Только любовь - Лоуэлл Элизабет - Страница 23

Когда Бич больше не мог себя сдерживать, он скользнул руками к девичьим грудям и накрыл их ладонями.

Бич протяжно застонал, обнаружив, что Шеннон была гораздо более женственной, чем можно было предположить, глядя на ее мешковатую мужскую одежду. Бич ощущал, как трепетали и пружинили под его ладонями нежные, упругие и подвижные округлости. Он трогал пальцами чувствительные соски. Они мгновенно напряглись и стали твердыми. Бич легонько сжал плотные горошины.

Шеннон удивленно ахнула. Пламя желания сжигало ее тело, которое выгибалось и жаждало новых, еще более безжалостных ласк. Прикосновения Бича превратили ее соски в твердые пирамидки, которые дерзко упирались в старую фланелевую рубашку и молили Бича о новых прикосновениях и поцелуях.

— Сладкая девочка, — простонал Бич. — Ты можешь зажечь даже камень, а ведь я не камень.

Шеннон не успела ответить. Бич снова прижался губами к ее губам. Его язык скользнул между зубами, а руки переместились к бедрам, приподняли Шеннон, прижали нежную женскую плоть к твердой мужской плоти. Их соприкасающиеся тела ритмично раскачивались, и в такт их движениям язык Бича двигался во рту Шеннон.

Несказанная сладость пронизала тело Шеннон. Ей не хватало воздуха, потому что она слишком крепко прижалась к Бичу. Впрочем, и он сжимал ее не менее крепко. Однако ей этого казалось мало. У нее кружилась голова и перехватывало дыхание, но в то же время она жаждала какого-то еще более горячего и страстного поцелуя, сама не понимая, какого именно.

И тогда напрягшаяся плоть Бича вторглась между девичьих бедер.

Из горла Шеннон вырвался долгий стон. Был ли это стон ужаса или страсти, или же в нем отразилось все вместе?

Внезапно Бич понял, что он слишком безжалостно терзает рот и округлые ягодицы Шеннон, словно собирается взять ее немедленно, стоя, как какую-нибудь случайную шлюху.

Содрогнувшись от этой мысли, он резко отнял рот от губ Шеннон и ослабил объятия.

Шеннон недоуменно взглянула на него и прижала к губам слегка дрожавшие пальцы. Лицо ее казалось бледным, на нем выделялись пятна крови, которые оставили руки Бича. Глаза были широко раскрыты, алые губы слегка дрожали. Она покачнулась и прислонилась к стене.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Бич.

Он хотел произнести эту фразу негромко, но вопрос прозвучал хрипло и резко. Слишком велико было напряжение; кровь в его жилах пульсировала с такой силой, словно ее качал мощный насос.

— Я чувствую… — Голос ее прервался. — Я как будто пьяная… Или сумасшедшая… Я задыхаюсь и дрожу как от холода… хотя у меня все горит… да, горит… И я хочу… Господи! Я не знаю, чего я хочу!.. Что ты сделал со мной, Бич?

Бич долго смотрел на Шеннон, отказываясь верить собственным ушам.

— Сколько времени ты замужем? — спросил он наконец.

— Какое это… имеет отношение… к тому, что я чувствую?

Затрудненная, прерывистая речь Шеннон подействовала на Бича столь возбуждающе, что он вынужден был сжать зубы, чтобы не застонать.

— Это имеет прямое отношение, — низким голосом проговорил он. — То, что ты испытываешь, — это страсть, сладкая девочка… Необузданная и горячая страсть…

— Я н-не понимаю…

Бич издал восклицание, которое с равным успехом можно было счесть и за проклятие, и за молитву.

— Твой муж, видно, нечасто баловал тебя, не пытался согреть тебя своим телом в холодную ночь, — пояснил Бич.

— Молчаливый Джон не был… как бы это сказать… слишком теплым мужчиной.

— Ты хочешь сказать, что ты никогда не испытывала такого чувственного желания, как сейчас?

— Как сейчас? — Шеннон нервно втянула в легкие воздух. — Это — чувственное желание?

— Черт знает что! — потрясение прошептал себе под нос Бич. — Ведь ты сама говоришь, что задыхаешься, дрожишь, и в то же время у тебя все горит и ты чего-то хочешь!

Шеннон кивнула.

— Быть наивной до такой степени! — пробормотал Бич едва слышно и уже громче сказал:

— Господи, от Молчаливого Джона, судя по всему, было не больше тепла в кровати, чем от гремучей змеи. Неудивительно, что ты не переживаешь, что осталась вдовой. От него толку не больше, чем от покойника.

Шеннон уловила нотки презрения в его голосе. Ее колотила дрожь, и она обхватила себя руками, словно пытаясь согреться.

«Быть наивной до такой степени!»

Внезапно желание Шеннон обратилось в гнев.

«Бич не имеет права говорить обо мне с таким высокомерием только из-за того, что я не знаю о мужчинах столько, сколько знают Клементина или Бетси».

Однако говорить на эту тему Шеннон отнюдь не собиралась.

— Не называй меня вдовой, — процедила она сквозь зубы.

— Почему? Ведь это правда, и ты знаешь это сама.

— Если эта правда выйдет за пределы хижины, кто защитит меня от Калпепперов, когда ты уйдешь? А ведь ты уйдешь, неприкаянный странник!

— Да, конечно, — согласился Бич, несколько задетый холодным и явно раздраженным тоном Шеннон. — Когда-то я уйду. Но не раньше того, как отыщу для тебя безопасное место.

— Пока я жена Молчаливого Джона, я здесь в безопасности.

— Чушь, Шеннон. Ты его вдова, а не жена, и это место небезопасно для одинокой девчонки… Особенно для такой наивной, как ты.

— Я живу здесь уже семь лет.

— Только благодаря тому, что с тобой был Молчаливый Джон, — возразил Бич. — Без него ты не продержалась бы и двух месяцев.

Шеннон едва сдержалась, чтобы не высказать вслух то, что было у нее на языке. Однако вряд ли будет польза, если Бич узнает всю правду. А вот вреда это может принести много.

— Я буду жить там, где мне хочется, — отрезала она.

— Одна?

— Да.

— Ты не сможешь.

— Смогу! — огрызнулась Шеннон. — И вообще тебе что за дело, бродяга и странник, где я буду жить? Приказать ты мне не можешь, я тебе ровным счетом никто.

Бич ужаснулся при мысли о том, что Шеннон останется здесь, в этой студеной глуши, на зиму, без всякой защиты и опоры. Он покачал головой, чертыхнулся про себя и нервно провел рукой по волосам.

На пальцах его алела кровь от укусов Красавчика, защищавшего свою наивную и упрямую хозяйку.

Взглянув на пальцы Бича, Шеннон испытала приступ необъяснимого гнева, оттого что он уедет, а ей останется лишь беспокоиться о полученных им ранах.

— Пошли! — вдруг решительно произнесла Шеннон. — В конце концов не имеет никакого значения, что тебе станет известен этот секрет.

— Какой? — недоумевающе спросил Бич.

Не говоря больше ни слова, Шеннон подошла к буфету, отодвинула доску в середине и шагнула вперед.

Через мгновение она исчезла во тьме.

Бич почувствовал, как пахнуло сыростью и теплом, затем из темноты донесся голос Шеннон.

— Молчаливый Джон говорил, чтобы я никому не рассказывала о горячем источнике, но так уж и быть…

Голос Шеннон смолк. Чиркнула спичка, и через мгновение загорелся фитиль фонаря. Шеннон надела на фонарь стеклянный колпак, и желтый свет осветил внутренность лаза.

— Ну что же ты, иди сюда, — нетерпеливо позвала Шеннон. — Молчаливый Джон божился… божится, что источник имеет целебную силу, а твои руки изрядно покусаны.

— Черт возьми! — удивленно проговорил Бич, делая шаг в лаз. — Так вот почему он встроил хижину прямо в склон горы!

Шеннон пожала плечами:

— Я знаю только то, что в этом горячем источнике можно варить мясо, стирать одежду, чисто мыть посуду. А еще в нем хорошо купаться. Он помогает согреться, когда у меня нет дров.

Шеннон поставила фонарь на деревянный ящик из-под патронов. При свете пар источника струился и напоминал какие-то движущиеся золотистые призраки.

Входя через буфет в пещеру, Бич вынужден был низко наклониться. Однако в самой пещере потолок был достаточно высоким, и он мог стоять в полный рост. Свет

От фонаря плясал на каменных стенах и неровном полу, многочисленные трещины казались черными. В пещере было тихо, слышалось лишь потрескивание фитиля да тихое журчание воды.

Нарушая тишину, Шеннон зачерпнула металлической кастрюлей горячей воды, поставила ее на ящик рядом с фонарем, достала из небольшой деревянной мыльницы кусок мыла и отступила назад, давая дорогу Бичу,