Только он - Лоуэлл Элизабет - Страница 10

— Где ваши перчатки? — поинтересовался Калеб.

Виллоу полезла в левый карман, достала мокрую перчатку, расправила и натянула на руку.

— А где другая?

Она беспомощно пожала плечами.

Калеб сказал нечто такое, что заставило Виллоу поморщиться, и отправился на поиски. Найти темную перчатку во тьме на черной сырой земле было не так-то просто. Продолжая чертыхаться, Калеб достал коробок и зажег спичку. Прикрывая пламя от ветра, он шарил рукой по земле, пока огонь не обжег ему пальцы. Пришлось зажечь еще одну. Перчатку он нашел только с четвертой спичкой. Дьюс втоптал ее в землю. Представив, что Дьюс мог затоптать своими крупными копытами и Виллоу, Калеб разозлился еще сильнее. Стряхнув с перчатки грязь, он подошел к Виллоу.

— Спасибо, — негромко сказала она.

— Держитесь подальше от Дьюса. Он не любит женщин

Виллоу кивнула и стала теребить грязную перчатку чтобы Калеб не заметил, как дрожат ее руки Она старалась уверить себя, что это от голода, холода и усталости И конечно, немного от злости. Но никак не по причине дурных манер Калеба.

Калеб молча повернулся и направился к Дьюсу. Он вскочил в седло и коснулся шпорами боков мерина. Минут тридцать они шли галопом, затем перешли на шаг, который сменился легкой рысью. В таком ритме тянулись эти нескончаемые ночные часы: галоп, шаг, рысь, галоп — и полное отсутствие отдыха. Виллоу старалась, как могла, щадить Измаила, но ее собственные силы убывали с каждой милей. Первое время она внимательно следила за положением Большой Медведицы, затем стала смотреть на нее все реже, чтобы не поддаться отчаянию при виде застывших на месте звезд. Порой ей казалось, что время остановилось, а звезды вообще стали двигаться в обратном направлении. Через несколько часов Виллоу вовсе забыла о звездах. Она перестала чувствовать разницу между шагом и галопом. Скакать было все мучительнее. Она пыталась хоть как-то ослабить нагрузку на Измаила, но закоченевшие и затекшие мышцы плохо подчинялись ей. Когда Измаил остановился, она едва не вылетела из седла. Виллоу вздрогнула, посмотрела на звезды и поняла даже самая длинная ночь когда-нибудь кончается. На востоке занималась заря.

Виллоу устало поправила волосы, убрав мокрые пряди с лица. Она поняла, что Калеб свернул с наезженной дороги, и сейчас они двигались по узкой тропинке между холмами. Невдалеке поблескивал небольшой ручей Его облепили густые заросли ив, словно зазывая усталого путника отдохнуть и обещая ему надежное укрытие от чужих глаз. Очевидно, именно это последнее обстоятельство и привлекло Калеба.

Он привязал лошадей вдоль ручья, заботясь о том, чтобы у них был доступ к воде и пище.

И лишь когда Калеб подошел с веревкой и колышком в руке к Измаилу, Виллоу сообразила, что она все еще сидит как квашня, и, кажется, совсем позабыла, что надо спешиться.

— За работу, южная леди! Вы наняли проводника, а не слугу. Соберите сухих веток, но без меня костер не разводите. Иначе вы запалите такой кострище, что о нашем биваке станет известно даже в Денвере. — Калеб показал пальцем на вьючное седло, которое только что снял с Трея, своей второй лошади. — Там есть кофе, мясо и мука. Вы умеете готовить?

Виллоу смогла лишь кивнуть.

— Тогда приступайте к делу. Как только солнце осветит холмы, я залью костер. Надеюсь, нам не придется есть мясо сырым или ехать вообще голодными.

Когда Виллоу попробовала слезть с лошади, она поняла, что правая нога не действует: она затекла и занемела. Виллоу руками перенесла ногу через луку и стиснула зубы, когда кровообращение восстановилось и она почувствовала боль.

Прищурившись, Калеб наблюдал за Виллоу. Он знал, что ей будет тяжело, но не предполагал, что до такой степени Он еле удержался от искушения снять Виллоу с лошади и отнести ее в заросли, на импровизированную постель, чтобы она могла поспать и отдохнуть. Что поделаешь, если место для надежного укромного лагеря пришлось выбирать так долго! Пока Виллоу будет находиться с ним, им придется обходиться вяленым мясом, сухарями и холодной водой из ручья. Он к этому привык, его это не пугало. Но Виллоу. Она не продержится и пары дней на такой диете. Виллоу выглядела смертельно усталой, а кожа ее казалась почти прозрачной

Внезапно Калеб подошел и снял Виллоу с седла. Когда она встала на землю, он почувствовал, как подогнулись ее колени. Калеб подхватил и прижал ее, вдыхая слабый аромат лаванды и дождя. Он вспомнил привкус мяты, оставшийся после прикосновения ее губ к фляге

— Вы можете стоять? — сдавленным голосом спросил Калеб

Что-то в его голосе заставило Виллоу напрячься. Она высвободилась из его объятий и неловкими, озябшими пальцами стала снимать с Измаила седло.

— Собирайте хворост для костра, южная леди, — отводя ее руку, сказал Калеб. — О жеребце я сам позабочусь.

Это прозвище прозвучало сейчас как пощечина. У нее был порыв резко ответить Калебу, но для этого не нашлось сил. К тому же сейчас Калеб мог сделать для Измаила больше, чем она, а благополучие лошади для нее важнее, чем защита уязвленного самолюбия.

Виллоу молча повернулась и направилась к ивняку. Она забралась в такую непролазную чащу, какую только могла отыскать. Там она после длительной возни с застежками стащила наконец с себя промокшие тяжелые юбки, уповая в душе на то, что Калеб окажется джентльменом и не последует за ней.

Она основательно озябла, пока отжимала юбки. Но еще более неприятно и больно было снова их натягивать. Виллоу принялась собирать хворост, щадя потертые места и неуклюже семеня из-за этого. Отрадно было то, что мало-помалу она согрелась и к ней вернулась привычная гибкость.

К тому времени, когда Виллоу появилась из кустов с охапкой сушняка, Калеб успел расседлать и привязать всех лошадей. Сидя на корточках под кустом, он счищал с веток сухую кору для костра, ловко орудуя длинным охотничьим ножом.

Виллоу положила хворост перед Калебом и направилась к вьючному седлу. Сдерживая стон, она опустилась на колени и стала шарить в сумке в поисках продуктов. Подняв глаза, она увидела, что Калеб прилаживает над костром кофейник. Костер был настолько компактный, что его можно было накрыть шляпой. Легкий дым рассеивался среди ивовых зарослей. О присутствии людей можно было догадаться, только подойдя совсем близко и к тому же с подветренной стороны.

Укромность лагеря радовала и одновременно пугала Виллоу. Было ясно без слов, что Калеб опасался преследования. Но даже если погони и не будет, любой, кого они могут встретить в этой дикой стране, вероятнее всего, окажется не другом, а врагом.

Да и суровое лицо Калеба говорило о том, что он начеку. Пламя освещало резкую складку у его рта, напряженный, сосредоточенный взгляд. Его вид не принес успокоения молодой женщине, которая валилась с ног от усталости и дрожала от холода в своей промокшей одежде.

«Я и не такое переносила, — убеждала она себя. — К тому же я наняла Калеба не для того, чтобы он утешал меня, а чтобы доставил меня к Мэтту. И мне не на что жаловаться в этом плане. Мы за ночь покрыли, наверное, миль сорок. Раньше начнем, раньше кончим, как говаривал мой папа».

Виллоу замесила тесто для лепешек. Превозмогая боль, она встала и подошла к костру.

— Можно взять нож? — спросила она.

Калеб бросил на нее быстрый взгляд. Голос у Виллоу был хриплый — то ли от сырости в воздухе, то ли еще отчего.

— Порезать мясо, — пояснила она.

— Сядьте, — грубовато сказал Калеб, забирая из ее рук сковородку — Я сам займусь этим.

Виллоу не возражала. Она тут же опустилась на землю и легла на спину Что из того, что земля сырая и холодная, зато она такая неподвижная, и не требуется ни малейших усилий, чтобы держаться на ней.

Через мгновение она заснула.

Когда Калеб нарезал мясо и взглянул на Виллоу, он решил, что она потеряла сознание. Опустившись рядом с ней на колени, он отыскал на ее шее пульс. Шея была холодная, но пульс прослушивался отчетливо, и дышала Виллоу ровно и глубоко. Калеб покачал головой, испытывая одновременно раздражение и невольное уважение к ней за ее упрямство.