Дерзкий любовник - Лоуэлл Элизабет - Страница 19

Чанс на мгновение застыл, но тут же вкрадчиво продолжал, подсаживая Рибу в машину:

– Логика. Заброшенная шахта, забытая дорога. Однако, если хочешь, следуй за мной на своем «БМВ». Я сумею вытащить тебя из любой беды, в которую можешь попасть на автомобиле с низкой посадкой.

– Нет, спасибо, – отказалась Риба, вздрагивая при мысли, во что может превратиться ее машина, если острые камни начнут рвать днище. – Поверю тебе на слово. Ты эксперт по плохим дорогам и глухим местам.

Чанс легонько сжал ее подбородок, пытаясь удержать Рибу.

– Помни это. И если прикажу тебе сделать что-то, не спорь. Делай, как велено. Не всегда хватает времени на объяснения.

Его глаза стали светло-зелеными, внимательными, выжидающими. Он явно хотел услышать ответ на свои слова. В Чансе не чувствовалось никакого нетерпения: он ясно понимал, что Риба не привыкла к приказам.

– Ты что-то от меня скрываешь, – решила она наконец.

Глаза Чанса сузились, превратившись в крошечные щелочки. Пальцы чуть крепче стиснули ее подбородок, но тут же ослабели.

– Что ты хочешь сказать? – спросил он наконец, не повышая голоса.

– Ты все время не договариваешь, скрываешь что-то от меня. Слишком уж уверен, что шахта и местность опасны.

Несколько долгих секунд Чанс не шевелился.

– Заброшенные шахты всегда опасны.

Риба ничего не ответила, ожидая продолжения, понимая, что Чанс, в свою очередь, выжидает. Но он захлопнул дверцу, обошел вокруг и устроился на водительском сиденье.

– Я никогда ничего не делаю очертя голову, – объяснил он немного погодя. – Я был возле Чайна Куин. Дорога – хуже не бывает, как я, впрочем, и думал. Правда, не ожидал встретить там кучу подозрительных личностей. Зато, проведя несколько часов в местных барах и прислушиваясь к сплетням, я все понял. Теперь в этой глуши перевалочный пункт торговцев марихуаной. Оттуда ее переправляют в другие районы. И, поверь, лучше с этими типами не встречаться. Кроме того, там немало нелегальных беженцев из Мексики. Они работают на полях и плантациях авокадо, но как только сезон кончается, они раскидывают лагерь подальше от посторонних глаз, потому что сидят без денег и боятся, что их кто-нибудь заметит.

Чанс пожал плечами.

– Они молоды и скучают. Проводят время за выпивкой, а когда дерутся, пускают в ход ножи. Некоторые из местных жителей, когда идут на плантации, берут с собой револьверы. – Окинув Рибу долгим взглядом, Чанс добавил: – Ты ведь не знала об этом, правда?

Риба безмолвно тряхнула головой.

– Как и большинство людей на свете. Если такого не происходит в городе, значит, просто не бывает на самом деле. Ну так вот, мы уезжаем из города, Риба. Если, конечно, ты по-прежнему этого хочешь.

– Действительно все так опасно? По-настоящему опасно?

Чанс слегка улыбнулся.

– Нет, просто достаточно непредсказуемо, чтобы быть интересным. Ни за что не поставил бы тебя в подобное положение, если бы считал, что нам грозит опасность. Правда, прогулка не будет такой спокойной и безмятежной, как по Родео Драйв.

– Ха! Можно подумать, я в жизни не видела продавца наркотиков, мистер Уокер!

– Да, в городе тебя не проведешь, не то что в деревне, так ведь?

– Несомненно. Я давно уже не верю в злых фей и добрых волшебниц, – добавила Риба, улыбаясь, но вполне серьезно. – И доверяю твоему суждению, Чанс. Если считаешь, что это безопасно, я еду.

– На свете не существует такой вещи, как стопроцентная безопасность, даже если сидеть в собственном доме за семью замками.

– Пытаешься сказать, что не желаешь ехать со мной? – спросила Риба.

– Нет. Просто стараюсь объяснить, что шанс попасть в катастрофу на этих сумасшедших шоссе не в меру велик, но мы все равно по ним ездим.

Риба нахмурилась.

– Конечно. Нужно делать все, чтобы уменьшить риск, но в остальном от нас немногое зависит. Кроме того, не настолько уж мы и рискуем.

– То же самое на плохих дорогах и в дикой мест-ности. Однако там необходим еще и немалый опыт.

– Тут-то ты и пригодишься.

– Верно.

– И?

– Я скорее раскину лагерь в самой, что ни на есть глуши, чем окажусь на шоссе в час пик, – сухо объявил Чанс.

– Тогда отправляемся в поход.

Двухрядное шоссе вилось мимо элегантных домов загородного клуба «Фолбрук» и перестроенных коттеджей начала века. Площадки для гольфа и лошадиные загоны уступили место отвесным гранитным скалам, покрытым густыми зарослями чапараля. Спутанная трава, отягощенная семенами, покачивалась на апрельском ветерке. Через несколько недель земля станет ржаво-коричневой, выжженной солнцем южной Калифорнии. Тогда настанет время покоя и жара, отражающегося от гранитных склонов, время, когда выживает лишь чапараль, шепча своими листьями ненадежные секреты обжигающему полдню.

Но этот день был теплым и ясным, и на суровом граните зеленела нежная трава, как всегда бывает ранней весной в округе Пала. По обеим сторонам дороги росли деревья авокадо. Стайки этих же деревьев взбегали на каменистые склоны холмов с такими узкими и крутыми террасами, что казалось невероятным, как там могло укорениться что-то, кроме сорняков. Однако, авокадо прекрасно приживались в суровой почве. В сезон сбора плодов ветки гнулись от темно-зеленых фруктов.

Чанс неустанно обшаривал взглядом окружающий пейзаж, отмечая каждую крошечную перемену, каждую новую тень, показывая Рибе ястребов, с голодным видом устроившихся на заборах или паривших в небе, земляных белок, шнырявших в траве и внбзапно замиравших, чтобы сбить с толку хищников, стороживших всякое их движение, стервятников в необозримой вышине, расправивших почти прозрачные крылья и выжидавших подходящего момента, чтобы ринуться на добычу, олениху с двумя оленятами, спокойно наблюдавших за машиной из-под прикрытия чапараля на обочине дороги.

Радость, которую доставляла Рибе поездка, значительно увяла, как только Чанс свернул с шоссе на грязную дорогу и подъехал к шахте. Здесь скалы казались выше и круче, незаметно переходя в настоящие горы. Сама дорога была не чем иным, как полузаброшенной двухколейной тропой, вьющейся через гранитные отроги и ныряющей в каньоны, усыпанные булыжниками и поросшие кустарником. Промоины, выбоины, камни, трещины и оползни встречались на каждом шагу. И, не замечай Риба время от времени узкой колеи далеко впереди, она могла бы поклясться, что здесь не пройдет ни одна машина. Да и сейчас продвижение вперед казалось крайне сомнительным.

Чанс, не теряя спокойствия, ехал по почти непроходимой дороге, сжимая руль с той небрежной уверенностью, какую она сама выказывала на забитом машинами шоссе. И постепенно Риба пришла в себя, разжала кулаки и расслабилась, доверяя его умению точно так же, как он доверялся ей. Оказалось, что ей нравится просто наблюдать за ним, отмечать его сосредоточенность и скорость рефлексов, силу мышц, бугрившихся под загорелой кожей, пока он удерживал ревущую «тойоту» на почти непроходимой дороге.

– За поворотом особенно трудный отрезок, – заметил Чанс, не отрывая глаз от тропы. – Может, хочешь пройтись?

– А ты?

Губы под густыми усами изогнулись в усмешке:

– Всегда находится круглый дурак, которому нужно сидеть за рулем.

– Если ты круглый дурак, значит, я полосатая гадюка, – ехидно ответила она. – Спасибо большое, я останусь в машине. Не очень-то спешу сразу же порвать ботинки, которые ты мне купил.

Риба взглянула на ботинки, подаренные Чансом. По его настоятельной просьбе она переоделась в походный костюм, когда они остановились пообедать. Лично ей казалось, что ботинки ужасные – тяжелые, неуклюжие и темно-коричневые, цвета засохшей грязи.

Однако кожа была мягкой, и подошвы не скользили. Джинсы, тоже купленные Чансом, не носили ярлыка знаменитого модельера, однако сидели как влитые. Блузка плотно облегала изгибы тела, словно была специально сшита для нее. Мягкая, из хлопчатобумажного трикотажа, такого же темно-синего цвета, как джинсы, с бесчисленными крошечными пуговками и петельками. В высокий воротничок была вшита не бросающаяся в глаза этикетка очень дорогого дома мод.