Двенадцать тысяч лет назад - Анэ Клод - Страница 19

Осторожно пошли они по следам, которые кое-где терялись в мягком песке, а затем на твердых местах появлялись вновь. Охотники скользили бесшумно и разговаривали только знаками. Дорога становилась все трудней; ее часто преграждали камни; ущелье суживалось. Следы привели их к узкому входу в пещеру. Очевидно, эта пещера была обычным местом пребывания медведя; зверь недавно вошел туда и сейчас находился внутри. Впереди, в пятидесяти шагах виднелась большая расселина, которая вела в глубину скалы; подступы к расселине были покрыты костями – останками жертв медведя. Мужчины быстро направились к выходу из ущелья. Было решено, что один из них останется здесь, чтобы издали наблюдать за медведем; другие же должны как можно скорее вернуться в племя и как можно скорее придти сюда с подкреплением.

Нон вызвался провести ночь вблизи пещеры. Уже в сумерки он остался один и стал приглядываться, чтобы до наступления темноты найти достаточно защищенное и удобное место для наблюдения. Недалеко от входа в пещеру возвышалась крутая скала, приблизительно в двенадцать футов высоты. Здесь и устроился Нон, несмотря на то, что на голой скале не было защиты от дождя и ветра.

Небо было покрыто тучами. Было сыро и холодно. Нон мерз, так как костра разводить было нельзя. Он лежал, скрючившись в своем меховом мешке, но уснуть не мог. Его осаждали беспокойные мысли. Завтра он, может быть встретится с глазу на глаз с предком своего племени. Он должен будет сделать все, чтобы медведь не смог ускользнуть, но не имел права ранить его смертельно. Это было бы преступлением, заслуживающим самого ужасного наказания. Какой угодно ценой, но медведь должен был быть доставлен к месту жертвоприношения живым, для того, чтобы племя могло сообща взять на себя ответственность за его смерть. Одна за другой ужасные картины проносились в мозгу Нона: он видел конец своего племени, он видел своих близких затравленными до смерти собаками. Чтобы как-нибудь прогнать эти неприятные образы, он встал и обошел скалу. Поднимался холодный туман, совершенно непроницаемый для глаз. Ему сделалось страшно: он уже жалел, что остался один. Вся ночь прошла без сна, в тревоге и беспокойстве. Каждую секунду из-за завесы тумана мог появиться медведь: он мог почувствовать присутствие врага и взобраться на скалу, где притаился Нон. Все время Нон тревожно оглядывался по сторонам. Вот слышен шорох: кто идет? Молчание! Ничего, кроме тьмы и тумана.

Только на утро Нон успокоился и уснул в своем меховом мешке. Он проснулся, разбуженный каким-то ревом. Сначала он ничего не мог понять. Рев раздавался совсем близко. Не могло быть сомнения: это был пещерный медведь. Только его рев мог звучать так потрясающе. Нон быстро вскочил.

Обессиленный бессонной ночью, охваченный страхом, он все же подполз к краю скалы, влекомый любопытством, которое взяло верх над всеми другими чувствами. Наступило молчание, нарушаемое только сопением невидимого зверя. Туман, принимая причудливые образы, клубился вокруг него.

Совсем окутанный им, Нон ничего не видел. Но вот туман рассеялся. Нон наклонился над краем скалы, пытаясь разглядеть вход в пещеру, и… увидел почти около себя громадную голову.

Это было так близко, что при желании Нон мог коснуться ее рукой. Когда туман рассеялся, Нон очутился лицом к лицу с медведем, который его внимательно разглядывал. Нон чувствовал на себе горячее дыхание зверя. Страх исчез; Нон испытывал чувство величайшего доверия. Перед ним был его предок, вблизи которого он провел во время посвящения несколько дней. И Нон долго с почтением смотрел на него.

Но вечно голодный медведь, видя перед собой добычу, пришел в неописуемую ярость. Он заревел, пытаясь подняться по гладкой стене и стараясь найти на ней опору для своих лап. Три раза он срывался и падал на землю. Наконец, как будто приняв какое-то решение, он направился ко входу в пещеру.

Нон понял его маневр: медведь обойдет кругом и поднимется на скалу с другой стороны, где она опускается уступами. Теперь для Нона не оставалось другого выхода, как только бежать, не теряя ни мгновения. Он спустился со скалы и побежал.

Перед Ноном возвышался выступ. Он быстро перебрался через него. Теперь у него было преимущество перед медведем: медведь, конечно, задержится здесь на несколько мгновений, прежде чем достигнет равнины. Нон бежал вдоль реки; здесь он рассчитывал встретить охотников, посланных ему для подкрепления. На рассвете они должны были выйти и отправиться в путь; приблизительно к полудню они должны были быть уже здесь. Весь вопрос в том, какой путь изберет медведь и сколько времени он на него затратит. Если медведь будет бежать без отдыха, то он может догнать Нона еще до полудня. Но выбора не было, и Нон бежал размеренным шагом, стараясь не утомляться, так как бег предстоял долгий. На помощь Нону пришел туман, который совершенно закрыл его от преследователя; а сам он без труда находил дорогу. Наконец он достиг первых отрогов горного хребта; нужно было отдохнуть и поесть. Он вытащил из-за пазухи кусок сушеного мяса и только приступил к еде, как завеса тумана разорвалась, и он увидел перед собой широкую равнину, освещенную солнцем. Но что это такое там вдали? В середине равнины, которую он только что пробежал, по его следам двигалась темная точка, которая с каждым мгновением увеличивалась. Это был медведь, который приближался со скоростью скачущей лошади. Нон быстро определил расстояние, отделяющее его от зверя. Уже не в первый раз его жизнь зависела от точности этого определения. Увы, медведь наверстал более половины своего отставания! Нон колебался; зверь несомненно нагонит его прежде, чем подоспеют охотники. Он мог бы спрятаться за одной из скал, а оттуда, когда медведь приблизится, выпустить в него стрелу а далее надеяться на свое копье. Но он не имел права убивать медведя, и потому оставалось только бегство.

Бросив последний взгляд на равнину, простиравшуюся позади него, Нон быстро взобрался по крутому откосу. Когда он достиг вершины, медведь был уже у подножья горы. Сверху Нон видел реку со всеми ее изгибами, всю эту так хорошо знакомую местность. Это его успокоило и придало новые силы. Он больше не сомневался в своем спасении, хотя нигде не видел охотников, которые по его подсчетам должны были быть уже поблизости. Прыгая, подобно оленю, с камня на камень, он вскоре очутился на берегу реки, на равнине и, оглянувшись, увидел на вершине горного хребта тушу медведя, лапы которого равномерно поднимались и опускались, как будто он бежал не спеша.

Для Нона становилось все яснее, что медведь его скоро нагонит. Но каждый его шаг вперед приближал и жертвенное животное к поселку племени, где и должно было состояться жертвоприношение. Ловкие охотники, к которым Нон должен был привести зверя, не дадут ему ускользнуть. Таким образом Нон обеспечивал своим соплеменникам великолепную победу! Все эти мысли быстро проносились в его мозгу, пока он бежал через заросли кустарника, спасая свою жизнь. Он вполне сознательно избрал болотистую дорогу, так как хорошо знал место, где можно пройти – там имелись едва заметные следы, по которым нужно ступать, чтобы не увязнуть в болоте. Если же зверь отклонится хоть немного в сторону, то завязнет, и поймать его не составит никакого труда.

Но болото было далеко, и прежде всего Нону нужно было спасти себя. Поэтому он повернул к лесу, где решил залезть на дерево, чтобы задержать медведя до тех пор, пока подоспеют соплеменники. Задыхаясь от усталости и страха, он слышал, как хрустят сучья под тяжестью медвежьих лап и, повернув голову, увидел, что медведь приблизился на расстояние двухсот шагов, Тогда, сделав последнее усилие, он быстро вскарабкался на высокую ель, стоявшую на холме; медведь был уже совсем близко. Теперь Нон был вне опасности.

Медведь устроился под деревом. Он сердито рычал, обхватив лапами ствол и тряся его, но сломать не мог. Выпрямившись во весь рост, он доставал только до нижних ветвей. А вдруг он вскарабкается? Тогда Нон решился: пустил стрелу и пригвоздил ею переднюю лапу медведя к дереву. Раздался страшный рев, медведь рванул лапу и упал на землю. Из лапы потекла кровь; медведь, облизывая ее, улегся недалеко от дерева. Теперь будет терпеливо ждать: его добыча и его месть не уйдут от него.