Дерзкий любовник - Лоуэлл Элизабет - Страница 13

– Отпусти меня! – резко бросила она.

– После того, как ты ответишь на мой вопрос.

– И о чем же, черт тебя возьми, ты спрашивал?

– Если не Тим, тогда кто?

– Что значит «кто»?!

– Кто твой мужчина?

Риба уставилась на Чанса, слишком пораженная, чтобы ответить.

– Такая женщина, как ты, просто не бывает одинокой, – отрывисто пояснил он. Куда девалась нарочито ленивая, медлительно-растянутая речь…

– Только не эта.

– Почему? – без обиняков осведомился он.

Это был именно тот вопрос, на который Рибе не хотелось отвечать. Однако гнев помог прийти в себя. А она ужасно обозлилась.

– Ни один мужчина никогда не хотел меня, только меня. Им всегда было нужно что-то совсем другое. Моему бывшему мужу – наивная девственница-студентка с широко распахнутыми на мир глазами. А после него… большинство мужчин, которых я встречала, искали лишь теплое тело в постели, да мягкую грудь, на которой можно было бы выплакать все беды и неудачи. А для этого сойдет любая женщина. И ничего особенного здесь нет.

Позже, после того как я долго и упорно трудилась, а Джереми так многому меня научил, мужчины начали стремиться воспользоваться моими связями или деньгами.

Но сама я никому не была нужна. Никогда.

В таком было нелегко признаваться. Гнев и унижение Рибы невольно проникли в душу Чанса. Его пальцы, мгновенно став нежными, медленно скользнули по ее рукам, наслаждаясь их теплом под черными шелковыми рукавами.

– Но я не твой бывший муж, chaton, – пробормотал он. – Меня никогда не интересовали девственницы.

Риба смотрела словно сквозь Чанса, отказываясь видеть его, желая только вырваться на свободу.

– Взгляни на меня, – грубо приказал он. – Думаешь, я похож на других мужчин, которых ты знала?

Ее глаза наконец остановились на нем, ясные, жесткие, холодные.

– Нет, – не повышая голоса, выговорила она. – Не думаю. Ты, по всей видимости, ничего необычного от меня не желаешь. Сомневаюсь, что твоя постель вообще когда-нибудь остывает, разве что ты предпочтешь остаться в одиночестве. Ты слишком уверен в себе, чтобы нуждаться в лести и сочувствии, и, подозреваю, что вряд ли смогу научить тебя чему-то касающемуся поиска драгоценных камней – здесь ты слишком хорошо изучил все тонкости. Что же касается денег…

Чанс стоял, не шевелясь, словно прикованный к месту, и испытующе глядел на Рибу. Лицо его напряженно застыло.

– Что касается денег, – резко бросил он, – у меня их достаточно. Или не веришь?

– Мне все равно, – просто ответила она. – Там, в Долине Смерти, ты не знал, кто я такая, и все-таки хотел меня. Поэтому я и поверила тебе сразу и без оглядки. Ты не знал меня и все же помог, держал в объятиях, пока я плакала, и потом поцеловал. Ты хотел меня. Такого со мной никогда не случалось раньше.

Она смотрела в его лицо, жесткое, мужественное: черные волосы, словно блестящее руно в крупных завитках, глаза цвета неизвестного Рибе драгоценного камня, изгиб губ – твердый, однако такой чувственный, что Риба с трудом удерживалась, чтобы не привстать на цыпочки и не почувствовать тепло этих губ своими. Она поспешно отвела взгляд.

– Я ответила на твой вопрос. Теперь отпусти меня.

– Не могу, – покачал головой Чанс, наклоняясь все ниже, пока она не почувствовала дуновение его дыхания. – Для меня случившееся в Долине Смерти было подобно прогулке по высохшему руслу ручья, во время которой я отыскал огромный алмаз, сверкающий на солнце. Мысль о том, что ты делишь это ослепительное пламя еще с кем-нибудь, приводит меня в бешенство.

Чанс отрывисто рассмеялся.

– Позволь мне выразиться яснее. Теперь, когда я узнал тебя, мысль о том, что любой мужчина, кроме меня, прикоснется к тебе, вызывает во мне желание убивать. Это неразумно, невежливо, некрасиво, но это так.

Риба снова взглянула на Чанса и не заметила в его глазах ни нежности, ни ласки. Переливающийся золотым огнем Тигриный Бог. Первобытная необузданная страсть, едва прикрытая внешней сдержанностью. Что-то глубоко похороненное в ее душе шевельнулось и, просыпаясь, подняло голову. И когда Риба заговорила снова, в мягком голосе звучала стальная решимость.

– Не хочу чтобы какой-то мужчина, кроме тебя, прикасался ко мне.

Напряжение медленно покинуло Чанса. Мускулы, бугрившиеся под мягкой рубашкой, вновь расслабились. Не пытаясь протянуть руки к Рибе, он нежно поцеловал ее, пока губы женщины не смягчились. Когда их языки сплелись, из горла Чанса вырвался нечленораздельный звук. Он рывком притянул Рибу к себе, сжимая в объятиях, словно она стала водой, скользившей сквозь пальцы, и он должен напиться сейчас или вечно умирать от жажды.

Когда Чанс наконец поднял голову, оба задыхались.

– Если согласишься разделить свой пляж со мной, – хрипловато протянул он, – обещаю вести себя прилично.

– У тебя нет иного выбора. На пляже не так уж мало людей!

Он повернулся, чтобы снова вынуть покрывало из багажника, но ее голос остановил его.

– Чанс…

Он оглянулся.

– Я впервые приехала сюда с кем-то.

– Знаю, – кривовато усмехнулся он. – Я привык думать, что старая пословица насчет зеленых глаз и ревности лжет. Значит, ошибался. Просто до сих пор не смог найти никого достойного ревности.

Чанс открыл багажник, перекинул одеяло через плечо и взял Рибу за руку, продев ее пальцы сквозь свои. Едва ощутимая шероховатость ладони, так же как нервное напряжение и постоянная настороженность к любому малейшему движению вокруг него, стали напоминанием о том, какую жизнь он вел. Этот человек обитал и трудился в глуши, в заброшенных шахтах, и это было заметно во всем, даже в загрубевшей коже. Однако в нем не было ничего грубого, неотесанного. Риба встречала мужчин, оскорблявших ее вульгарностью, хотя нога их никогда не ступала в более опасное, нецивилизованное место, чем песчаная полоска на берегу реки в местном загородном клубе.

Чанс был не таким. Под необработанной поверхностью крылась сверкающая прочность алмаза. Они прошли несколько шагов, прежде чем Риба вспомнила.

– Туфли! – поспешно воскликнула она, вновь подбегая к машине и таща за собой Чанса.

Чанс с молчаливой усмешкой наблюдал, как Риба скидывает черные босоножки на высоких каблуках.

– Я собирался напомнить о них, но ты, казалось, знаешь, что делаешь.

– Ты обладаешь способностью отвлекать меня, – весело объявила Риба, швыряя босоножки в багажник.

Чанс, улыбаясь, тоже снял туфли и носки, и властно протянул руку. Риба опять крепко стиснула его ладонь, потрясенная тем, что стоять здесь, посреди парковочной площадки, босиком и держаться за руки кажется ей сейчас самым естественным на свете.

Она повела Чанса мимо многолюдного общего пляжа, где женщины, намазанные душистыми маслами и кремами, в купальниках от известных модельеров лежали, закрыв тщательно подведенные глаза, под лучами яркого весеннего калифорнийского солнца. Дети, слишком маленькие, чтобы ходить в школу, бегали, вопили и смеялись, с одинаковым самозабвением гоняясь за волнами и чайками. Вода была холодной и необычно спокойной. Низкие длинные волны, лениво скручиваясь, ложились на песок, словно не желая яростно обдавать берег пенными брызгами.

Начался отлив, оставлявший за собой растущую влажную полосу слежавшегося песка. Чанс шел за Рибой по границе земли и моря, наблюдая, как она грациозно скользит, прокладывая путь среди валунов, разбросанных у основания мыса, служившего северной оконечностью пляжа.

Вода разделила самый конец мыса на множество длинных, словно пальцы, полуостровков. Между «пальцами» скрывались крохотные песчаные полоски, не больше внутреннего дворика в маленьком домишке. Риба продолжала идти, пока не добралась до такого миниатюрного пляжа, укрытого от нескромных взглядов и незатейливого внимания толпы.

– Только бы не пропустить прилив, – озабоченно сказала она, пока Чанс расстилал одеяло. – Тогда можно спокойно провести здесь часок.

– Именно поэтому ты и приходишь сюда? В поисках покоя?