядев, что попало ему в руки, принялся кланяться, да так истово, что Маша испугалась — не переломился бы.

— А на это, — белобрысый бросил Малуху парную серьгу, — справь ей еще пяток платьев получше. Ткань чтоб хорошая, ну, сам разберешься. И еще пару мужских костюмов и дюжину сорочек. И прочее, что девке нужно. Ясно?

— Но…

— Ясно? — повторил мужчина, и в голосе его зазвенел такой металл, что портной попятился. — Не наглей, любезный, на это троих человек с ног до головы одеть можно, а тут всего одна девка. Проваливай и не являйся, пока готово не будет. Мерки ее у тебя наверняка есть, это-то платье ладно сидит, ты, видно, ее не только обмерил, но и ощупал…

Малух мерзко ухмыльнулся, смерил Машу взглядом и задом выбрался за дверь, не переставая кланяться.

— Какая гадость, — устало произнес белобрысый и запустил пальцы в волосы. — Я вынужден заниматься такой ерундой…

— Спасибо, — сказала Маша искренне. Как бы плох ни был этот человек, он все же ей помог, и пока она не хотела думать о том, что он потребует за эту свою помощь! — Я…

— Ты все-таки дура, — спокойно продолжил тот. — По закону за пришлецов платит властелин. За еду, жилье, одежду. Скромно, но хватает.

— Так зачем же вы… — опешила Маша.

— Затем, что мне проще заплатить, чем препираться с этим уродом, — скривился мужчина. — Опять же должен будет, это полезно.

— А староста? — уныло спросила Маша. — В него вы кольцом кинете?

— Обойдется, — хмыкнул он. — А ты что встала?

— А что мне делать?

— Хм… — задумался мужчина. — Давно у меня не было слуг, отвык уже… А, вот что! Поди-ка ты к кузнецу и попроси сделать такую штуку…

— Какую?

— Видела когда-нибудь инструмент, которым на металле заусеницы подпиливают? Вроде терки?

— Напильник? — обрадовалась Маша. — Рашпиль?

— Ну… наверно, — кивнул мужчина. — Пускай сделает… напильник. Только маленький, вот такой длины, — он расставил пальцы, — и насечки как можно мельче!

— А… вам зачем? — осторожно спросила Маша.

— Я здесь совершенно запаршивел, — сообщил тот. — Ногти подпиливать, зачем же еще!

Маша пригляделась и ужаснулась: у белобрысого оказались длинные ногти. Выглядело это… кошмарно! Она даже у женщин не видала таких! Сама Маша ногти стригла очень коротко, а здесь, за неимением маленьких ножничек, вовсе срезала под корень. А тут такое!

— Почему ты еще тут? — поинтересовался мужчина, и Маша выскочила за дверь.

Ох, похоже, она влипла еще сильнее, чем прежде! Кто он вообще такой, почему так себя ведет? Напильник ему еще понадобился!

«Рабочий! Человек дельный, полезный! Не забывай о чистоте телесной! — вспомнила Маша стихи знаменитого поэта. — Ногти обрежь, руки мой с мылом — и за работу с новою силой!»

Маша вздохнула, покачала головой и отправилась по поручению…

Глава 6

В людях

По правде сказать, меньше всего Весьямиэль желал видеть рядом с собой эту девицу: настырную, грубую, не имеющую никакого представления о том, как надлежит себя вести с благородными особами! К сожалению, выбирать было не из чего. По вечерам он, преодолевая брезгливость, играл в самые простые из известных ему азартных игр с местными мужиками, но что толку? Кое-какие сплетни они рассказали, но новостями, похоже, не интересовались вовсе, а уж что происходило за пределами родного Перепутинска, их нисколько не трогало. Не подняли бы налоги, не было бы войны — вот и все! Чем живет страна, какую политику проводит властелин, что задумывают соседи, они знать не желали. Что взять с сиволапых?

Надо, конечно, учесть, что поиграть приходили самые негодящие мужики, оторви и выбрось, у этих на уме только выпивка да женщины. Неплохо было бы потолковать с людьми обстоятельными, мастеровыми, к примеру — эти ведь товар продают, с купцами общаются, да и порядок цен им нужно знать, а также учитывать, что везут из-за границы, будет ли спрос на их поделки! Вот только одна беда: благородному господину неприлично идти в поселок и шататься по улицам, приставая к прохожим!

Весьямиэль пробовал поговорить с одним мастеровым на празднике и даже кое-что успел узнать до того, как все перепились до поросячьего визга, но этого было мало. Может быть, зря он с самого начала повел себя так заносчиво, теперь, измени он поведение, это вызовет подозрения. Да и после того, как он привечал пьянь кабацкую, приличные люди говорят с ним неохотно.