Все о страсти - Лоуренс Стефани - Страница 33

Добравшись до конюшни, он первым делом отыскал стойло арабской кобылы. Лошадь мирно жевала овес. Заслышав шаги, она подняла голову и взглянула на него.

Джайлз откашлялся и отвернулся.

— Оседлать ее для вас, милорд? — осведомился Джейкобс, его главный конюх, выходя из шорной.

— Кто-нибудь уже уехал с утра?

Джейкобс ни за что не поймет, что он спрашивает о жене.

— Нет, но я слышал, что большинство гостей отправились по домам.

— Да, но я имел в виду дядю ее светлости. Должно быть, он еще здесь.

Джайлз отпустил Джейкобса и пошел к дому, пытаясь поставить себя на место «ее светлости», представить, что сделал бы он в ее положении. Бесполезно: он понятия не имел, о чем она думает, что чувствует. Счастлива ли, что вышла за него, самодовольно усмехается после прошлой ночи? Собирается извлечь из нее все возможное, смирилась со свершившимся? Или грустна, тоскует, расстроена тем, что надежды не сбылись?

Он сразу же посчитал незначительным то обстоятельство, что столько времени провел, беспокоясь о мыслях обычной женщины, не говоря уже о ее чувствах. Раньше такое ему в голову не приходило. Но цыганка — его жена и уже этим одним отличается от других женщин.

Он помедлил в конце аллеи, чтобы перевести дух, справиться с бессмысленным страхом, сжимавшим его грудь. Оглянулся. Случайно запрокинул голову. И увидел ее. На парапете ближайшей башни.

Он не помнил, как добежал до дома и промчался сквозь коридоры к ведущей на башню лестнице. К этому времени к нему стал возвращаться рассудок, пробивший пелену страха. Цыганка отнюдь не робкая, пугливая неженка. Что это ему в голову пришло?

Он уже спокойнее, не слишком торопясь, поднялся по ступенькам. И не пытался при этом идти бесшумно или скрыть свое присутствие. Несмотря на то что парапет был достаточно широк, он не хотел пугать жену внезапным появлением.

Держась за каменный выступ, Франческа перегнулась вниз, должно быть, разглядывала огромный парк. Дверь скрипнула, и она повернула голову. У Джайлза сложилось впечатление, что она не удивилась, увидев его.

Удивился он.

Он не видел ее раньше в обычном платье. Рассматривая простой муслиновый наряд, отмечая, как льнут складки к ее соблазнительной фигурке, как ласкает мягкая ткань ее бедра, как волнуется единственная оборка вокруг ее щиколоток, он невольно представил себе скрытое под платьем тело. Роскошное тело, которым он наслаждался всю ночь.

Был ли он вполне нормален, когда женился на ней? Он вдруг осознал в глубине души, что не хотел бы ничего иного. И никого.

— Я тебя потерял, — сказал Джайлз, останавливаясь в нескольких шагах от нее.

Франческа снова глянула на зеленый ковер крон, расстилавшийся под башней.

— Я решила полюбоваться прекрасным видом и глотнуть свежего воздуха, — пояснила она и, немного помедлив, добавила:

— Кажется, это самое подходящее место для размышлений.

Он не был уверен в том, что приветствует ее желание размышлять в уединении, и в том, что ему понравилось бы то, о чем она думает.

— Насколько я полагаю, поместье простирается намного дальше к западу и востоку?

— Да. Откос служит северной границей.

— А Гаттинг лежит к востоку?

— Скорее, к юго-востоку. Если захочешь, я когда-нибудь отвезу тебя туда.

Франческа наклонила голову и взмахнула рукой в том направлении, где серебрилась лента реки:

— Тот мост, который снесло… он там?

— Немного дальше по реке.

— Он разрушен?

— Почти. Единственный оставшийся пролет почти подточен водой. Придется все строить заново, а пока мы наладили паромную переправу, чтобы можно было добраться до ферм на том берегу. Мне стоило бы поехать посмотреть, как идет строительство. Возможно, во второй половине дня, когда все окончательно разъедутся, я так и сделаю.

— Значит, много гостей еще осталось? Кто они? — допытывалась Франческа, медленно обходя башню.

— В основном родственники, слишком старые, чтобы отправляться в дорогу на ночь глядя. Но к вечеру здесь уже никого не будет, кроме домашних. Твой дядя, разумеется, все еще здесь. Он сказал, что намеревается ехать домой другой дорогой и велит заложить лошадей еще до обеда. Девил и Онория исчезли прошлой ночью. Они просили извиниться и передать, что их младший еще слишком мал, чтобы надолго его оставлять.

Джайлз столкнулся с Девилом, выходя из бального зала, и прочитал по губам друга единственное слово: «трус». Правда, ДевИл тут же подмигнул и ловко перехватил направлявшегося к ним дядюшку Джайлза, тем самым позволив приятелю беспрепятственно ускользнуть.

— Да, Онория мне говорила, — подтвердила Франческа, на секунду обернувшись, чтобы встретиться с ним глазами. — Она пригласила нас в Сомершем.

— Как-нибудь позже. И мы непременно увидимся с ними в городе.

— Ты давно знаешь Девила?

— Еще со времен Итона.

Она продолжала идти, предоставив ему любоваться своей спиной и гадать, что, собственно говоря, происходит? И что она замыслила? Почему держится так отчужденно?

Она вышла из тени башни на парапет.

— Ладно… сдаюсь. Что ты думаешь, черт возьми?

Франческа недоуменно хлопнула глазами.

— О чем?

— О нашем браке.

Он остановился. Она, как ни странно, последовала его примеру. Теперь их разделяли те же три шага.

— Понимаю, что до вчерашнего дня наши ожидания не совпадали.

Франческа снова взглянула на него, но так быстро, что он не смог ничего прочитать по ее глазам. Отвернувшись, она опять принялась рассматривать двор.

— Но это было до того, как мы обвенчались, — хрипловато, но достаточно спокойно ответила она. — Будет лучше, если мы оставим прошлое позади и вместо этого подумаем, чего же теперь хотим от нашего брака.

Он был бы рад оставить прошлое позади.

— Чего мы хотим сейчас?

— Да. Итак, какой женой ты хочешь видеть меня?

Она снова двинулась с места. Он поколебался, наблюдая, как колышутся ее бедра, и зашагал следом. Ее вопрос был достаточно разумен и вполне к месту. Ее поведение — безупречно. Деревянный настил под его ногами был достаточно надежен. Почему же у него такое ощущение, что он ступил на тонкий лед?

— Мои требования не изменились: ты должна выполнять все обязанности, налагаемые на тебя графским титулом, что, разумеется, вполне тебе по силам. Кроме того, тебе придется родить мне наследника, лучше двоих, чтобы не дать Осберту ни малейшего шанса. Помимо всего этого, твоя жизнь принадлежит тебе, и ты вольна делать все, что пожелаешь.

Она долго, очень долго молчала, прежде чем отозваться тихим эхом:

— Все, что пожелаю.

Ну почему он не видит ее лица, ее глаз?! По голосу судить трудно, тем более что он такой же, как обычно.

— Скажите, милорд… — начала она, останавливаясь у парапета и глядя вниз.

Джайлз терпеливо выжидал.

— Вы имеете в виду, что после рождения наследников мне вовсе не обязательно сохранять вам верность?

Ее слова неожиданно больно ударили в сердце. Он даже не сразу нашелся с ответом, да и то слова не шли с языка.

— Я не поощряю тебя к неверности, — выдавил он, — но когда ты дашь мне наследников, вполне вольна заводить связи. Захочешь ты этого или нет, решение остается за тобой.

— При условии полной секретности, разумеется.

Ему показалось, что на губах ее мелькнула горькая усмешка.

— Графиня Чиллингуорт не должна пятнать имя мужа. Поэтому афишировать романы, мне кажется, не стоит.

— А ты? Ты тоже будешь благоразумен, заводя любовниц, что, насколько я предполагаю, считаешь своим законным правом?

О, злые языки никогда не дремлют. Сплетни разлетаются в обществе со скоростью лесного пожара.

— По крайней мере я сделаю все возможное, чтобы быть благоразумным.

— И ожидаешь, что и я в этом преуспею, — бросила она и, прежде чем он успел ответить, добавила: — Скажите, милорд, и когда начнется это наше… взаимное благоразумие?

Джайлз нахмурился:

— Как только у меня появятся наследники, которые…