Нефритовый остров - Лоуэлл Элизабет - Страница 5

Анна Блэкли вошла в комнату с лакированным подносом, на котором стоял фарфоровый заварочный чайник и две изящные пиалы. Она была в шелковой блузе персикового цвета, узких черных шелковых брючках, босоножках на низком каблуке. На шее и запястьях мерцали жемчуга. Кольцо с рубином и бриллиантом на ее правой руке стоило больше полумиллиона долларов. Если не считать высокого роста и роскошных белокурых волос, эта холеная женщина выглядела типичной женой преуспевающего гонконгского предпринимателя или чиновника.

Однако мать Лайэн не была ни китаянкой, ни чьей-либо женой. Она вела жизнь любовницы женатого человека, для которого семья – законная семья – превыше всего. Представители семейства Тан называли Анну не иначе как наложницей Джонни, считали ничтожеством и презирали за то, что она не знала даже имен своих родителей, не говоря уже о более далеких предках. Несмотря на все это, Анна никогда не жаловалась и не роптала.

Лайэн с нежностью смотрела на мать, которая грациозно наливала чай в чашки. Дочь так и не смогла понять, почему Анна сделала такой выбор в жизни, почему продолжает держаться за него. На душе Лайэн стало горько. Эту горечь девочка впервые почувствовала в тот момент, когда осознала, что ей никогда не простят тот факт, что она не стопроцентная китаянка. Лайэн оказалась «слишком американкой», чтобы понять, какое значение имеют кровные узы, обстоятельства рождения или пол в жизни человека и почему все эти факторы делают ее в глазах родственников отца человеком низшего сорта. Шли годы, а девушка не могла смириться с тем, что семья Тан никогда не примет ее как равную.

Она поклялась себе, что по крайней мере сумеет добиться их уважения. Настанет день, когда Вэнь Чжитан взглянет на нее и увидит наконец в этой женщине с глазами цвета виски и тонким изящным носом свою внучку, а не плод несчастной неугасающей страсти своего сына к американской наложнице.

– Джонни сегодня придет? – поинтересовалась она. Лайэн никогда не называла его ни отцом, ни папой, ни дядюшкой. Только по имени.

– Скорее всего нет, – ответила Анна. – После благотворительного бала у них, как я поняла, намечается сбор семьи.

Лайэн сжалась. «Сбор семьи»… А ее, которая отдала три месяца своего свободного времени подготовке выставки консорциума «Тан», даже не потрудились пригласить!

Пора бы уже к этому привыкнуть. Но Лайэн – в который раз! – испытала острую, почти физическую боль. Она просто умирала от желания стать полноправным членом семьи. Стать своей среди всех этих братьев и сестер, тетушек и дядюшек, кузенов и кузин, бабушек и дедушек. Делить с ними семейные воспоминания, участвовать в праздниках и приемах.

Тан – ее семья. Если не считать Анны, они ее единственная родня.

Только вот они не считают ее своей.

Лайэн рассеянно провела пальцами по браслету на левой руке. Сработанный из изумрудно-зеленого тончайшего нефрита, браслет стоил триста тысяч долларов, а длинное нефритовое ожерелье на ее шее – вдвое дороже. Однако украшения ей не принадлежали. Сегодня вечером она будет выступать в роли живого экспоната. И эта тактика, несомненно, принесет успех консорциуму «Тан». На фоне белого шелка платья и бледно-золотистой кожи Лайэн драгоценности, казалось, излучали какое-то загадочное внутреннее сияние, которое должно было послужить приманкой и для любителей нефрита, и для знатоков, и для коллекционеров.

Драгоценности, являвшиеся собственностью самой Лайэн, стоили не так дорого, однако любой знаток по достоинству оценил бы ее безупречный вкус. Тройная заколка, поддерживавшая корону черных волос, была выполнена из императорского нефрита с гравировкой в стиле, который использовался четыре тысячи лет назад. С этим гребнем в прическе, казалось Лайэн, она становится чуть ближе к своим китайским предкам, к тем, чье одобрение она старалась завоевать всю жизнь. Интересно, рассеянно подумала молодая женщина, пригласили бы ее на семейное собрание, если бы она встречалась с Кайлом Донованом и могла прийти под руку с ним? Похоже, Джонни – третий сын в династии Тан – спит и видит, как бы проникнуть в консорциум «Донован интернэшнл». Кажется, он и в самом деле потерял терпение, ожидая, пока дочь наберется смелости. Как это он выразился?.. «Хватит разыгрывать из себя китайскую скромницу. Ты такая же американка до мозга костей, как и твоя мать. Просто подойди и представься. Так я познакомился с Анной».

При воспоминании об этих словах отца ее будто окатило холодной волной. Неужели Джонни намекал на то, что судьба матери сгодится и для дочери?! Гарантированное второе место в отношениях с мужчиной… Положение любовницы…

Лайэн пила чай из тонкой фарфоровой чашечки и успокаивала себя. Джонни совсем не это имел ввиду. Он просто хотел, чтобы она познакомилась с Кайлом Донованом, вовсе не для того, чтобы соблазнить его или самой оказаться соблазненной в интересах бизнеса семьи Тан. И еще она пыталась убедить себя в том, что сегодня утром в глазах отца заметила нетерпение, а вовсе не страх.

– Лайэн!

Она поспешно проглотила чай. Мать, кажется, о чем-то ее спросила… Лайэн сосредоточилась.

– Нет, я не собираюсь оставаться на бал. Зачем?

– Может быть, встретится какой-нибудь симпатичный молодой человек и…

– У меня полно работы. Я и так слишком много времени потратила на дела Танов.

– Жаль, что я должна ехать завтра на рассвете. Иначе обязательно пришла бы на выставку.

– В этом нет необходимости.

Лайэн мило улыбнулась, словно не зная о том, что мать никогда не бывает там, где может хотя бы случайно встретиться с кем-нибудь из семьи отца. В таких случаях она делала вид, что не нуждается в присутствии матери даже во время самых важных событий своей жизни.

– Нет никакой необходимости, – повторила Лайэн. – Там будет настоящий зверинец.

– Джонни очень ценит все, что ты сделала для этой выставки. Он тобой гордится.

Лайэн ничего на это не ответила. Попытка разрушить иллюзии матери приведет лишь к спору, который ни одна из них не выиграет.

– Спасибо за чай, мам. Мне пора бежать. А то невозможно будет припарковать машину.

– Разве Джонни не дал тебе пропуск для парковки?

– Нет.

– Что же это он! Забыл, наверное. Он в последнее время чем-то озабочен. Но мне ничего не говорит.

Лайэн пробормотала нечто неразборчивое в знак сочувствия и направилась к двери.

– На тот случай, если я тебя не увижу перед отъездом на Таити… или куда вы там собрались… желаю приятного путешествия.

– Спасибо. Может быть, ты сможешь к нам присоединиться? Отметим твой день рождения.

Этого только не хватало, зло подумала Лайэн. Им что, нужен свидетель, пока они будут трахаться в этом своем южном раю?

– Тебе нужно отдохнуть после такой напряженной работы. Скажу Джонни, чтобы заказал для тебя билет…

– Нет, – сухо перебила Лайэн. Сделала над собой усилие и заговорила мягче:

– Спасибо, ма, в другой раз. У меня масса работы.

Стараясь не хлопнуть дверью, она вышла из дома. Осмотревшись, направилась к машине. Сегодня днем у Лайэн возникло тревожное ощущение, будто за ней кто-то наблюдает. Сейчас она почувствовала то же самое.

Да нет, это нервы. Она беспокоится, потому что на ней драгоценные украшения, которые ей не принадлежат.

Лайэн обошла вокруг дома. Слава Богу, фонари автоматически включаются, когда кто-нибудь появляется на пешеходной дорожке, и отключаются через тридцать секунд.

Ее красная «тойота» оказалась на месте. Она села в машину и заблокировала все двери, прежде чем включить зажигание.

Благотворительный бал в честь организаций Азиатско-Тихоокеанского региона стал заметным событием этого сезона в Сиэтле. Приглашены были только богатые, влиятельные, знаменитые и просто известные люди. Обычно ни Кайл, ни Арчер не удостаивали своим посещением подобные амбициозные сборища, устраивавшиеся под вывеской благотворительности. Но многое в их жизни изменилось с тех пор, как Арчеру позвонили из правительства. Вот почему братья Донован сейчас оказались в гуще элегантно одетых гостей.