Рыжая Соня и Обитель теней - Бахорин Юрий - Страница 3

— Никогда? — удивленно переспросил Север.— Никогда — это слишком долго,— усмехнулся он,— А ты не боишься, что своей жестокостью мы и остальных заставим думать о побеге? Если не сейчас, так на первом же задании?

— Нет, не боюсь,— прошипел Ханторек.— Послушники просто узнают, какая кара ждет непокорных! Они поймут, что пока все они лишь смертники, а исполнение приговора отложено на неопределенный срок. Пусть жизнь их научит покорности! — выкрикнул он, оскалив острые зубы, и вызывающе посмотрел на Севера.

— Что-то я тебя не понимаю,— спокойно возразил Вожак.— Сперва ты ратовал за то, чтобы любой ценой сохранить девушке жизнь, а теперь всеми силами пытаешься спровадить ее к праотцам. А когда я чего-то не понимаю, то противлюсь этому.

— Все очень просто.— Ханторек попытался взять себя в руки.— Я считал, что она станет для нас ценным приобретением, а теперь вижу, что ошибся, и чем дальше, тем больше убеждаюсь в собственной досадной оплошности.

Разара молчала. Молчала и Халима, наблюдая за спором мужчин с легкой улыбкой.

— Не сочти мои слова за оскорбление,— вновь возразил Север,— но не тебе судить о том, какой она воин.— Он поднял руку, упреждая возражения.— Ты прекрасно сделал свое дело — отыскал ее. Я видел послушницу в деле и по-прежнему не сомневаюсь, что твой выбор был правильным.

Ханторек зло посмотрел на него, а Халима едва заметно кивнула: молодец, Вожак, похвалил хорька!

Отец-настоятель стиснул кулаки и умолк.

— Чем же ты тогда объяснишь случившееся? — помолчав, спросил он.

— Рутина.— Север пожал могучими плечами.— Тот, кто честно делает дело, знает, что всегда что-нибудь идет не так, как задумано.— Он подождал, пока эта простая мысль дойдет до отца-настоятеля, и закончил: — К тому же она женщина.

— Ага! — с новой силой взъярился Ханторек.— Вот мы и подобрались к сути!

— Верно! — кивнул Север, словно не понял его.— Женщины гораздо чаще сопротивляются до последнего. В этом их сила, но,— добавил он, подумав,— в этом же и их слабость.

«Молодец,— мысленно похвалила его Разара,— какой же ты умница! Ведь именно поэтому я и ищу тебе спутницу! И все же… Уж больно девчонка строптива!»

— А ты не подумал,— вдруг заговорила Халима,— что решат остальные, если твоей рыжей воспитаннице побег сойдет с рук?

— У меня есть простое правило.— Теперь Север говорил только с ней, хотя и обращался ко всем,— Не перед людьми, перед собой будь чист.

— А люди?! — вновь вскипел отец-настоятель.— Наше мнение, значит, ничего не стоит?!

— Если мысли чисты, не намного, но так, чтобы это заметили все,— повысил голос Север,— то люди поймут. Впрочем,— с усмешкой поправил он себя,— если помыслы черны, то люди поймут тоже,— закончил он и пристально посмотрел на своего противника, ожидая его ответа.

Разара сдержанно кивнула, Халима хмыкнула, а Ханторек закусил губу. Все молчали. Вожак, похоже, не считал нужным добавлять к сказанному еще что-то, а отец-настоятель, хоть ярость и слепила его, понял, что возражать нечего.

— Ну что же,— заговорила Разара,— позиции мужчин мне ясны. Отпустить или убить. Что скажешь ты, Халима? — спросила она, оборачиваясь к настоятельнице.

«Убить? — подумала гирканка.— Ну нет! Это слишком просто и быстро!»

— Убить? — переспросила она вслух.— Ну нет! Это слишком жестоко. Но и оставлять проступок без последствий я бы не советовала. На мой взгляд, вполне достаточно ограничиться наказанием.

— Как странно,— ядовито произнес Ханторек, глядя на бывшую любовницу.— Всего-то две седьмицы прошло, а как переменилась твоя позиция!

— Как и твоя,— усмехнулась она, спокойно выдержав его ненавидящий взгляд.

— Не о чем спорить! — повысила голос мать-настоятельница.— Все вы высказались. Теперь мне решать, а я еще хочу подумать.— Она обвела суровым взглядом всех троих.— Пример послушницы, которая повесилась у себя в комнате, ничему не научил пленницу. Быть может, собственный опыт окажется действеннее? — Север попытался возразить, но Разара жестом остановила его.— Молчи. Я ценю тебя, твое мнение и даже твою доброту, которую подчас считаю чрезмерной, но на этот раз наказания твоей подопечной не избежать! Что делать дальше? — спросила она вслух и задумалась, впрочем не надолго.— Что делать дальше, посмотрим!

Погруженная в тяжкие думы, Соня сидела на огромном ворохе соломы, обхватив колени руками и прикрыв глаза. После тяжелой ночи хотелось забыть обо всем, но заснуть она не могла. Пленница давно перестала обращать внимание на шаркающие шаги тюремщика в коридоре, но звон ключей заставил ее вздрогнуть. Дважды со скрежетом ключ провернулся в замке, дверь отворилась, и девушка, подняв голову, встретилась взглядом с Севером. Вожак прикрыл за собой дверь и остановился в шаге от входа.

Не произнося ни слова, они долго смотрели друг на друга. Как ни странно, Соня обрадовалась его приходу, хотя с первого взгляда поняла, что Вожак пришел не затем, чтобы выпустить ее из тюрьмы. Тем не менее сердце ее учащенно забилось.

«Зачем?» — безмолвно спрашивали его глаза.

Но девушка не знала, что ответить. Сейчас мотивы ее поступков казались ей самой мелкими и незначительными, и Север именно это прочел в ее горестном взгляде.

«Что они сделают со мной?»

«Не знаю.— Вожак всего лишь едва заметно качнул головой, но Соня прекрасно поняла его.— Я ведь всего-навсего воин».

«Но ведь ты не можешь не знать больше меня!» — едва не воскликнула она вслух, и щека ее болезненно дрогнула.

«И все-таки это так, поверь»,— отвечали его глаза, и промелькнувшее в их глубине искреннее сочувствие показало девушке, что он не лжет и надеяться не на что.

Конная сотня остановилась перед воротами Логова, и зычный голос потребовал отворить. Стражники, однако, не торопились, ожидая прихода Кучулуга. Даже присутствие среди сотни Вамматара с его людьми не убедило их немедленно исполнить приказ незнакомца. Север появился раньше гирканца. Он вышел в приоткрытые ворота и остановился перед могучим воином, восседавшим на неправдоподобно огромном коне.

Почерневшая от времени кольчуга защищала его мощное тело, высокий рогатый шлем оставлял открытым только лицо, грубое и горбоносое, с жестокими бесцветными глазами. Верзила явно терял остатки терпения. Север понял это, когда всадник вместо приветствия хрипло прорычал:

— Я вижу, вы тут обгадились от страха!

Поддерживая своего предводителя, сотня дружно загоготала. Вамматар поморщился, но смолчал.

— Приветствую тебя, Горза,— пропуская грубость мимо ушей, ответил Север.— Не надо путать трусость с осторожностью. Не забывай, здесь Логово, а не Похиола,— напомнил он.

— Ты угрожаешь мне, Вожак? — прогудел Горза и, нахмурившись, уставился на Севера.

Его люди тут же смолкли, а стражники у ворот мгновенно насторожились, ожидая худшего, но Север жестом успокоил их.

— Я лишь напоминаю, что Логово в отличие от Похиолы окружено врагами, и мы здесь, к сожалению, слишком часто сталкиваемся с ними. Так что оставь пустые обиды, слезай с коня и пойдем.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вошел в открытые теперь настежь ворота. От такой бесцеремонности лицо Горзы налилось краской гнева, но перед ним уже маячила удалявшаяся спина Вожака. Он сжал чудовищные кулаки и обернулся к всадникам.

— А вы чего ждете, пожиратели коровьих лепешек?! — заорал он, срывая злость на своих людях.— Всем спешиться и вперед!

Он спрыгнул на землю и, не заботясь о коне, отправился вслед за Севером, который успел уже отойти на полсотни шагов и остановился перед подоспевшим Кучулугом.

— Я полагаюсь на тебя,— негромко произнес Вожак.-— Горза зол, и раздражение его, похоже, передалось всей сотне. Скажи своим людям, чтобы избегали стычек.

— Ты хочешь, чтобы мы выглядели перед похиольцами трусами? — глядя в сторону, процедил Кучулуг.

— Я хочу избежать большой драки,— возразил Север,— но если кого-то из наших сильно заденут, защити его сам! Я знаю, ты справишься с любым из сотни. Но помни: я говорю о поединке. Остальные должны остаться зрителями!