Миры Роджера Желязны. Том 24 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 58

— Да.

— Понимаю. Хотя ты не кажешься в точности таким, как другие, с кем я встречался.

Он протянул руку и сжал мое плечо.

— Я начертал эту вещь, — произнес он, бросив взгляд в сторону Пути, — и я единственный, кто прошел его. Следовательно, я единственный призрак, которого он может вызвать. Кажется, и он рассматривает меня несколько иначе, нежели просто с утилитарным вниманием. Мы можем общаться, в известном смысле, и он, похоже, склонен отдавать энергию, необходимую для поддержания моей устойчивости — сейчас уже довольно Долго. У нас есть свои собственные замыслы, и наши взаимоотношения кажутся чуть ли не симбиозом. Призраки Пути Амбера и призраки Логруса по натуре куда более эфемерны…

— У меня такое же впечатление, — заметил я.

— …кроме одного, которому ты помог, за что я тебе признателен. Она теперь под моей защитой, столько, сколько понадобится. — Отец отпустил мое плечо, затем добавил: — Я еще не был должным образом представлен твоему Другу.

— Извини, я растерялся… Люк, позволь представить тебя моему отцу, Корвину из Амбера. Сэр, Люк, собственно, известен как Ринальдо, сын твоего брата Брэнда.

Глаза Корвина на мгновение расширились, затем сощурились, изучая физиономию Люка, и он протянул руку.

— Приятно встретить друга, а также родственника моего сына.

— Я тоже рад знакомству, сэр.

— А я-то думал, что в тебе кажется таким знакомым…

— Сходство скорее внешнее, если вы это имеете в виду. Может быть, даже этим все и ограничивается.

Папа рассмеялся:

— Где вы познакомились?

— В Беркли.

— Где же еще может сойтись пара наших! Не в Амбере, разумеется, — сказал отец, поворачиваясь, чтобы оказаться лицом к лицу со своим Путем. — Я еще узнаю вашу историю. Но теперь пойдемте со мной. Я хочу представить вас сам.

Он направился к светящемуся созданию, а мы последовали за ним. Мимо редкими клочьями проплывал туман. Если не считать звука наших робких шагов, вокруг царило полное безмолвие.

Подступив к краю Пути, мы замерли и пристально оглядели его. Это был изящный узор, слишком большой, чтобы разом окинуть взглядом; весь его облик, казалось, лучился силой.

— Привет, — сказал Корвин. — Я хочу представить тебе моего сына и моего племянника, Мерлина и Ринальдо… Хотя, мне кажется, ты уже знаком с Мерлином. У Ринальдо есть проблемы. — Последовала долгая пауза. Затем отец произнес: — Да, это правда. — И еще погодя: — Ты действительно так думаешь? — и: — Отлично. Будь уверен, я передам им.

Он потянулся, вздохнул и отступил на несколько шагов от края Пути. Затем притянул нас к себе и обнял за плечи.

— Ребята, я получил нечто вроде ответа. Но из него следует, что нам всем, по разным причинам, следует пройти этот Путь.

— Я не прочь, — сказал Люк. — Только что за причина?

— Он намерен усыновить тебя, — ответил Корвин, — и поддерживать так же, как меня. Но за это придется платить. Близится время, когда ему потребуется постоянная охрана. Мы можем сменять друг друга.

— Звучит славно, — промолвил Люк. — Место вроде спокойное. И у меня нет никакого желания возвращаться в Кашфу и пытаться свергнуть самого себя.

— Прекрасно. Я поведу, а ты держись за мое плеча на случай столкновения с какими-нибудь непонятными явлениями. Мерлин, ты идешь последним и по той же причине держишься за Люка. Договорились?

— Конечно, — сказал я. — Пойдем.

Отец отпустил нас и направился туда, где начинался узор. Мы двинулись следом, и когда он сделал первый шаг, Люк положил руку на его плечо. Вскоре мы все, напрягшись в знакомой борьбе, оказались на Пути. Даже когда начали подниматься искры, мне тем не менее было намного легче, чем в прошлые переходы, — возможно, потому, что сейчас кто-то другой прокладывал дорогу.

Образы аллей, засаженных рядами вековых каштанов, заполняли мое сознание, когда мы, еле передвигая ноги, с трудом преодолевали Первую Преграду. Тем временем искры все выше вздымались вокруг нас, и я ощутил силы Пути, пронзающие мои разум и тело. Вспомнились школьные дни, величайшие усилия на атлетическом поприще…

Сопротивление нарастало, и мы склонялись под его мощью. Чтобы передвигать ноги, требовалось огромное напряжение, и я осознал, что почему-то оно важнее самого движения. Я почувствовал, как дыбятся волосы, когда энергетический поток рассекал мое тело. Все же здесь не было ни сводящих с ума свойств Логруса, ни ощущения враждебности, которое приходилось испытывать на Пути Амбера. Казалось, будто я погружался в глубины сознания, дружески ко мне расположенного. Появилось чувство какой-то поддержки, когда я, пробираясь по Изгибу, преодолевал вираж. Сопротивление было мощным, искры вздымались так же высоко, как и у других в этом месте, и все же я каким-то образом знал, что этот Путь относится ко мне совершенно иначе.

Мы пробивали себе дорогу вдоль линий. Мы кружились, обжигались… Проникновение во Вторую Преграду было мучительно-медленным испытанием выносливости и воли. После этого стало легче, и вся моя жизнь явилась перед мысленным взором, пугая и утешая меня.

Продвижение. Раз, два… Три. Я ощутил, что, если мне Удастся сделать еще десять шагов, появится шанс пробиться. Четыре… Я пропотел насквозь. Пять… Сопротивление было ужасным. Усилий для стометровки едва-едва хватало, чтобы продвинуть ногу на один дюйм. Легкие работали, как кузнечные мехи. Шесть… Искры достигали лица, попадали в глаза, окутывали меня целиком. Я чувствовал себя так, будто превратился в вечный огонь и должен как-то прожечь себе путь в мраморной глыбе. Я горел и горел, но камень оставался неизменным. Я мог всю вечность потратить на этот путь. Вероятно, уже потратил… Семь…

Образы уходили. Память улетучилась. Исчезло даже сознание своего «я». Меня освежевали — осталась лишь чистая воля. Я был действием, процессом борьбы с сопротивлением. Восемь… Я не чувствовал свое тело. Время стало понятием потусторонним. Борьба больше не была борьбой, но формой элементарного движения, рядом с которым ледники развивали дикую скорость. Девять… Теперь я стал только движением — бесконечным, постоянным…

Десять. Здесь пришло облегчение. У центра опять будет трудно, но я знал: остаток пути не такой напряженный. Нечто похожее на тихую, спокойную музыку держало меня на плаву, пока я тащился вперед, поворачивал, снова тащился. Музыка была со мной, когда я проходил Последнюю Преграду, а когда я миновал середину последнего шага, она стала напоминать «Караван».

Там, в центре, мы долго стояли молча, глубоко дыша. Я не был в точности уверен, что достиг своей цели. Хотя я чувствовал, что, как бы там ни было, в результате я ближе узнал своего отца.

Клочья тумана по-прежнему плыли над Путем, над долиной.

— Я чувствую себя сильнее, — наконец объявил Люк. — Да, я помогу охранять это место. По-моему, вполне удачный способ скоротать время.

— Кстати, Люк, что за послание у тебя было? — спросил я.

— А, требовалось сообщить, чтобы ты избавил Владения от своего присутствия, — отозвался он. — Те дела становились опасными.

— Что за опасность, я уже знаю, но там по-прежнему остаются проблемы, которые нужно решить.

Люк пожал плечами:

— Что ж, и все послание. Сейчас нигде нет места, кажущегося абсолютно безопасным.

— Здесь пока проблем не будет, — сказал Корвин. — Нет Силы, которая в точности знала бы, как подступиться к этому месту или что с ним делать. Пути Амбера его не поглотить, а Логрус не представляет, как разрушить его.

— Звучит довольно приятно.

— Хотя, думаю, придет время, когда они попытаются действовать.

— Ну а пока мы ждем и наблюдаем. Хорошо. Если кто-нибудь появится, то кто хоть это может быть?

— Вероятно, призраки — такие, как и мы, пытающиеся побольше узнать о нем или испытать его. Ты хорошо владеешь клинком?

— Не буду скромничать — да. А если недостаточно хорошо, так я изучал магические Искусства.

— Призраки поддаются стали, хотя исходят огнем, а не кровью. А теперь, чтобы выбраться наружу, ты можешь использовать Путь, если желаешь. Я присоединюсь к тебе чуть позже, чтобы показать, где укрыто оружие и прочее имущество. Я бы хотел отправиться на небольшую экскурсию и оставить тебя дежурить.