Черный город - Тамоников Александр Александрович - Страница 41

Капитан вздохнул. Эх, ребята, ребята, вам уже сейчас памятник ставить надо. Кто ночью выйдет к своим? Возможно, что и никто. Но драться будут до конца. Не бросят товарища, не оставят раненого или убитого. Умирать будут, но понесут на себе. Вот тебе и пацаны! Вот тебе и современная молодежь… О себе Сомов не думал. Мысль о том, что может погибнуть сам, отогнал, еще когда оказался с отделением в тылу врагов. Ему, офицеру, следует думать о подчиненных, как вывести их к своим, не дать погибнуть. Семью, конечно, жалко… Ее Сомов вспоминал часто. Трудно без него придется, но что поделаешь? Привыкнут. А там, может, и вернется… Несмотря на то, что для себя капитан определил самую сложную задачу в предстоящем прорыве. Он пойдет первым, атакует пост, а затем, пропустив солдат, займет место в тылу. И будет прикрывать ребят, пока те не дойдут до своих. И только после этого начнет собственный отход. Сомов мог принять любое другое решение, увеличивающее шансы на личное выживание, но тогда он перестал бы быть офицером. А Евгений – офицер. Он стал им добровольно, выбрав тяжелую профессию, и останется офицером до конца дней своих.

От невеселых мыслей замполита роты оторвал Руденко:

– Товарищ капитан, Алексеев с чердака передал, духи возвращаются. Двое, что оставались в хате, вышли во двор – наверное, встречать.

– Я наверх! Всем занять позиции обороны! Быстро!

– Есть!

Капитан поднялся на чердак и прилег рядом со штатным пулеметчиком отделения. Алексеев указал на колонну внедорожников, приближающуюся со стороны привокзальной площади.

– Возвращаются, суки!

– Вижу…

На этот раз «Нива» и «УАЗ» остановились на дороге. Никто из машин не вышел. Напротив, в «УАЗ» сели боевики, остававшиеся на день в доме. Приняв их, колонна пошла к кварталам многоэтажных домов.

Алексеев взглянул на Сомова:

– Никак ушли, товарищ капитан!

– Да, вроде ушли. Вопрос, надолго ли? Продолжай наблюдение до смены, я вниз!

Сомов спустился в большую комнату.

– Свалили духи, товарищ капитан? – спросил его Руденко.

– Свалили. Но могут вернуться. Так что все по плану: в 23.50 сбор, постановка задачи, а в полночь начало выдвижения к посту духов.

– Понял!

Но дальнейшие события кардинальным образом изменили обстановку, спутав все планы десантников.

В 23.00 находившийся на чердаке рядовой Никонов неожиданно сообщил:

– Вижу свет от фар автомобиля, идущего в сектор!

Сомов быстро поднялся наверх:

– Что за машина?

– Похоже, «УАЗ», товарищ капитан!

– Черт! Неужели наши соседи возвращаются? Как же некстати!

– Может, не они?

– Может…

Но уже через минуту капитан проговорил:

– Наши, суки! Черт их принес…

По дороге шел уже знакомый «УАЗ». Но автомобиль не доехал до дома, где ранее находились боевики, он остановился у жилища чеченской семьи.

– Не понял! – удивился Сомов. – Чего духам у Бэлы делать?

– Так, может, она и вызвала их? Прочухала, что мы рядом, и вызвала. Или мужик раненый связался с дружками.

– Не похоже. Если боевиков вызвали соседи, то те блокировали бы дом скрытно. Или, напротив, подогнали бы БТР или БМП да и разнесли бы этот дом вместе с нами. Нет, тут что-то не так. Я к торцу, оттуда лучше видно соседнее здание.

Сомов перешел к торцу. Увидел, как из «УАЗа» вышли двое боевиков – славяне в российской военной форме без знаков различия. Они были явно пьяны и говорили громко, по-русски:

– Ну вот, Диман, и хата нашей сучки. Доставай спирт, гулять будем.

– Это я мигом, Калач, – гоготнул Диман. – А может, вернемся? Чечены узнают, что мы их бабу того, головы в момент снесут!

– А как они узнают? Кто им расскажет? Некому будет базарить. Да не ссы ты. Один хер от черных валить надо. Долго им не продержаться. Не сегодня завтра выбьют из города. Не идти же с ними в горы! В обратку к своим подадимся. Типа, в плену были. Кто проверять будет? Идем, не хрена время терять. И запомни, первый Бэлку тяну я. Ну, а дальше муженька и детенышей валим. И в развалины. Въехал?

– Въехал. Давай выпьем!

– Без базара!

Предатели по очереди приложились к фляжке. Бросив автомобиль на дороге, они, заметно шатаясь, направились к дому чеченской семьи. А Сомов, поняв, что задумали отморозки, рванулся вниз, предупредив Никонова:

– Пост не оставлять!

В комнате крикнул командиру отделения:

– Руденко! За мной!

– А че эти козлы к соседям пошли? – спросил сержант. – Отсюда их базар слышно не было.

– Эти козлы, Паша, решили изнасиловать Бэлу, затем всю семью убить и к нашим сдернуть – типа, из плена бежали.

– Ах они суки!

– Вперед, Паша! Приготовь нож. Работаем тихо!

– Понял!

Оставив автоматы, замполит и командир отделения выскочили через окно на улицу и бросились к дому чеченской семьи. У двери остановились. Услышали голос Бэлы:

– Что вы делаете, шакалы? Оставьте меня, не трогайте!! Нет!.. Нет!..

И пьяный крик:

– Заткнись, стерва! Или всех положим! Раком ее ставь, Диман, раком!

Донесся детский плач.

Руденко сжал в руке холодную рукоятку ножа:

– Ну, твари! Падлы!

– Врываемся, – приказал капитан, – я впереди, валю ближнего, второй твой. Его в нокаут. Допросим, перед тем как кончить. Вперед, Паша!

Капитан и сержант ворвались в прихожую, оттуда в большую комнату. В углу, закрыв голову ручонками, кричал мальчик; девочка лежала у входа в комнату, где находился раненый чеченец. Он тоже что-то кричал. Бэлу же, поставленную на колени, задрав за волосы голову вверх, держал один боевик; второй, пуская слюну, срывал с женщины одежду. Отморозки не успели отреагировать на появление десантников. Капитан Сомов ударом ноги отбросил насильника от женщины и тут же, сблизившись с ним, вогнал нож в горло. Бандит захрипел, завалившись на бок. Руденко ударом ребра ладони по шее вырубил второго насильника. Тот, теряя сознание, отпустил волосы и упал перед женщиной. Взбешенный сержант нагнулся над бандитом и начал наносить ему удары кулаком в голову, разбивая в кровь и свою руку, и физиономию ублюдка. Освободившаяся Бэла бросилась к дочери, к ней кинулся сын.

– Хватит, Паша! – приказал сержанту Сомов. – Я сказал, хватит, он живой нам нужен!

Руденко застыл с поднятым кулаком. Рука его дрожала. Он подчинился, встал, вложил нож в ножны:

– Все! Все!

– Замочил?

– Не знаю.

– Так проверь!

Из комнаты, весь перевязанный и бледный, шатаясь, вышел раненый чеченец. В руке он держал палку от швабры. Увидев, что жене больше не грозит опасность, облокотился о косяк двери.

Сомов подошел к женщине:

– Кажется, мы вовремя. Что с дочерью, Бэла?

Чеченка взглянула на капитана. В ее глазах стояли слезы. И это не были слезы боли или страха. В ее взгляде явно читалась благодарность.

– Ее один бандит ударил. Но ничего, она уже пришла в себя, синяк только останется. Спасибо вам!

– Да не за что.

– Вы спасли честь моей жены, мою семью, я этого никогда не забуду, – проговорил чеченец.

Бэла бросилась к мужу:

– Зачем ты встал, Алим? Идем, идем в постель!

Женщина увела мужа, потом детей. Вышла в новом платье в комнату:

– Я даже не знаю, как отблагодарить вас. Я знала, что вы укрылись в соседнем доме, и все боялась, что боевики, находившиеся напротив, тоже заметят вас.

– Ну вот, значит, не зря мы остались. И не надо нас благодарить, Бэла. Живите мирно.

Женщина взглянула на убитого боевика и его лишенного сознания подельника:

– Что будет, если за ними приедут другие бандиты?

– Мы заберем их, – сказал Сомов, – а ты уберешь в комнате. И детей успокой. Заявятся боевики, скажи, никого не видела, ничего не слышала. Чеченцы вас не тронут, а таких мерзавцев, – капитан указал на лежавших бандитов, – у них немного.

– Я соберу вам еды.

Капитан остановил женщину:

– Не надо, Бэла. Мы заберем бандитов и уйдем. Уйдем из сектора. Будем пробиваться к своим. Надоело прятаться.