Миры Роджера Желязны. Том 22 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 33

— Слушай, — сказал он, — насчет заморочек с престолом и прочего… Что мне теперь делать? Для меня это было как снег на голову.

— Что делать? — переспросил я. — Работать. Думаю, у тебя это очень хорошо получится.

— Как ты считаешь, много было обиженных?

— Если таковые и были, — пожал я плечами, — они отлично скрывали свои чувства. Думаю, Единорог сделал очень правильный выбор. За последнее время так много случилось… Отец, если разобраться, берег нас и лелеял — даже слишком берег. Престол — далеко не подарок, тебе предстоит уйма тяжелой и грязной работы. Думаю, до остальных наших это тоже дошло.

— А как ты сам?

— Я рвался к престолу только потому, что к нему рвался Эрик. Сам-то я этого не понимал, но теперь вижу, что все было именно так. Игра, в которой оба мы хотели сорвать банк. Игра, превратившаяся в вендетту. Я ведь готов был его убить. Убил бы — не найди Эрик другой способ расстаться с жизнью. У нас — у меня и у него — было больше сходства, чем различий. Я это понял… потом, гораздо позже. А после смерти Эрика я придумывал себе все новые и новые мотивы для борьбы за престол. И только совсем недавно до меня дошло, что я абсолютно его не хочу. Я — пас, так что бери, брат, пользуйся, и да будет твое правление благополучным.

— Если Амбер еще существует, — уточнил Рэндом после нескольких минут молчания, — то я попробую. Ладно, займемся Камнем. Гроза совсем близко, мне даже как-то не по себе.

Я кивнул и взял у него Камень. Сгусток алого пламени закачался на цепочке, свет костра пронизывал его насквозь.

— Подвинься ближе, — приказал я, — и смотри вместе со мной.

Некоторое время мы созерцали пламенеющие внутренности Камня.

— Думай об Огненном Пути, — сказал я и тоже начал думать об Огненном Пути, пытаясь вызвать из памяти его петли и завитки, его бледно мерцающие линии.

Прежде Камень казался мне чистым, безупречным; теперь же в нем обнаружился крохотный изъян, пятнышко, повисшее в кроваво-красных глубинах. Я разглядывал пятнышко, не переставая думать о резких изгибах и поворотах, о преградах… Я представлял себе ток, пробегавший через мое тело всякий раз, когда я решался пройти по этой трудной дороге…

Изъян, черневший в Камне, прорисовался отчетливее.

Почти непереносимым усилием воли я заставил его вырасти, проявиться во всей полноте и отчетливости. И тогда на меня нахлынуло знакомое ощущение — то же самое, что и в день, когда я настраивался на Камень. Оставалось только надеяться, что у меня хватит сил пройти через это испытание вторично.

Я схватил Рэндома за плечо, хрипло спросил:

— Что ты видишь?

— Что-то вроде Огненного Пути, — донесся до меня голос брата, — только он вроде бы объемный. Он лежит на дне красного моря и…

— Пошли со мной, — прервал я Рэндома. — Нам нужно его пройти.

И снова чувство движения — сперва медленно плывешь, а затем проваливаешься и падаешь, все быстрее и быстрее несешься к изгибам скрытого в Камне Огненного Пути, к узору, которого ты никогда не видел в полноте и не увидишь. Я чувствовал рядом брата, и собирал всю свою волю, и гнал нас вперед и наконец рубиновое сияние, в которое мы окунулись, потемнело, превратилось во тьму ясного ночного неба. Огненный Путь становился все больше и больше, он прирастал с каждым грохочущим ударом моего сердца. Весь процесс проходил заметно легче, чем в первый раз, возможно, потому, что я прошел уже настройку.

Ощущая рядом с собой Рэндома, я потянул его вперед; тем временем знакомый узор продолжал расти, начальная его точка проявлялась все отчетливее и отчетливее. Направляясь к ней, я снова попытался охватить Путь целиком — и снова заблудился в его складках и изгибах, будто уходивших в высшие измерения. Перед нами извивались величественные параболы и спирали, какие-то немыслимые узоры и сплетения. На меня вновь нахлынуло то же, что и в прошлый раз, благоговение, однако теперь рядом со мной был Рэндом, и я чувствовал в нем тот же самый ужас и тот же восторг.

Едва мы достигли начала Огненного Пути, как что-то мягкое, но непреодолимое бросило нас в его сотканные из света структуры, в призрачное мерцание, пронизанное яркими вспышками искр. На этот раз все мое внимание было сосредоточено на процессе, Париж казался бесконечно далеким.

Подсознательная память предупреждала меня о трудных участках. Я шел по головокружительным маршрутам, используя всю силу желания — или, если хотите, воли; для ускорения процесса я непрерывно черпал энергию из Рэндома.

Мы словно пробирались по фосфоресцирующим внутренностям огромной, причудливо изогнутой раковины. Наше движение было абсолютно бесшумным, мы превратились в бесплотные точки самоосознания.

Скорость непрерывно нарастала, а вместе с ней и боль, незнакомая мне по предыдущему прохождению. Болело не тело, не голова — они отсутствовали; болело сознание. Возможно, это было следствием моей усталости или спешки, стараний максимально ускорить процесс. Мы с ходу прорывали барьеры, нас сжимали текучие, из мерцающего света построенные стены. Я ощущал слабость, головокружение, но не мог позволить себе роскоши потерять сознание, не мог я и замедлить движение — гроза подступила совсем близко. Хочешь — не хочешь, пришлось снова черпать энергию из Рэндома, теперь — просто чтобы не сойти с дистанции. Мы помчались дальше.

На этот раз не было того жгучего покалывания, ощущения, что я становлюсь другим. Скорее всего эти эффекты были связаны с настройкой, теперь же предыдущее прохождение через Огненный Путь Камня обеспечило мне определенную долю иммунитета.

Через неизмеримый временем интервал мне показалось, что Рэндом слабеет. Возможно, я высасывал из него чересчур много энергии. Если так пойдет дальше, он не сумеет совладать с грозой, ему попросту не хватит сил. Я решил не обращаться больше к его ресурсам. Мы прошли уже основную часть пути, дальше Рэндом справится и сам — если, конечно, дело дойдет до крайности. А я уж попробую продержаться так — лучше погибнуть мне одному, чем нам обоим.

И дальше, и дальше со все возрастающей скоростью… Голова моя снова кружилась, ощущения путались. Я собрал всю свою волю, сосредоточился на движении, выкинул из головы все остальное, к движению не относящееся. И вот, за несколько витков до конечной точки все окружающее стало быстро темнеть — явление, незнакомое мне по прежнему опыту. Лишь огромное усилие позволило мне подавить мгновенную вспышку паники.

Без толку. Я куда-то соскальзывал, падал. И как ведь близко! Мы же почти достигли конца… Было бы совсем просто…

Все поплыло, стало исчезать, проваливаться. Последнее, что я ощутил, была острая тревога Рэндома.

Неровные, мерцающие всплески красного и оранжевого огня прямо между моими ступнями. Куда же меня занесло? В какой-нибудь астральный ад?

Вспышки окружены непроглядной темнотой… Голоса, знакомые…

Мир встал на место. Я лежал на спине, ногами к костру.

— Все в порядке, Корвин, все в порядке.

Голос Фионы; я повернул голову. А вот и сама Фиона, сидит на земле, рядом со мной.

— Рэндом?..

Я нерешительно смолк.

— С ним тоже все в порядке… папа.

С другой от меня стороны, справа, сидел Мерлин.

— А как все было?

— Рэндом сумел тебя вытащить, — сказала Фиона.

— А как настройка, получилась?

— Рэндом считает, что да.

Я начал садиться. Она мне мешала, толкала меня в грудь, но я все равно сел.

— Где он?

Фиона указала глазами.

Я повернул голову. До Рэндома было метров тридцать; он стоял на каменном уступе, спиной к нам и лицом к грозе. Гроза надвинулась совсем близко, резкие порывы ветра рвали его одежду. Молнии змеились сплошной ослепительно сверкающей сетью, отдельные удары грома слились в ровный, оглушительный грохот.

— Сколько… сколько он там стоит? — спросил я, не отводя глаз от Рэндома.

— Пару минут, не больше, — откликнулся голос Фионы.

— Это что — мы так недавно вернулись?

— Нет, — качнула головой Фиона, — ты был в отключке довольно долго. Сперва Рэндом поговорил с остальными, затем отдал приказ об отходе. Бенедикт повел войска по Черной Дороге, сейчас они пересекают бездну.