Миры Роджера Желязны. Том 21 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 2

— Это почему же?

— Они с Кейном отлично ладили много лет. Один пропадет — другой разыскивает. Да, они дружили. Джулиан — человек холодный, черствый, жестокий — не мне тебе рассказывать. Но если он и питал когда-нибудь к кому-нибудь хоть какие-то чувства, так это к Кейну. Не думаю, чтобы он мог убить его только для того, чтобы свалить вину на тебя. В конце концов, для того чтобы тебе подгадить, он мог бы много чего другого придумать.

Я вздохнул:

— Кто следующий?

— Не знаю. Просто не знаю.

— Ладно. Каковы могут быть последствия, как думаешь?

— Плохо твое дело, Корвин. Все решат, что это твоих рук дело, что бы ты ни говорил.

Я молча кивнул в сторону лежавшего в углу трупа. Рэндом покачал головой:

— Скажут: приволок из Царства Теней какого-то бедолагу, чтобы чистеньким прикинуться, и все.

— Ясно, — кивнул я. — Что ни говори, времечко для возвращения в Амбер я выбрал удачное. Самое подходящее для восхождения на престол.

— Лучше не бывает, — согласился Рэндом. — Ведь тебе даже Эрика не пришлось убивать, чтобы добиться того, чего хотел. Повезло тебе. Здорово повезло.

— Что да, то да. Однако ни для кого не секрет, что я вернулся именно с этой целью — убить Эрика, и теперь нужно совсем немного времени, чтобы мои расквартированные в Амбере войска — иноземные, особо вооруженные, прекрасно вымуштрованные — начали вызывать законное недовольство. До сих пор выручал только страх угрозы извне. Ведь меня подозревают во многом таком, что я якобы учинил до своего возвращения в Амбер — в убийстве сторонников Бенедикта, к примеру. А теперь еще Кейн…

— Да, — сказал Рэндом понимающе. — Сразу видно, к чему ты клонишь. Тогда, много лет назад, когда вы шли на Амбер вместе с Блейзом, Джерард увел часть кораблей с вашего пути. А Кейн повел свои суда в атаку и обратил вас в бегство. Теперь, когда Кейна больше нет, ты, видимо, назначишь Джерарда командующим флотилией.

— А кого же еще? Он единственный, кто может справиться.

— Несмотря на…

— Несмотря. Назначу. Видишь, как получается: если бы я должен был кого-то отправить на тот свет, чтобы упрочить собственное положение, этим кем-то, по логике вещей, должен был бы стать Кейн. Такова истинная, жуткая правда.

— И как ты собираешься все уладить?

— Честно расскажу всем, что случилось, и попытаюсь узнать, чьи это проделки. Или у тебя есть предложение получше?

— Я все думаю, какое бы тебе алиби сочинить. Но, похоже, не выйдет.

Я усмехнулся и покачал головой:

— Нет, Рэндом, ты слишком близок ко мне. Что бы мы оба ни говорили, эффект может получиться с точностью до наоборот.

— А ты думал о том, чтобы взять вину на себя… нарочно?

— Думал. Но самозащита исключена. У Кейна перерезано горло — такое бывает только при внезапном нападении. А представить дело в ином свете у меня пороха не хватит — ну, например, я прознал, что он замышляет дурное, и прикончил его ради блага Амбера. Такие признания не по мне. С душком выйдет, как ни крути.

— Зато создашь себе репутацию непримиримого тирана.

— Такого сорта непримиримость в мои планы не входит. Нет-нет, не пойдет.

— Ну, стало быть, все решено — пока что.

— «Пока что» — это ты о чем?

Рэндом прищурился и, самым внимательным образом разглядывая ноготь на большом пальце левой руки, изрек:

— Видишь ли… я подумал, что, если ты горишь желанием кого-нибудь еще убрать с картины, сейчас самое время подумать о том, что раму всегда можно уменьшить.

Я задумчиво докурил сигарету.

— Мысль недурная, — признал я. — Но, видишь ли, сейчас не время жертвовать еще кем-то из братьев.

Даже Джулианом, хотя он-то как раз в раму хуже всех вписывается.

— Тут дело не в нашем семействе, — возразил Рэндом. — Полным-полно благородных жителей Амбера, горящих желанием разделаться с тобой. Взять хотя бы сэра Реджинальда…

— Забудь об этом, Рэндом. Менять раму я тоже не собираюсь.

— Как скажешь. Только учти, мое серое вещество вот-вот иссякнет.

— Очень надеюсь. Его хоть малость осталось, такого, что отвечает за память?

— Вроде бы да.

Рэндом вздохнул, потянулся, встал, перешагнул через неподвижное тело, подошел к окну. Отодвинув портьеру, некоторое время молча смотрел в окно.

— Ладно, — сказал он наконец. — Рассказ выйдет долгий.

И Рэндом начал вспоминать вслух.

Глава 2

— Кто спорит: секс — занятие замечательное, но есть много всяких других дел, которыми мы любим заниматься в промежутках. Для меня, Корвин, это игра на ударнике, а еще я обожаю летать и резаться в карты. Не буду уточнять, что я люблю больше. Пожалуй, летать все-таки приятнее — на планерах, воздушных шарах, да мало ли на чем — все от настроения зависит, сам понимаешь. Я в том смысле, что спроси ты меня в другой раз, и я заявлю, что мне больше по душе что-то другое. Да, все дело в настроении.

В общем, так… Несколько лет назад я был тут, в Амбере. Так, слонялся из угла в угол, ничем особо не занимаясь. Погостить приехал и путался у всех под ногами. Папаша еще жив был тогда, и как-то раз, когда он впал в особенно сварливое расположение духа, я понял, что пора бы мне прогуляться. Хорошенько прогуляться! Я давно заметил, что папашина любовь ко мне возрастает в прямой зависимости от того, на каком расстоянии от него я нахожусь. На прощание папаша преподнес мне изумительно красивый хлыст — наверное, для того, чтобы подстегнуть процесс разгорания отеческих чувств. Хлыст, ей-Богу, был превосходный — тонкий, инкрустированный серебром, просто мечта, а не хлыст — и я не преминул воспользоваться им по назначению. Решил предаться простым радостям бытия в соответствии с моими скромными запросами в одном уютном уголке Царства Теней.

Путь был долгий. Не буду утомлять тебя подробностями. Главное, что я забрался очень далеко от Амбера. Никаких важных дел у меня не было; от важных дел либо очень скоро в тоску впадаешь, либо наталкиваешься на уйму трудностей — все зависит от того, какую долю ответственности на себя взвалишь. А мне отвечать за что-то охоты не было — я хотел просто развлечься, и все.

Тексорами — большой открытый портовый город: жаркие дни, долгие ночи, дивная музыка, азартные игры круглые сутки, поединки каждое утро, а для тех, кто не в силах до утра потерпеть, — драки днем и ночью. А какие там воздушные потоки! У меня был маленький красный планер, и примерно раз в пару дней я занимался скай-серфингом. Лупил по барабанам, сколько хотел, в одном подвальчике выше по реке — стены там были такие же вспотевшие, как тамошние завсегдатаи, и дым тек в лучах светильников, словно струйки молока. А когда мне надоедало колотить по барабанам, я отправлялся на поиски приключений — наслаждался женским обществом или резался в карты. На это уходил остаток ночи… Эрик, будь он проклят! Нет, ты представляешь — он как-то меня шулером обозвал! Вот уж где я сроду не хитрил, так это в картах. К каждой игре отношусь совершенно серьезно. И играть умею, и везет мне, как правило. С Эриком все было наоборот. Просто беда. Он так много чего умел делать хорошо, что не желал даже самому себе признаться в том, что на свете могут быть вещи, которые кто-то делает лучше, чем он. И если ты его в чем-то побеждал, получалось, что ты сыграл нечестно.

Как-то ночью он затеял по этому поводу жуткий скандал — дело могло бы плохо кончиться, но Джерард с Кейном вмешались и не дали ему разойтись. Спасибо Кейну — он тогда был на моей стороне. Бедняга… Все-таки чертовски ему не повезло — глотку перерезали, сволочи… Ну вот, словом, оттягивался я в Тексорами — музыка, женщины, что ни игра, то выигрыш, а днем летал, как птица небесная, на своем планере. Пальмы там, желтофиоли по ночам благоухают — красотища! А как пахло в порту! Специи, кофе, деготь — ну, можешь себе представить. Народу всякого полно — и тебе господа благородные, и купчишки, и пеоны. Моряки, путешественники… Все носятся туда-сюда как угорелые. Ну и парни вроде меня, любители острых ощущений. Прожил я в Тексорами чуть побольше двух лет и был счастлив. Честно, счастлив. Надолго ни с кем не сходился. Так, шапочные знакомства — поздороваешься при встрече, а чтобы дружить — ни-ни. Амбер у меня просто из головы вылетел.