Лес проклятых - Усачева Елена Александровна - Страница 5

– Посмотри, задняя дверь открыта? – крикнула Ира, прячась за угол, чтобы собака перестала обращать на нее внимание.

– Ирка, ты куда?! – долетел до нее плачущий голос.

– Ты дверь проверила?

– Я боюсь…

– Дура!

От невозможности помочь сестре, от ощущения собственного бессилия Ира взбежала на крыльцо и толкнула входную дверь. Заперто было крепко, дверь не шелохнулась. Лай собаки резко оборвался – Катя то ли спряталась, то ли смогла войти в дом. Цепь заскребла по железу, значит, собака забралась обратно в будку.

Куда же делась Катька?

А Катька тем временем стояла в абсолютной темноте. После яркого солнца в кромешной тьме сеней ничего рассмотреть было нельзя. Она вошла через незакрытое заднее крыльцо. Сильная пружина вернула дверь обратно. Громкий хлопок эхом отозвался в разгоряченной Катиной голове, сердце попыталось выскочить из-под футболки.

– Катя!.. – отголоском долетел до нее голос сестры.

– Сейчас, сейчас… – пробормотала Катя, делая неуверенный шаг вперед.

Собака перестала лаять и загремела цепью.

Катя пошла во мрак. Но вот ее глаза начали что-то различать: то ли ящик, то ли шкаф в углу справа, на полу горой наваленные мешки, черный провал слева. Кажется, впереди была дверь в дом. Катя вытянула руки и двинулась в ту сторону.

Пол пискнул, по голой ноге скользнуло что-то мягкое и теплое. Катя завизжала, потеряла равновесие и упала. Но не на пол. Под ее задом оказалось что-то колючее и жесткое. Холстина. Значит, это действительно мешки.

Писк повторился.

Мыши! А может, и крысы!

Катя вскочила и бросилась к двери. На ее счастье, это оказалась именно дверь. За нею шел узкий коридор между печью и стеной. Здесь было светлее. Катя разглядела высокий беленый бок русской печки.

– Тик-ток, тик-ток, – отсчитывали секунды быстрые ходики.

– Бум-бах, бум-бах, – тут же подстроилось под их ритм ее сердце.

В доме стояла жуткая тишина.

– Ой, мамочки, ой мамочки, – зашептала Катя, чтобы хотя звуками собственного голоса убить наступающую панику.

– Катька! – вновь позвала ее Ира.

– Иду!

Катя вышла из-за занавески в широкую кухню. Стол. Два стула. А по стенам большие черно-белые фотографии. Это было настолько неожиданно, словно не карточки Катя увидела, а живые люди сошли к ней с отпечатков.

– Катька!

– Иду, – прошептала Катя, но вместо того, чтобы пойти направо, к двери на террасу, а оттуда на улицу, она почему-то пошла налево – к занавеске, отделявшей кухню от залы.

Она даже входить не стала, только глянула в щелочку.

Глянула – и замерла. Потому что на нее в упор посмотрел… медведь. Огромный черный глаз, оскаленная морда, желтые острые зубы.

Больше ничего рассмотреть Катя не успела. Она пролетела мимо мрачных портретов черных людей, чуть не снесла дверь на террасу – она не ожидала, что та так легко откроется.

– Ира! Ирочка! – орала младшая, борясь с тугой щеколдой.

– Катя! – забарабанила с другой стороны в дверь ее сестра.

Щеколда поддалась, прищемив Кате палец, хрустнул в замке ключ.

– Ира! – плакала Катя.

– Катя, – задохнулась от внезапного страха Ира.

Вместе они скатились с крыльца и побежали к лежавшим в траве велосипедам.

Ира даже предположить не могла, что ее сестра способна так быстро вертеть педали. Катя с места взяла хорошую скорость и уже через мгновение скрылась из виду. Оставив сестру глотать вяло оседающую пыль.

Остаток дня Ира искала Катю. Домой младшая не заезжала, у соседей ее не было. Только под вечер Катя отыскалась на реке. Она сидела на берегу, опустив ноги в воду, коленки ее сверкали свежими ссадинами.

– Ну, и где тебя носило? – Ира села рядом с ней.

– Только никому не рассказывай, – испуганно прошептала Катя.

– Дура! – Другого ответа у Иры не было.

Домой сестры пробирались уже в сумерках. Встретившийся им на реке Пашка сказал, что про них сто раз спрашивала баба Риша и еще зачем-то забегал Артур, соседский цыганенок. Втаскивая велосипеды в калитку, сестры с опаской поглядывали на соседний дом. Во всех комнатах там горел свет, орала музыка, громко смеялись. Кате показалось, что у их общего забора кто-то стоит.

Сестры бросили велосипеды во дворе.

– Явились, гулёны, – бабушка попыталась напустить на себя строгий вид. – Где были? А коленки-то где разодрала?! – ахнула она, увидев Катины «боевые раны».

– С велосипеда упала, – буркнула Катя, с ногами забираясь на диван.

– Упала… – проворчала бабушка. – Носитесь как угорелые. Хоть бы смотрели, куда летите! И кто это за стол с грязными руками залез?

Сестры нехотя пошли на улицу. После всего пережитого улица показалась им зловещей, готовой выкинуть новую пакость.

Так и случилось.

– Не ушиби!

На крыльце стоял Артур и зачем-то смотрел на лежавшие в траве запыленные велосипеды.

– Ты зачем пришел? – напустилась на него Ира. Вот так зазеваешься, а завтра велосипеда не будет!

– Привет! – Артур блеснул белозубой улыбкой. – Меня мать послала. Кто из вас приходил за молоком? Оставили.

На его раскрытой ладони что-то сверкнуло. Катя наклонилась рассмотреть.

– Это не мое, – сказала она неуверенно.

– Да ты посмотри как следует. – Цыганенок сунул Кате большую блестящую заколку. – Никто, кроме тебя, это оставить не мог.

– До меня, значит, оставили. – Катя перебросила заколку обратно и руки спрятала за спину, чтобы больше ей ничего не пихали. – Ир, ну скажи, это не моя заколка!

– Да? – Артур покрутил заколку между пальцами. – Я думал, твоя. Весь вечер вокруг дома ходил. А может, Маринина? Она любит всякую дребедень.

– Все выяснил? – начала наступать на него Ира. – А теперь катись отсюда!

Артур без возражений развернулся и исчез в сумерках. Только кусты зашуршали.

– Ходят тут, – вслед ему проговорила Ира и с разворота хлестнула Катю полотенцем. – А ты-то куда лезла?

– Ты чего? – возмутилась Катя.

– Того! – Ира кинула полотенце на рукомойник и взбежала по ступенькам. – Он приходил узнать, кто молоко брал! Ты ему сама и сказала.

– Ой, мамочки! – ахнула Катя. – Я случайно. Честное слово, случайно! Что теперь будет?!

– Честное слово тебе не поможет, – жестко произнесла сестра. – Заколдует тебя Валя, в мамонтенка превратит!

– Не хочу в мамонтенка… – со слезами в голосе протянула Катя.

– Не ори!

– Я не ору. Страшно только…

– Да ладно… Жили себе, и ничего не было. С чего это вдруг что-то начнется?

– Тебе легко говорить… Не твое имя Артур узнал!

– Если тебе говорить тяжело – молчи, – отрезала Ира.

Сестры вернулись в избу с надутыми губами и весь оставшийся вечер друг с другом не разговаривали.

После ужина бабушка сразу отправила их спать. Но они долго не могли уснуть, ворочались на большой кровати, прислушивались к тому, как рядом вздыхает во сне бабушка, как хлопает дверью бегавший туда-сюда Пашка. Уснули они одновременно, как обычно у них и происходило, и снилось им почти одно и то же.

Сон их был тревожным. Они метались по кровати, сдергивая друг с друга одеяло. Так же метался их яркий сон. Все началось с разноцветного круговорота. Из смешения красного, синего, зеленого и желтого цветов появился лес, высокий и светлый.

Из-за деревьев вверх бьют лучи солнца, оглушительно кричат птицы, бабочки мельтешат, мешают разглядеть дорогу. Они бегут. Бегут быстро, так быстро, что только мыски ботинок мелькают перед глазами. Широкая дорога петляет между деревьями… Березы, елки, березы, елки. Скоро впереди будет просвет, и они побегут еще быстрее. А дорога как будто липнет к ногам, и все тяжелее дается следующий шаг. Но им надо туда, на опушку, надо торопиться. Птицы назойливо кричат, не позволяют остановиться, бабочки крыльями застилают глаза. А впереди их ждет что-то страшное. Оно их убьет, оно задушит! Поэтому надо разворачиваться и бежать обратно. Но этого сделать уже никак нельзя. Солнце поднимается высоко. Жарко. Нестерпимо жарко. Нечем дышать…