Одд и ледяные великаны - Гейман Нил - Страница 4

— Гневаюсь! — рявкнул скрипучим голосом Орел, напугав Одда.

— Великан еще немного посмеялся над нами, размахивая моим молотом, а потом заставил Хеймдалля[5] открыть радужный мост и сослать нас сюда, в Мидгард. Больше мне нечего рассказать.

В маленькой хижине стало тихо. Только сосновое полено в печке потрескивало и плевалось.

— Что ж, — сказал Одд, — боги вы или не боги, но если зима не кончится, я не смогу вас кормить. Я и себя-то вряд ли прокормлю.

— Мы не умрем, — сказал медведь. — Потому что здесь умереть не можем. Но чем дольше мы будем голодать, тем больше дичать. Звериное начнет брать верх. Так происходит, когда принимаешь обличье животного. Слишком долго пробудешь зверем — зверем и останешься. Когда Локи превратился в лошадь…

— Не будем об этом, — сказал лис.

— Так зима поэтому не кончается? — спросил Одд.

— Ледяные великаны любят зиму. Они и есть зима, — ответил медведь.

— А если весна не наступит? Если лето никогда не придет? Если эта зима будет длиться вечно?

Медведь не ответил. Лис нервно дернул хвостом. Оба посмотрели на орла. Тот склонил голову набок и уставился на Одда огненно-желтым глазом. Потом хрипло сказал:

— Смерть!

— Со временем, — успокоил их лис. — Не сразу. Через годик-другой. Кто-то перекочует на юг. Но большинство людей и животных умрут. Такое уже случалось — давным-давно, когда у нас была война с Ледяными великанами, до начала времен. Когда они побеждали, эту часть мира накрывало гигантским ледяным саваном. Когда побеждали мы, — порой это занимало сотню тысяч лет, но мы побеждали всегда, — ледяной саван таял, и возвращалась весна. Но тогда мы были богами, а не животными.

— И молот был при мне, — добавил медведь.

— Ну что ж, — сказал Одд. — Выходим, как только рассветет.

— Выходим? — спросил лис. — Куда это?

— В Асгард, конечно, — сказал Одд и улыбнулся своей улыбкой, которая всех бесила. После чего вернулся в постель и спокойно уснул.

Глава 4

Как делают радуги

— Что это у тебя? — спросил лис.

— Кусок дерева, — сказал Одд. — Отец начал что-то вырезать много лет назад и оставил здесь, но так и не вернулся, чтобы закончить работу.

— А что это должно быть?

— Не знаю, — признался Одд. — Отец говорил, что фигура уже сидит в дереве. Нужно только почувствовать, чем дерево хочет быть, а потом взять нож и срезать все лишнее.

— Ммм, — равнодушно сказал лис. Одд ехал на спине медведя. Лис трусил рядом. Орел парил на попутных ветрах высоко над ними. Солнце сияло с ясного синего неба, и без облаков мороз прихватывал крепче. Они держали путь к высокогорью, вдоль скалистого кряжа по берегу замерзшей реки. Ветер больно хлестал Одда по щекам и теребил за уши.

— Это не сработает, — хмуро сказал медведь. — Что бы ты ни надумал в своей голове, ничего не выйдет.

Одд молчал.

— Ты там улыбаешься, да? — сказал медведь. — Я чую.

Дело обстояло таким образом: в Асгард, откуда явились боги, попадают по Радужному Мосту, который называется Биврёст. Если ты бог, ты просто скрещиваешь пальцы, появляется радуга, и ты по ней переходишь.

«Просто скрещиваешь пальцы», — так сказал лис, и медведь угрюмо согласился. Это просто, когда у тебя есть пальцы. А пальцев-то у них как раз и нет. Однако даже без пальцев, как заметил Локи, можно найти обычную радугу и воспользоваться ею. А радуги появляются после дождя, правильно?

Только не среди зимы.

Одд задумался: каким образом возникает радуга в дождливый день, когда выходит солнце.

— Знаете, — сказал медведь, — как умный и опытный воин, я должен кое-на-что обратить ваше внимание.

— Высказываться никто не запрещает, — сказал Одд, — но мудрец тратит слова с умом. — Так частенько повторял его отец.

— Я лишь хочу заметить, что вы зря тратите время. У нас нет никаких шансов попасть на Радужный Мост. И даже если мы каким-то чудом его перейдем, вы только гляньте на нас — мы звери, а ты едва ходишь. Нам не одолеть Ледяных великанов. Безнадежная затея.

— Он прав, — заметил лис.

— Если это безнадежно, — сказал Одд, — то почему вы со мной идете?

Звери молчали. Утреннее солнце сверкало на снегу, слепило, заставляя Одда щуриться.

— А чего еще делать-то, — чуть погодя, ответил медведь.

— Сюда, наверх! — сказал Одд и крепче вцепился в медвежий мех: они карабкались по крутому склону. Вдали показались горы. — Стоп, — скомандовал он.

Водопад — одно из самых красивых мест в округе. С весны до середины зимы его быстрые воды неслись по руслу, чтобы обрушиться с высоты почти ста футов на лежащую внизу долину, в каменную чащу, выбитую водой среди скал. В разгаре лета, когда солнце почти не прячется за горизонт, викинги приходят сюда поплескаться в природном бассейне, подставляя головы под грохочущую воду.

Теперь водопад замерз, и лед с утеса спускался в бассейн витыми канатами, нависал громадными прозрачными сосульками.

— Вот, — сказал Одд. — Мы сюда ходим купаться. И когда светит солнце, в падающей воде видно радугу, такую большущую радужную арку.

— Воды-то нет, — сказал лис. — Нет воды — нет и радуги.

— Вода есть, — возразил Одд. — Только замерзла.

Он слез с медвежьей спины, зажав костыль подмышкой, снял с ремня топор и пошел по льду к замершему водопаду. Оперся о костыль для прочности. И принялся махать топором. Звуки ударов железа о толстую сосульку, подхваченные эхом, отскочили от гор, окружавших долину — будто целая армия людей взялась колоть лед…

Потом раздался треск, и сосулина ростом с Одда разбилась о твердую поверхность водоема.

— Умно, — сказал медведь тоном, означающим как раз обратное. — Ты ее отломал.

— Да, — сказал Одд. Он осмотрел обломки льда, выбрал самый большой, с ровным сколом, отнес к берегу замерзшего бассейна, уложил на камень и стал смотреть.

— Это кусок льда, — сказал лис, — если кого интересует мое мнение.

— Да, — сказал Одд. — Думаю, радуги остаются во льду, когда вода замерзает.

Мальчик вытащил нож и начал процарапывать полосы на куске льда, со всей силы нажимая на лезвие.

Орел кружил высоко над ними, почти невидимый в зимнем солнечном мареве.

— Он там уже давно, — сказал медведь. — Как думаешь, может, ищет чего?

Лис сказал:

— Я за него беспокоюсь. Наверное, трудно быть орлом. Он может потеряться в этом состоянии. Когда я был лошадью…

— Ты хочешь сказать — кобылой, — хмыкнул медведь.

Лис тряхнул головой и отошел. Одд отложил нож и снова вытащил топор.

— Я часто видел радуги в снегу, — сказал он громко, чтобы лис услышал. — И на стене дома, когда солнце било сквозь сосульки с крыши. И подумал: лед — всего лишь вода, значит, в нем тоже должны быть радуги. Когда вода замерзает, радуги оказываются во льду, как в ловушке. А солнечные лучи их освобождают.

Одд встал на колено и ударил по большому куску льда. Ничего не произошло — топор отскочил и едва не попал по ноге.

— Еще раз лупанешь — и прощай, топор, — сказал лис. — Погоди-ка.

Несколько минут он рыскал по берегу пруда. Потом начал скрести снег.

— Вот, — сказал он. — Вот что тебе нужно. — И положил лапу на серый камень, очищенный от снега.

Одд взялся за камень, который легко подался из земли. Это оказался кремень. Местами серый, местами полупрозрачный, темно-розового, как лосось, цвета, он был со сколотыми краями, вроде как специально.

— Края не трожь, — сказал лис, — острые. Очень острые. Такие штуки делали на совесть, а если сработано с умом, то не затупится.

— Что это?

— Ручной топор. Здесь приносили жертвы, на том большом камне, и вот такими инструментами разделывали животных, отделяли мясо от костей.

— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Одд.

С удовольствием и гордостью лис произнес:

— Кому, по-твоему, они жертвы приносили?

Одд принес камень к ледяному осколку. Пробежался ладонями по поверхности льда, скользкой, как рыба, и прицелился в него кремнем. Камень в руках был теплым, даже горячим.