Тайная любовь - Лоуренс Стефани - Страница 34

Сложив руки на груди, она продолжала мерить комнату шагами.

— Дело не в том, что он хотел потанцевать со мной, — ему понравилось доставлять мне неприятности! Единственное, чему я рада, — мне все же удалось поколебать его уверенность в том, что он не должен выпускать своих кузин из поля зрения. Зато теперь, похоже, этот тиран перенес свое непомерное внимание на меня! — Она нахмурилась. — Пусть только попробует. Я сыта по горло надменностью мистера Габриэля Кинстера!

— Кого?

Алатея резко опустилась на скамеечку перед своим туалетным столиком.

— Руперта!

Нелли распустила ее прическу и принялась расчесывать волосы.

Алатея отдалась привычным размеренным движениям щетки, которые ее успокаивали, но мыслями постоянно возвращалась к тому, о чем она на время забыла в пылу своего гнева.

— Это продолжается слишком долго — я должна взять дело в свои руки.

— Вы должны?

— Ну разумеется. Он держит в руках все нити, и это становится опасным. Он мой рыцарь, и я сама призвала его на помощь, но он должен научиться считаться с моими требованиями.

«Скоро графине придется снова встретиться с ним, — подумала Алатея, — чтобы рассказать ему о капитане. Но то, что произошло в отеле „Берлингтон“, больше не повторится».

Все это было случайностью; так уж сложились обстоятельства — сочетание места, времени, возбуждения, вызванного тем, что она узнала, и ее слабостью, которой он воспользовался.

— Да, мне придется встретиться с ним снова.

Алатея забарабанила пальцами по туалетному столику. Ей надо будет выбрать для встречи такое место, где она сможет чувствовать себя в безопасности.

— Письмо для вас, милорд.

Чанс торжественно поставил на стол серебряный поднос, которым он пользовался, подавая Габриэлю завтрак и почту.

— Благодарю, Чанс. — Отставив кружку с кофе, Габриэль взял сложенный в несколько раз листок И потянулся за ножом для разрезания бумаг.

— О! — Чанс принялся обшаривать свои карманы. — Вот! — Он наконец достал маленький ржавый ножичек. — Позвольте мне сделать это!

— Нет, Чанс, я сделаю это сам. — Габриэль сломал печать ногтем большого пальца и вскрыл письмо.

Он ждал его последние четыре дня и был слегка раздосадован тем, что графиня медлит. Это промедление он воспринимал как пятно на своей репутации, как то, что она недостаточно высоко оценила его искусство в любви.

И вот наконец письмо пришло.

Он пробежал глазами несколько строк, потом глубоко вздохнул. Итак, она была девственницей. Этого следовало ожидать. Все указывало на то, что она новичок в любовных делах.

Глава 11

Ночь казалась безлунной, и только ветер вздыхал в кронах деревьев, выстроившихся вдоль дороги поблизости от Стенхоуп-Гейт. Именно здесь Габриэль должен был ждать графиню.

Полночь возле Стенхоуп-Гейт — это было решительным прогрессом по сравнению с тремя часами утра в портике церкви Святого Георгия. Должно быть, графиня чрезмерно увлекалась мрачными готическими романами и перечитала их великое множество. В этом случае она или забыла, что ворота парка запирают на закате, или рассчитывала на то, что он проявит свой исключительный талант по части открывания замков. По правде говоря, он так и сделал, и теперь ворота были широко распахнуты.

Где-то вдалеке прозвонил колокол, первая нота полуночной переклички колоколов. Габриэль слушал, как ему вторили колокола с других колоколен. Потом они пере-стали звонить, и тишина вновь повисла в унылой мрачной ночи.

Шум подъезжающего экипажа был первой вестью о том, что ожиданию приходит конец.

Габриэль сделал шаг к обочине как раз тогда, когда кучер остановил лошадей.

— Мистер Кинстер!

Габриэль усмехнулся в темноте:

— Графиня!

Сев в экипаж, он ощутил под собой кожу сиденья и почувствовал присутствие живого теплого существа рядом.

Со вздохом она опустилась к нему на колени, и в ту же минуту он приподнял вуаль и нашел ее губы.

Это был обжигающий поцелуй, лишивший ее возможности размышлять и заставивший чувства проснуться.

Ее губы стали нежными и податливыми. Она таяла в жарких объятиях по мере того, как его плоть твердела. Он не отрывался от ее губ, пока у нее не закружилась голова и она не потеряла способность произнести хоть одно слово. Их жаркое дыхание смешалось, они оба дышали тяжело и прерывисто.

Габриэль ощутил ее томление, почувствовал, как раскрываются ее жадные губы всего в дюйме от него. Преодолев это расстояние, он решил и ее и свою судьбу.

На этот раз, однако, он предпочел держать свои чувства под контролем, управлять их любовными играми с начала и до конца.

Он придумывал, загадывал, фантазировал и воплощал свои фантазии в жизнь. После того как ему удалось возбудить ее, Габриэль продемонстрировал ей весь спектр ощущений, которые способен подарить опытный любовник. Он готов был побиться об заклад, что теперь она не сможет прожить без него и нескольких дней и очень скоро вернется в его объятия.

Не прерывая поцелуя, он снял с нее плащ и, отбросив с ее лица вуаль, быстро провел пальцами по нежной коже лба, по бровям, по всему ее лицу, наслаждаясь манящими очертаниями ее щек и подбородка.

У основания ее шеи тревожно билась жилка, а глубоко вырезанное декольте приоткрывало верхнюю часть полных грудей. Его пальцы касались их, пробуждая воспоминания. Он все сильнее желал ее.

— Ваш кучер… Какие указания вы ему дали? Она с трудом вдохнула воздух, ей было трудно думать и говорить.

— Я сказала, чтобы он медленно ехал по улице… до тех пор, пока наша встреча не будет окончена.

— Вот и отлично. — Он протянул руку и постучал в крышу экипажа. Минутой позже экипаж качнулся, потом не спеша, как бы в раздумье, покатил по улице.

— Я…

У нее не хватило сил сказать то, что она намеревалась.

Алатея попыталась убрать его руку, но принялся ласкать ее грудь, и она затрепетала еще сильнее. Приподняв ее голову, он быстро нашел полураскрытые губы, и Алатея забыла обо всем на свете.

Она не оказала сопротивления, не попыталась заговорить, ее сознание легко уступило физическому желанию и восторгу, возбуждению, невероятному наслаждению отдаваться и брать.

Избавиться от ее платья было не бог весть каким подвигом, и Габриэль начал методично раздевать ее, наслаждаясь каждым изгибом прекрасного тела.

Окна кареты были плотно занавешены, и Алатея не испытывала холода. Их тела, оказавшиеся в столь узком и тесном пространстве, горели как в огне. Габриэль ощущал тяжесть ее теплых бедер на своих бедрах — они отдавались его ласкам, а жадные губы отвечали на его поцелуи.

Этой ночью судьба была на его стороне.

Приподняв графиню с сиденья экипажа, он спустил мягкое шелковое платье ниже бедер. Целуя ее, он чувствовал, как возрастает его возбуждение, но ему было мало этого,

Найдя ее обнаженное бедро, он стал ласкать и гладить его, а затем, мгновенным движением сорвав с нее платье, он отбросил его на сиденье экипажа рядом с собой. Ее нога оказалась у него в руке, и он сорвал с нее башмак, потом другой, спустил чулки, и они отправились на сиденье вслед за платьем.

Теперь на ней оставалась только легчайшая шелковая нижняя сорочка. Габриэль привлек графиню к себе, сжимая в объятиях все крепче и не переставая целовать. Она страстно отвечала на его поцелуи, в то время как его ловкие пальцы расстегивали крохотные пуговки на ее сорочке, пока не осталась одна, последняя. В тот же момент она лишилась и этой защиты.

Теперь его рука свободно ласкала ее нежную атласную кожу.

— Как видите, ваша вуаль все еще на месте.

В этом заключался его план — оставить ее совершенно обнаженной, но сохранить эту чертову вуаль.

Ее руки задрожали. Он коснулся ее губ языком, и они раздвинулись, раскрылись навстречу ему. Его язык вторгся в ее рот, потом он принялся слегка покусывать ее губы… Это продолжалось до тех пор, пока она не зашевелилась, сидя у него на коленях, уже охваченная страстью, но еще не зная сама, чего хочет.