Рыцарь Семи Королевств (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 23

– Ну как, выяснили, что случилось с ручьем? – спросил Эг.

– Горячая Вдова его запрудила. – Дунк спешился и вручил поводья Эгу. – Не давай ему много пить сразу.

– Да, сир, я знаю.

– Моего коня тоже возьми, парень, – распорядился Беннис.

– Я у вас не служу, – нахально ответил Эг.

Ох, не доведет его язык до добра, подумал Дунк.

– Возьми у него коня, не то в ухо получишь.

Эг надулся, однако послушался. Как только он взялся за повод, смачный красный плевок Бенниса шмякнулся ему прямо на босую ступню.

– Вы плюнули мне на ногу, сир, – ледяным тоном заметил мальчик.

– Угу. А в другой раз в рожу плюну, – посулил Беннис, слезая с коня. – Посмей только опять надерзить мне.

Дунк видел, как зол мальчуган, и боялся, как бы дело не обернулось к худшему.

– Займись лошадьми, Эг, – сказал он. – Нам надо поговорить с сиром Юстасом.

Единственным входом в Оплот служила дубовая с железом дверь в двадцати футах над ними. Нижние ступени из гладкого черного камня до того истерлись посередине, что больше походили на чаши. Выше их сменяла крутая деревянная лесенка, которую в случае нападения поднимали, как мост. Дунк шагал через две ступеньки, распугивая кур.

Оплот был больше, чем казался с виду. Его глубокие подвалы и склепы занимали добрую часть холма, на котором торчала четырехэтажная башня. На двух ее верхних ярусах имелись балконы и окна, на нижних – только амбразуры. Внутри было прохладнее, но так темно, что глаза у Дунка не сразу привыкли. Жена Сэма Ступса, стоя на коленях у очага, выгребала золу.

– Сир Юстас внизу или наверху? – спросил ее Дунк.

– Наверху, сир. – Старуха так горбилась, что голова у нее сидела ниже плеч. – Он только что ходил навестить мальчиков в ежевике.

«Мальчики» были сыновья Юстаса Осгри – Эдвин, Гарольд и Аддам. Эдвин и Гарольд были рыцарями, Аддам – оруженосцем. Все они пали на Багряном Поле пятнадцать лет назад, в конце мятежа Черного Пламени. «Они умерли славной смертью, сражаясь за своего короля, – сказал Дунку сир Юстас, – а я привез их домой и похоронил в ежевике». Жена старого рыцаря тоже лежала там. Вскрывая новую бочку вина, старик всякий раз спускался с холма, чтобы помянуть своих мальчиков. «За нашего короля!» – произносил он, поднимая чашу, и пил.

Спальня сира Юстаса занимала четвертый этаж башни, горница помещалась под ней. Старик обыкновенно сидел там, роясь в своих сундуках. На толстых стенах из серого камня висело заржавленное оружие, знамена поверженных врагов, трофеи времен давнишних сражений, о которых не помнил больше никто, кроме сира Юстаса. Знамена, некогда яркие, покрылись плесенью, выцвели, запылились и все как одно казались зеленовато-серыми.

Сир Юстас, счищавший грязь с разрубленного щита, просветлел при виде Дунка.

– А, мой добрый великан – и храбрый сир Беннис. Взгляните-ка – я нашел его на дне вот этого сундука. Настоящее сокровище, хотя и заброшенное.

От щита, серого и щербатого, осталось чуть больше половины. Железный обод проржавел, дерево усеивали червоточины. На нем еще остались чешуйки краски, но слишком мало, чтобы распознать герб.

– Что это за щит, милорд? – спросил Дунк. Осгри уже несколько веков перестали быть лордами, но сиру Юстасу нравилось, когда его так называли – это напоминало ему о былой славе его дома.

– Он принадлежал Маленькому Льву. – Рыцарь стер немного ржавчины с обода. – Сир Уилберт Осгри имел его при себе, когда пал в бою. Вы, конечно, знаете эту историю…

– Нет, милорд, – сказал Беннис, – не знаем. Маленький Лев, вы сказали? Он что ж, карлик был?

– Разумеется, нет. – Усы старика возмущенно дрогнули. – Сир Уилберт был высокий, могучий муж и великий рыцарь. Это прозвище ему дали в детстве, как младшему из пяти братьев. В его времена семь королей еще сидели на своих престолах, и Хайгарден часто воевал со Скалой. Тогда нами правили зеленые короли, Садовники. В них текла кровь Гарта Зеленой Руки, и зеленая рука изображалась у них в гербе на белом поле. Жиль Третий повел свои знамена на восток, на войну со Штормовым Королем, и все братья Уилберта пошли вместе с ним: в те времена шахматный лев всегда развевался рядом с зеленой рукой, когда Король Простора выступал на битву.

Король Скалы, однако, усмотрел в этом удобный случай, чтобы оторвать кусок от Простора, и налетел на нас со своим войском. Осгри были хранителями Северных Марок, и встретить врага выпало Маленькому Льву. Ланнистеров вел четвертый король Лансель – а может, и пятый. Сир Уилберт заступил ему дорогу и сказал: «Ни шагу дальше. Я запрещаю вам ступать на землю Простора». Но Ланнистер послал свои знамена вперед.

Полдня они бились, золотой лев и шахматный. Ланнистер был вооружен валирийским мечом, с которым обычная сталь не сравнится: видите, как пострадал от него щит Маленького Льва. В конце концов, истекая кровью от дюжины ран, со сломанным клинком в руке, Уилберт бросился на врага очертя голову. Король Лансель разрубил его чуть ли не пополам, как поется в песнях, но Маленький Лев, умирая, успел вонзить свой кинжал королю под мышку, на стыке его доспехов. Западные воины, когда погиб их король, отступили, и Простор был спасен. – Старик погладил разбитый щит нежно, словно ребенка.

– Да, милорд, – проскрипел Беннис, – нынче бы нам такой воин в самый раз пригодился. Мы с Дунком побывали у вашего ручья. Сух, как старый скелет, и не засуха тому причиной.

Старик отложил щит и пригласил своих рыцарей сесть.

– Рассказывайте. – Он слушал Бенниса молча, вздернув подбородок и развернув плечи, прямой, как копье.

В молодости сир Юстас Осгри был, наверное, образцом рыцаря – высокий, сильный, красивый. Время и горе сделали свое дело, но он оставался по-прежнему широким в плечах и груди, с резкими, как у орла, чертами. Коротко остриженные волосы побелели, как молоко, однако усы сохраняли пепельно-серый цвет. Чуть более светлые, полные печали глаза прятались под такими же серыми бровями.

Они стали еще печальнее, когда Беннис заговорил о плотине.

– Этот ручей зовется Шахматным уже тысячу лет, а то и больше, – сказал старый рыцарь. – Мальчишкой я в нем ловил рыбу, и мои сыновья тоже. Алисанна любила плескаться в нем в такие вот жаркие дни. – Алисанной звали дочь старика, умершую по весне. – На берегу Шахматного ручья я впервые поцеловал девушку – мою кузину, младшую дочь моего дяди, Осгри с Лиственного озера. Теперь их никого нет в живых, и ее тоже. – Усы старика дрогнули. – Мы не можем этого допустить, сиры. Эта женщина не получит мою воду – шахматную воду.

– Плотина построена на совесть, милорд, – сказал Беннис. – Мы с сиром Дунком ее и за час не разберем, даже если лысый малец поможет. Понадобятся кирки, лопаты, веревки и дюжина мужчин – только для работы, а не для боя.

Сир Юстас молчал, глядя на щит Маленького Льва. Дунк откашлялся и сказал:

– Видите ли, милорд, с землекопами у нас вышла…

– Не беспокой милорда пустяками, Дунк, – перебил его Беннис. – Будет дурню наука, только и всего.

– Наука? Что за наука? – вскинул глаза сир Юстас.

– Да я там проучил одного. Чиркнул клинком по щеке, ничего больше.

Старик пристально посмотрел на Бенниса.

– Вы поступили необдуманно, сир. У этой женщины сердце паучихи. Она погубила трех мужей, а все ее братья, пятеро или шестеро, умерли еще в пеленках. Они стояли между ней и наследством. Не сомневаюсь, что она способна спустить шкуру с любого крестьянина, вызвавшего ее недовольство, но то, что ее человека ранили вы… такого оскорбления она не потерпит. Можете быть уверены: она явится за вами, как явилась за Лемом.

– За Дейком, милорд, – поправил Беннис. – Простите великодушно, ведь вы знали его, а я нет, однако его звали Дейк.

– С разрешения милорда, я мог бы съездить в Золотую Рощу и рассказать лорду Ровану об этой плотине, – сказал Дунк. Рован был сюзереном как старого рыцаря, так и Горячей Вдовы.

– Ровану? Нет, там вы помощи не найдете. Сестра лорда Рована вышла за Вендела, кузена лорда Вимана, стало быть, он родня Горячей Вдове. К тому же он не любит меня. Отправляйтесь завтра по моим деревням, сир Дункан, и соберите всех пригодных к бою мужчин. Я стар, но пока еще не умер. Эта женщина скоро увидит, что когти у шахматного льва еще есть!