Черный город - Тамоников Александр Александрович - Страница 3

– Вот сучары, засекли-таки позицию, – процедил Шохин.

И вновь Артюшин проявил удивительную способность в критической ситуации фиксировать все, что происходило вне позиции. А возможно, только в критической ситуации у него настолько обострялось данное качество.

– Из того же третьего дома, со второго слева окна, по нам дали очередь. Бородач с зеленой повязкой на черепе, – сказал он, лежа на полу.

– Точно?

– Точнее не бывает!

– Так какого хера ты сидишь? Наверняка бородач в хате один, а если нет, то тем более.

– Чего тем более?

– Тебе «Муху» за каким чертом дали? Жги этот дом, пока духи командованию своему о нас не сообщили.

– А! Так это мы мигом!

– Давай, Миха! Давай!

Артюшин быстро подготовил переносной одноразовый гранатомет к бою. Поднялся, вскинув телескопическую трубу с поднятым прицелом. Выстрелил. Выстрел «Мухи», войдя в открытое окно, взорвался внутри небольшого дома. Здание вздрогнуло, из всех окон наружу ударило пламя. Крыша обрушилась, дом загорелся. Отбросив трубу, Артюшин присел рядом с Шохиным:

– Разнес хату! Если в ней кто-то был, то уже греется в аду. Но если еще кто-то из духов видел, откуда рванули дом, то совсем скоро, через считаные секунды, и мы с тобой отправимся на небеса.

– Не хотелось бы…

– А куда денешься?

– В коридор?

– Не успеем!

– Если б не болтали, то успели бы.

– Теперь точно не успеем!

Но ответного выстрела из гранатомета не последовало. Напротив, грохот стрельбы как внезапно начался, так внезапно и прекратился.

Артюшин посмотрел на Шохина:

– Живем, Толик?

– Живем!

– Нет, все-таки как я эту хату поднял на воздух!..

– Лихо! Но и я гранатометчика приземлил с короткой очереди.

– И ты лихо! Лихие мы пацаны, да, Толян? Десантура!

В помещение буквально ворвался командир взвода старший лейтенант Лихолетов:

– Чего сидим? Духи в атаку пошли!

Тут же этажом выше прогремел взрыв. Лихолетов сплюнул на бетонный пол:

– Твою мать! Опять бьют из гранатометов. – И приказал бойцам: – Быстро на позицию! Задачу вам ротный довел, я приказываю стоять до конца. До последнего патрона держать оборону.

– Мы легкоуязвимы, – сказал Шохин. – Если духи будут прорываться в подвал, то комнату над входом в него обязательно прострелят из «Мухи» или РПГ.

– Вы в здании не одни. Да и соседи, что стоят на юге, поддержат огнем, так что ни с фланга, ни с тыла вокзал не обойти. Гранатометчиков будут снайперы обстреливать. Держитесь, парни. Помните, что вы в Батальоне мужества служите!

– И все же, товарищ старший лейтенант, в подвал надо хоть отделение спустить…

– Где б его, свободное, еще взять. Но вы выполняйте свою задачу, об остальном не думайте.

– Патронов подбросили бы…

– Позже! Все, держитесь, десант!

– Держимся.

Взводный быстро ушел в лабиринт коридоров здания нового вокзала.

– Куда ж мы денемся! – добавил Шохин и повернулся к Артюшину: – Ну, чего моргалы вылупил? На позицию!

– На себя посмотри.

– Да ладно, Миха, не обижайся. Нервы…

– Тоже мне барышня, а еще в контрактники податься хотел. С твоими нервами только коров пасти.

– А я бы сейчас не отказался где-нибудь под Рязанью, у Оки, стадо коров пасти!

– Сейчас бы никто не отказался. И те, кто с нервами, и те, кто без них…

По окну ударила очередь. Несколько пуль попало в стену напротив окна.

– На позицию, Миха! – крикнул Шохин. – Я стреляю, ты молчишь; я перезаряжаю, ты стреляешь!

– Понял!

Друзья заняли позицию обороны. И вовремя. Трое боевиков, один из которых нес на плече гранатомет, находились уже в десяти метрах от входа в подвал, в «мертвой» для остальных бойцов роты зоне. Или они не имели информации о фланговой позиции десантников, или считали, что бойцы уничтожены, или вкололи столько героина, что напрочь потеряли страх и способность адекватно воспринимать реальность, но шли они к зданию открыто, не прячась.

– Гляди, Толян! – хмыкнул Артюшин. – Вконец оборзели архары. Как по Арбату идут, не спеша…

– Не хрен им на Арбате делать. И здесь тоже. Обдолбились, гады ползучие, а за кайф, – Анатолий прицелился, – надо что? Платить!

Двумя короткими очередями он срезал троицу боевиков. В шести метрах от входа в подвал. Из кустов появились еще двое бандитов. Они подняли автоматы, но в это время по восточному частному сектору ударила артиллерийская батарея. Это был последний сектор артналета самоходных орудий, поэтому обстрел совпал с началом атаки сепаратистов позиций 7-й роты. Бандиты исчезли: то ли попали под осколочно-фугасные мины, то ли свалили по-скорому в укрытия. Но исчезли ненадолго. Как только артналет закончился, бандиты появились вновь. И было их уже семь человек. Видимо, об огневой точке Шохина и Артюшина их не успели предупредить, так как подходили к дому они не таясь. Анатолий открыл огонь из пулемета до того, как боевики увидели трупы своих собратьев. Пятерых Шохин снял сразу, двое залегли. Анатолий крикнул Артюшину:

– Бей по духам, Миха, не дай поднять гранатомет! Иначе нам хана!

Артюшин ударил из автомата. У Шохина закончились патроны в ленте, и он быстро сменил ее. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта дуэль, – оставшиеся в живых боевики укрылись за кучами строительного мусора, – но сверху вниз полетел какой-то предмет, и между позиций чеченцев прогремел взрыв; осколки чуть было не задели Артюшина. Кто-то из своих бросил в бандитов гранату Ф-1, один из осколков которой обжег щеку Анатолию. Тот схватился за лицо, откатившись от окна. Сквозь пальцы проступила кровь. Артюшин мотнул головой – от разрыва заложило уши, – крикнул:

– Толик, ты чего? Ранен?

– Да не ори ты, царапина, – пробурчал Шохин.

Но слегка контуженный, Артюшин не услышал ответ друга:

– Чего? Не слышу?

Закричал и Шохин:

– Уши промой да зенки раскрой. Царапнуло меня осколком, понял?

– А! Понял! Давай перевяжу!

– Обойдусь! Ты в окно смотри, держи оборону.

– Понял!

Артюшин осторожно выглянул из окна. И его вдруг накрыла тишина, лишь где-то восточнее и севернее что-то ухало. То ли артиллерия стреляла, то ли взрывались снаряды. Но далеко. Он обернулся к Шохину:

– Толик! На улице, в натуре, тихо или я ни хрена после разрыва гранаты не слышу?

– Тебя что, контузило?

– Наверное! В уши словно свинца залили. И башка заболела. Боль по вискам бьет.

– Тихо на улице. Рядом с нами тихо. Но ты все равно гляди в окно. Духи могут и без стрельбы, ползком подвалить.

– Я смотрю. Никого. Воронка метрах в двадцати; дальше штук пять, нет, шесть трупов. О, блин, один шевельнулся. На бок перевернулся. Видно, тоже раненый… Вот же сука!

– Чего там?

– Ранен, а к «Мухе» тянется! Никак по нам, козел, решил долбануть.

– Вали его!

– Угу! Сейчас! Это мы легко.

Артюшин выстрелил, боевик уткнулся разбитой головой в грязь.

– Есть, падла! Хрен тебе, а не «Муха»!.. Больше вроде никого.

Шохин, наспех обработав неглубокую рану, крикнул:

– Держи сектор!

– Держу.

От подвальной двери неожиданно раздался голос командира отделения сержанта Беденко:

– Все пока, братва! Отвалили духи.

– А ты откуда взялся? – крикнул сержанту Шохин. – И подошел неслышно, как кошак…

– Лихолетов к вам послал!

Артюшин обернулся и очень громко воскликнул:

– О, Беда! Ты че приперся?

– Ты чего орешь?

– Да слышит он хреново после разрыва гранаты, – объяснил Шохин. – Кстати, ты не в курсе, что за чудило ее нам чуть ли не под окно бросил?

Сержант шмыгнул носом:

– Да если бы не граната, духи вас из «Мухи» сожгли бы.

– Так… Ты, что ли, сподобился?!

– Ну, я… С третьего этажа. Видел, как вы приземлили пятерых казбеков, а двое укрылись. Ваши пули не доставали их. А бородач один «Муху» готовил. Ну, я и бросил гранату, как раз между ними. А то что близко к зданию, уж тут не моя вина, вы сами подпустили абреков.