Двое с лицами малолетних преступников (сборник) - Приемыхов Валерий Михайлович - Страница 12

Привел я новеньких в класс — ш-ших! — все встали. В очках проходит на учительское место. Девочка держится около него, не плачет, но от волнения вся розовая. Класс недоумевает, все на меня смотрят.

— Граждане, — начинает в очках, — я ваш новый классный. А эта девочка Эльвира, ваш новый товарищ. Мы с ней не родственники, просто так совпало.

Эльвира вроде и не плакала никогда, стоит важная, а когда он назвал ее имя, она поклонилась, как какая-нибудь марионетка. Ох, не понравилась мне она, я людей с первого взгляда вижу. Не проведешь меня никакими бантиками…

— Садись, — говорит ей новый классный.

— Спасибо, — отвечает она вежливо и топает на мое место, рядом с Винтом.

Я, забытый, все у дверей стою.

— Это мое место! — опомнился я.

— Разберетесь, — сказал классный.

Не стал я спорить, все равно до конца урока полчаса. Какая разница, где досиживать.

Звали нашего нового учителя математики Валентин Дмитриевич.

— Если ничего не случится, — говорит он, — а я думаю, ничего, то я буду вашим классным до десятого класса и увижу мальчиков усатыми, а девочек без кос. Хотя честно, косы мне нравятся, а усы не очень. Мое прозвище в другой школе было Митя, так что не затрудняйтесь. По-моему, симпатичное прозвище…

В классе стали переглядываться и шептаться, необычно он начинал, Валентин Дмитриевич. Попросил разрешения задать нам вопрос. Мы — всегда пожалуйста.

— Что определяет лицо класса?

Это для нас не вопрос.

— Успеваемость! Дисциплина! Домашние задания! Надо родителей любить! Слушаться учителей! Активность!

Быстро мы выговорились. Он на нас печально смотрит: мол, что ж вы такие чурки — полный класс? Остается у него одна надежда на новенькую. Она в хоре не кричала, дисциплинированная, ждала своей минуты. Встает аккуратно, говорит тихо, но попадает в самую точку:

— Главное в классе — коллектив, команда.

Этого Валентину Дмитриевичу и надо было. Он не собирался заниматься нашим воспитанием или успеваемостью, это дело коллектива, он будет не командовать нами, а только направлять. Такой у него был педагогический подход.

— Староста! — говорит классный.

Встает Симакин и краснеет. Он всегда краснеет.

— Какие неприятности ожидают нас в конце года?

Симакин пожал плечами.

— Все отличники?

Симакин сразу посмотрел на нас с Винтом.

— Да нет.

— Говори, говори! — подбадриваю я его. — Не стесняйся.

— По математике может у нас остаться на осень… — до невозможности краснеет Симакин, — Кухтин Сева, по литературе — Елхов Витя.

Не жду. Поднимаюсь:

— Валентин Дмитриевич, обещаем с Елховым не подвести. Я помогу ему по литературе, а он мне — по математике. Коллективно!

— Это разговор! — сказал классный.

Поставил свой портфель на стол, вытащил из него толстую сложенную бумагу. Поинтересовался, кто из нас ходил в походы. Класс поднял руки — в походы ходили все.

— Ну и как? — хитренько спрашивает классный, разворачивает свою бумагу, а это карта. Он приколол ее кнопками к доске — карта нашей области. — Неужели не понравилось?

— Комары кусают, — отвечал класс. — А вообще интересно…

Нам, оказывается, не везло. Мы просто не были в местах, где не ступала нога человека. Да, да, есть, оказывается, такие места, до сих пор существуют, и наш классный, вот этот парень в очках, поведет нас по ним. Мало того, в этом походе или путешествии он научит, как в лесу обходиться без соли и хлеба, как утолить жажду, если нет речки или родника, как добыть огонь без спичек, не заблудиться в самом дремучем месте… В общем, он пообещал сделать из нас настоящих индейцев. Мало того. Наше путешествие не будет бессмысленной прогулкой, от нас будет польза. Маршрут наш проляжет, где растут редчайшие лекарственные растения. Мы научимся их собирать. Например, некоторые надо рвать до восхода солнца, а другие — наоборот, только в полдень. Мы продадим эти травы медицине, подкопим деньги, купим лодочные моторы и на следующий год уже двумя лодками пустимся в новый поход. Если, конечно, нам все это приглянется.

Мы не выдержали, закричали «ура», девчонки завизжали.

— Объясняю маршрут, — улыбается Валентин Дмитриевич.

Как он говорить умел! Ничего вроде особенного, никаких лишних слов. Пойдем туда, пойдем сюда, а представишь — дух захватывает и за сердце берет.

Я сразу загорелся на это путешествие. Нашел дома в кладовке старый вещмешок, долго застегивал его и расстегивал, прикидывал на себя. Перед сном повесил на спинку кровати. Уж очень мешок пах местами, где не ступала нога человека.

— Откуда ты эту рвань притащил? — заворчала бабушка.

— Бабуль, — говорю спокойно, — я в твои дела не вмешиваюсь, верно? Это не рвань, а вещмешок, поняла?

Бабушка не поняла. Погасила у меня свет и ушла. Я в темноте загадал про поход. Но приснилась чепуха — вроде бы мы с Винтом выиграли в спортлото живого дятла. Мы хотим деньги вместо него, зачем нам дятел, а деньги нам не дают. Дятел какой-то заморенный. В общем, не сон, а так себе…

Люблю я утром приходить в школу. За ночь по людям соскучишься, а тут столько знакомых. Идем мы с Винтом, здороваемся направо-налево. Каждый обязательно у меня спросит:

— Ой, что это у тебя?

У меня вместо портфеля вещмешок с учебниками.

— Ты был, где не ступала нога человека? — спрашиваю.

— Сейчас уж люди все пооткрывали! — отвечают.

— Подойди ко мне осенью, я тебе оттуда камешек принесу.

— Хохмач ты, Кухня, — говорит Винт.

— Пусть смеются, — говорю, — может, им от этого жить легче.

— Ой, что это ты нацепил?! — опять лезут.

— Это у меня ридикюль.

— А что это такое?

— Дурацкие вопросы туда складываю.

Винт задержался с кем-то, а меня семиклассники окружили. Я для них вроде петрушки, а сдачи не дашь — уж больно они здоровые.

— Кухня, ты побираться в школу пришел?

— Ага. У нас свинья в доме, кормить нечем.

— Не наглей, а то сейчас схлопочешь! — говорят мне не шутя.

Хорошо, Винт подоспел. Он выше меня на голову, в плечах — шире любого семиклассника и отчаянный.

— Винт, — говорю я, — пристает вот этот, здоровый.

Винт долго не думает.

— Выйдем-ка на улицу, — говорит семикласснику.

— Ладно тебе, — отвечают ему, — шуток не понимаете…

Вот так-то лучше. Правда, в спину они сказали:

— Двоешники чертовы.

Мы на это не реагируем. Заходим в свой класс, сразу чувствуем, что-то переменилось. Никто нас не приветствует, моего рюкзака не замечает. Ноль внимания, фунт презрения, как говорит моя бабушка. Окружили новенькую Эльвиру: чистенькую, умытую, приодетую. Она вертится, напевает себе, танцует самый модный теперь танец, который до нас еще не дошел.

— Ла-ла-ла. — Показывает движения, а наши остолбенело на нее смотрят. — Ла-ла-ла.

Лалала-то лалала, а подошли мы к своему столу, на моем месте — ее портфель. Винт не выдержал:

— Послушай, Кухня, не кажется тебе, что наше место вроде уже и не наше?

Он специально громко сказал на весь класс.

— Простите. — Эльвира бросила свои кривляния с пением. — Я заняла ваше место, мальчики?

Мальчик Винт вытаращился на нее:

— Вот именно.

— Не будете ли вы добры уступить его мне?

У Винта даже шея покраснела, а я от такой наглости онемел.

— Послушай, — пытается Винт по-доброму, — ты это… перестань лезть, а то живо получишь!

— Кончай, Елхов! — заступается за нее Симакин.

— Не обращай внимания, Эльвира, — затарахтела Зойка Фуртичева, — к ним привыкнуть надо. Они у нас вообще ненормальные.

— Кто это ненормальный?! — очнулся я.

— Садись со мной, Элла, — говорит вдруг Рафик Низамов, — у меня здесь лучше.

От кого от кого, а от Рафика такого не ожидал. Все против нас.

— Уступите мне место, пожалуйста, — опять Эльвира, — вы ведь мужчины и не будете со мною драться.

— Как вам не стыдно! — набрасывается на нас Лидочка-тихоня. — Смотреть противно!