Испорченная охота (СИ) - Платонов Владимир Ильич - Страница 54

— Алексеич! — Позвал я генерала, с интересом осматривающего зал. — Надо с одеждой что-нибудь решить. А то тащить толпу голого народа по этим катакомбам, как-то не очень хочется. Да и транспорт ещё вызвать. Мы сюда ехали почти час, а пешком мы их отсюда вообще до завтра выводить будем, а если ещё и истощение организма после заморозки учесть, то… Хорошо хоть разбудили их более-менее грамотно. — На мой имплант уже пошли доклады от научниц, которые уже приступили к работе и совершенно не обращали никакого внимания на насторожённо косящихся на них голых людей.

— Уже отправил запрос. Вызвал четыре транспортёра. Их тут тридцать шесть душ, автоматы привезут на всех комплекты одежды. Размер взял с запасом, не на танцы же собрались, да и всё равно потом переодевать. Народ то, смотрю, тут весь в возрасте. Интересно, откуда их всех вытащили?

На возраст, я тоже обратил внимание. На военных, эти, классического вида бюргеры, походили очень мало. Может их вытащили с какого-нибудь фестиваля любителей пива? И кто-нибудь просто в камуфле щеголял? Хотя, кто знает, какие там, в немецкой армии, сейчас порядки? Пока я их бесцеремонно разглядывал, пробудившийся к жизни народ, потихоньку кучковался вокруг самого здорового рыжего мужика, имевшего не менее мощный пивной живот, и всё более внимательно всматривались в нашу группу, опасливо косясь на окруживших нас дроидов охраны. К слову, надо сказать, что ни Алексеич, ни Петрович, в штурмовую броню тоже не полезли, а обошлись облегчёнными десантными скафандрами, обеспечивающими, вполне достойную защиту от лёгкого и среднего лучевого оружия. Редиски. А меня, с пеной у рта, убеждали залезть в трёхтонную бронированную скорлупу. Из коридора послышался нарастающий шум, и в зал вкатился нагруженный комплектами одежды транспортёр. В группе бюргеров началось лёгкое шевеление, и вперёд выступил тот самый здоровый рыжий мужик, который, страшно коверкая слова, выдал несколько раз фразу на общем, которую мой имплант с трудом смог идентифицировать с вероятностью в пятьдесят процентов, как вопрос о том, что мы от них хотим. Блин, как-то не продумали мы этот момент с взаимопониманием. Сергеич, который в своё время послужил в ГСВГ и знал хоть несколько слов на немецком, остался на Станции, а у нас, весь словарный запас немецкого состоял лишь из хендехоха, нихтшиссена и гитлеркапута. Ну, айн, цвай, драй, в расчёт не берём. А, ещё нахостен с полицаем вспомнил и форвертс с фойером. Про ахтунг партизанен промолчим, о! Забыл про натюрлих, и дас ист фантастиш! Я немного беспомощно оглянулся на притихших дедов, которые, казалось, подталкивали меня своими взглядами, и вышел вперёд из тени. Спасёнцы, как по команде, уставились на меня. Вернее на мой камуфляж, который, к слову, хоть и был пошит в России "Сплавом", но расцветка называлась BDU, по мотивам бундесовской формы. Их старший, сначала несмело, а потом уже и довольно бодро залопотал что-то по-немецки. То, что по-немецки, это факт. Я немецкий на слух хорошо распознаю, бывал у них в своё время. Послушав немного его лопотание, в котором время от времени проскакивали знакомые на слух словосочетания, со звуком "тсс", я прижал палец к губам. Немец притих. Потом, показав рукой на транспортёр с одеждой, знаками дал понять, что неплохо было бы одеться. Решив немного подбодрить несмело переминающегося с ноги на ногу бюргера, я сделал приглашающее движение рукой, и произнёс внезапно всплывшее слово: — Ком, ком. — И снова приглашающе махнул рукой в сторону одежды. Фриц, услышав знакомое и понятное слово, выпучив глаза, снова разразился длинной тирадой с вопросительными интонациями. Блин, ну что за привычка, стоять с голой жопой, и пытаться добиться ответа хотя за километр видно, что его никто не понимает. Я слегка разозлился, и, перебив его, выдал: — Гитлер капут, нихт шиссен, ферштеен?

Как там было у классика? — "Сподобилась опять немая сцена". Немец тут же заткнулся, и ещё больше выпучив глаза, через несколько секунд обескураженно спросил: — Was?

— Гитлер капут, ферштеен?

Он ещё немного помолчал, и осторожно сказал: — Ja, ja, ich verstehe, Hitler kaputt. — Потом, ещё чуть помолчав, добавил: — Sie, Die Russen? Aus Russland?

— Русские, русские. — Это я уже понял. И взяв с машины комплект одежды, развернул его и сунул ему в руки, сопроводив этот жест словами: — Давайте, одевайтесь! Хватит, с голой жопой скакать!

Бюргер схватил одежду, и довольно быстро разобравшись, что и куда совать, начал довольно споро одеваться. Тем временем, я услышал, как в плотной кучке стоящей за спиной одевающегося рыжего здоровяка, кто сказал: — Es Russen, Sie wollen das, was wir haben, sagen, dass es nicht gut gehen mit dem nackten Hintern. — Это я тоже частично понял, и опять приглашающе махнул рукой: — Ком, ком, камераден. — Народ потихоньку зашевелился, и, негромко переговариваясь, стал облачаться в привезённую одежду, время от времени меняясь друг с другом, выбирая более подходящие размеры. Как оказалось, в этой компании, оказались несколько человек из восточных областей Германии, которые очень неплохо понимали русский язык, и даже могли немного на нём говорить, что в дальнейшем, очень облегчило наше общение, когда они неизбежно захотели узнать, что же с ними случилось, и где они находятся. Так же, их очень интересовала наша роль во происходящих событиях, и, получив необходимые пояснения, как мне показалось, они не очень им поверили. Но, когда мы проезжали по заваленным обломками коридорам, ещё сохраняющим на себе следы недавней бойни, лёд недоверия потихоньку растаял. По прибытии на крейсер, ошалевшие от последних событий и окружающей обстановки, так до конца ещё и не осознавшие своё новое положение резервисты, были накормлены, напоены, и отправлены в отведённые им каюты для отдыха, с уверениями, что завтра, на свежую голову, они получат исчерпывающие объяснения текущей ситуации. Как оказалось, пираты умудрились умыкнуть в полном составе взвод резервистов бундесвера, призванных на недельную переподготовку, для участия в каких-то местных учениях. Эти раззвиздяи умудрились устроить из первого же самостоятельного выхода небольшой пикничок на свежем воздухе, и их тёпленькими, без каких либо проблем, утащили злобные гуманоиды. Сами они, фактически ничего не помнят. Мы попытались восстановить их похождения по крупицам, выловленным в потоках выдаваемой ими информации, но целой картины произошедшего, сложить так и не смогли. Да мы и сами сильно вымотались за этот, перенасыщенный событиями день, и единогласно решив, что утро вечера мудренее, поужинали, и, после небольшого совещания, отправились отдыхать по каютам.

Каково же было моё удивление, когда, немного пошатываясь после совещания, я шёл по коридору в сторону шлюза, намереваясь отправиться ночевать в свою каюту на фрегат, я встретил на развилке прилично пьяного немца из "спасёнцев", который, покачиваясь, что-то бормотал, и, тыкая пальцем в указатели на стенах, пытался выбрать нужный ему коридор. Что ещё поражало, в руках у него была ёмкость с жидкостью, которая воду, ну уж точно не напоминала. Немного посмотрев на мучения бюргера, я решил его окликнуть.

— Эй, камрад, потерялся?

— Was? Und, ja, ich habe in diesen Katakomben! Freund, Sag mir, wohin ich gehen soll! Und dann meine Freunde jetzt verdursten!

— Чё? Ты русский, учил?

— Учил, ja.

— Тогда ещё раз, и по-русски!

— Ты русский?

— А что, не похож?

Немец некоторое время смотрел на меня мутным взглядом, после чего, на достаточно правильном русском выдал: — Не очень. Больше на арийца похож, только глаза серые. — После чего громко заржал. — Без обид! Это ведь ты нас спас?

Я несколько офонарел, но всё таки ответил: — Ну, вообще-то не только я, а все мы.

— Вы? Это те, кто был с тобой? Вы все русские?

— Там были не все. И не все русские.

— А кто ещё?

— А ты с какой целью интересуешься? В штази случаем не служил?

— Я, нет. Отец служил. А что?

— Да ничего. Вопросов много задаёшь. Ты где набраться-то успел?