Миры Роджера Желязны. Том 15 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 32

— Послушайте, рядовой…

И тут Бушон исчез прямо перед Кортнеем. Какие-то мгновения его ботинки и колени скреблись по твердой земле, затем все исчезло. Раздалось только изумленное мычание и потом — долгих две секунды спустя — тяжелый звук падения.

— Рядовой! Бушон!

Кортней включил свой фонарь и осмотрел пол туннеля перед собой. Круглое черное отверстие занимало весь пол от стены до стены. Он склонился над отверстием и посветил вниз. Короткая вертикальная шахта быстро переходила в широкое открытое пространство. Далеко внизу, там, где луч становился совсем рассеянным, виднелись зеленые армейские ботинки. Он повел луч вдоль неестественно изогнутой ноги, разглядел неподвижный торс.

— Бушон!

— Здесь, лейтенант. Лучше не кричать. Я нахожусь в каком-то помещении, подо мной что-то вроде стола или платформы.

— Можешь встать?

— Только не на эту ногу.

— У меня есть веревка. Я могу тебе бросить, но ее не к чему привязать. Там нет ничего, что можно было бы перебросить через дырку? Ножка стула? Какая-нибудь доска? Ну что-нибудь?

Луч фонарика Бушона начал шарить вокруг. Глядя в шахту, Кортней мог видеть только короткий отрезок этого луча, то, что он освещал, оставалось скрытым.

— Ничего такого, сэр.

— Если ты откатишься в сторону, я спрыгну вниз и помогу тебе.

— Будет гораздо полезнее, сэр, если вы вернетесь к развилке, попробуете один из оставшихся туннелей и выберетесь на поверхность.

— Ерунда, я же не могу тебя бросить.

— Так ведь выбора нет, лейтенант. Даже если вы найдете доску, перебросите ее через отверстие и спуститесь, чтобы обвязать меня веревкой, вам все равно не удастся вытянуть меня наверх. Нет места для подъема и маневра.

— Я спущусь к тебе, и мы вместе найдем выход с того уровня, на котором находится это помещение.

— Здесь можно месяцами плутать, сэр.

— Это все твои домыслы.

— Ничего себе домыслы!

— Отползи в сторону. Я прыгаю.

Прежде чем рядовой успел возразить, Кортней спустил ноги в отверстие и спрыгнул.

Он слышал, как Бушон с резким выдохом отпрянул в сторону, чтобы Кортней не приземлился прямо на него. Стол, или что это там было, затрещал под ударом армейских подошв.

— Черт возьми!

Кортней посветил фонариком кругом. Бледно-зеленые стены, все в каких-то складках, словно ткань. На стенах блестящие точки, возможно, кнопки. И кругом что-то двигается, шевелится, словно какие-то бледные рыбы. Это руки. Руки, сжимающие приклады ружей и рукоятки ножей. И снова блеск, блеск множества глаз, устремленных на двух американцев.

Бушон со стоном поднялся и встал на здоровую ногу, чтобы прикрыть лейтенанта со спины. Кортней бросил взгляд через плечо. Человек стоял в борцовской позе, раздвинув руки, одну ногу согнув в колене, другую отставив в сторону. Кортик Бушона, очевидно, потерялся при падении, но сейчас в руке у него был смертоносный стилет с узким треугольным лезвием. Он держал его рукояткой вниз, острый кончик ножа был вздернут в поисках жертвы.

Кортней сжал свой кортик в левой руке, а правой достал пистолет.

— На этот раз не удастся уберечь меня от драки, а, рядовой?

— Видит Бог, я старался, сэр.

Выстрел Кортнея прозвучал оглушительно в закрытом пространстве.

Но ответный залп был еще громче.

Незадолго до второго антракта, около двух часов ночи, какой-то человек начал околачиваться у Гардена за спиной, барахтался в воде, разглядывал руки Тома на клавиатуре. К этому времени страсти в бассейне поостыли, выпивка расходилась вяло.

Человек, кажется, вообще не пил.

— Это трудно? — спросил он, понаблюдав за игрой Тома несколько минут.

— Что? — переспросил Гарден через плечо, не прерывая игры.

— Ну вот так играть с привязанными кистями.

— Приходится привязывать. Иначе они будут всплывать на поверхность. Нужно преодолевать сопротивление воды. А это сбивает с ритма.

— А как вы извлекаете высокие и низкие ноты?

— Ремешки скользят под клавиатурой вперед и назад. Понимаете?

— Да. Но вы же не можете отойти куда-нибудь или, скажем, задницу почесать, верно?

Гарден засмеялся:

— Да, сложновато.

— Хорошо.

И тут Том почувствовал острие ножа прямо над правой почкой. Оно вдавилось довольно глубоко, может быть, даже проткнуло кожу до крови.

— Как вы пронесли сюда оружие?

— А кто сказал, что у меня оружие?

— Что же там такое?

— Осколок стекла. Каждую ночь здесь разбивается множество стаканов, и осколки скапливаются в глубоком конце бассейна. Вы должны быть осторожны. Ведь и посетитель может порезаться.

— Или пианист.

— Хорошая мысль.

— Так чего вы хотите? Убить меня? Убить меня в другом месте?

— Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Тихонечко. Как будто мы старые приятели. И помни, что я могу изуродовать тебя этим осколком стекла или голыми руками, если придется.

— Охотно верю.

— А теперь закругляйся.

Гарден довел мелодию до заключительных аккордов, отхлебнул содовой и поспешно проиграл финал. Никто в бассейне не заметил, как он скомкал песню. Когда он выключал клавонику, Тиффани взглянула на него от бара.

Том улыбнулся ей и деликатно зевнул.

Она оглянулась и понимающе кивнула.

Он высвободил руки из ремешков.

Нож углубился еще на полсантиметра, возможно, нащупывая промежуток между ребрами.

Гарден отбросил мысль о физическом сопротивлении.

— Надо зайти в комнату за моей одеждой.

— У меня в раздевалке есть кое-что подходящее для тебя.

— Как предусмотрительно!

В одежде, запасенной похитителем, разумеется, не было тех маленьких удобных вещичек, которые Том Гарден начал носить с собой последние две недели: два ярда тонкой проволоки, игла для сшивания парусов, обломок бритвенного лезвия и кусок кости вместо рукоятки. Такой мусор не потревожит металлодетектор в аэропорту, да и наличие его в карманах у мужчины теоретически объяснимо. Как ни бесполезны были эти предметы, они давали ему возможность сколько угодно фантазировать на тему самообороны. Набил карманы хламом — и почувствовал уверенность в себе.

Гарден первым вылез из бассейна. Он наскоро прокрутил в уме возможность заднего удара в пах конвоиру. Насколько его противник готов к подобным движениям? Воображение Тома внезапно заполнило видение острого осколка, разрезающего его икру от лодыжки до колена. На поврежденной ноге далеко не убежишь.

Помогут ли ему Тиффани или Белинда? Измученные после ночной работы? Отделенные от него пятью метрами вязкой воды?

Человек мог вытащить Тома Гардена из бассейна под мышкой, никто и бровью не повел бы. Том и сам не раз видел такие сцены каждую ночь, но не вмешивался.

Он шел тихо.

В раздевалке человек, не выпуская из рук своего стеклянного ножа, указал на шкафчик с торчащим ключом.

Там Гарден нашел все вплоть до нижнего белья. Вещи были простые, но добротные: брюки и носки из хорошей шерсти, льняная рубашка, галстук чуть ли не из натурального шелка, кожаные ботинки — анахронизм, который даже итальянцы не практиковали уже лет сорок. В шкафу не было ничего синтетического.

Нашел он и толстое махровое полотенце — чистый хлопок, — чтобы стереть силиконовую смазку. Похититель предусмотрел все.

Похитители, поправил себя Том, когда еще двое вошли в раздевалку и, вместо того чтобы удивиться странным взаимоотношениям двух посетителей, стали невозмутимо ждать.

Гарден вытерся как можно чище и оделся. Все вещи, вплоть до ботинок, были ему точно впору.

— Куда мы идем?

— Вниз, на причал. Нас ждет лодка.

— Вы не собираетесь завязывать мне глаза или еще что-то в этом роде?

— В этом нет нужды.

Скверно. Человеку завязывают глаза, если намереваются его отпустить, чтобы он впоследствии не узнал похитителей или дорогу. Если же глаза не завязывают, значит, не рассчитывают больше иметь с ним дела.

У причала покачивалась турбинная лодка, наподобие тех, какие до сих пор иногда используют контрабандисты. Корпус ее был метров пятнадцать в длину и пять в ширину, но над водой он поднимался всего на полметра, за исключением центральной части палубы, где алюминиевая обшивка возвышалась над туннелем, где проходила водосбросная труба реактивного двигателя. По обе стороны туннеля были две длинные открытые кабины, почти такие же узкие, как в реактивном истребителе. Справа был расположен пульт управления.