Ведущий в погибель - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" - Страница 41

– Он был настолько хорош?

– Он был уникален, – невесело улыбнулся стриг. – Таких, как он, в Конгрегации немного; как знать, быть может, теперь и вовсе нет. Никаким даром свыше он наделен не был, однако каким-то невероятным чутьем распознавал мне подобных едва ли не с первого взгляда. Стриги, ликантропы – это было по его части. А кроме этого необъяснимого инстинкта, Эрнст обладал еще одним немаловажным качеством – мог выстоять в бою с кем-то из них больше полуминуты.

– Да, об этом наслышан… Тогда, быть может, все дело в том, что они, кем бы они ни были, попросту не рассчитывали на именно его появление? Надеялись на то, что пришлют кого-то менее сведущего в подобных вопросах? Ты же на весь Ульм раззвонил о том, что сюда направляется твой приятель; если с Хоффманном, как ты говоришь, ты работаешь уже семь лет, стало быть, вас видели вместе – да вы, полагаю, не особенно и скрывались. А приятелей-инквизиторов у барона фон Вегерхофа, я так мыслю, не десяток, и понять, кто именно здесь появится, им было несложно; понять – и испугаться, что уж этот-то раскроет всю затею в два счета. Однако, – заметив мелькнувшую в прозрачных глазах стрига тень, оговорился Курт, – если б не выпала возможность устранить Хоффманна заранее, его убили бы уже в Ульме. Если, разумеется, я прав, что еще не доказано.

– Щадишь мои чувства? Не стоит. Легенда была придумана не мною, и то, что я «раззвонил» о нем, есть указание вышестоящих. Хотя, конечно, мне бы следовало подумать о том, что такой вариант развития событий вполне вероятен… Если же ты прав, если Эрнст был устранен по упомянутой тобою причине – твоя жизнь в не меньшей опасности. Молот Ведьм, участвующий в расследовании, едва ли обрадует их больше, чем гроза тварей Эрнст Хоффманн.

– Я всегда превозносился перед кельнским бюргермайстером, – заметил Курт недовольно, – тем фактом, что, в отличие от его солдафонов, служители Конгрегации не болтают лишнего. Что утечка информации в нашем деле – вещь редкая и исключительная. Я слишком хорошо о нас думаю? Что еще может объяснить тот факт, что на расстоянии сотен миль от города, где я прослужил меньше году, при упоминании моего имени люди бледнеют и заикаются?

– Нет, Гессе, здесь иное. Конгрегация, видишь ли, еще молода, и ей требуются свои легенды. Требуются имена. Твое – подходит к случаю как нельзя лучше; выпускник, за два года службы внесший в свой актив два раскрытых заговора, пфальц-графиню, князь-епископа и герцога, столкнувшийся с демонологом и выживший, лично знакомый с новопрославленным святым – что лучше можно измыслить? измышлять и не стали.

– Это что же – очередная светлая идея начальства? – нахмурился Курт. – После каждого расследования уговаривая меня все бросить и уйти на службу в архив, они при том пускают обо мне слухи, всем и каждому разъясняя, насколько я опасен?

– Слухи пошли бы так или иначе, – возразил фон Вегерхоф. – Тем же, кого это интересует, все равно не составит труда о тебе узнать; да они, как ты понимаешь, и без того знают. Светлая идея начальства лишь ускорила твою известность среди обывателей. Гордился бы. Неужто не грезил, покидая стены святого Макария, прославиться первым же делом, entrer dans la legende[56], заслужить упоминания наставниками академии на лекциях как пример для подражания?

– И это уже есть?.. – поморщился Курт. – Боже. Разумеется, грезил, как и всякий зеленый, глупый и самонадеянный сопляк, каковым является любой выпускник.

– Вот она, самая большая подлость, какую только может совершить судьба по отношению к нам – исполнить наши желания.

– Свежая и глубокая мысль, – неприязненно отметил он. – Возвратимся к делу?

– К делу – так к делу, – усмехнулся стриг снисходительно. – Вот следующий вопрос, вплотную связанный с первым: если наш подозреваемый реален (а два тела об этом свидетельствуют), если в деле замешан кто-то из местной знати (что пока не доказано), то для чего привлекать внимание к происходящему? Для чего вообще была нужна затея с этим письмом?

– На поверхности лежит объяснение явно неверное, – отозвался Курт, на мгновение замявшись. – Id est – что записка попала в руки Конгрегации воистину случайно, что все так, как кажется… Но это глупо.

– Глупо, – кивнул фон Вегерхоф. – До крайности. Объяснений, как я понимаю, у тебя нет.

– А у тебя – есть?

– Ни единого.

– Вдохновляет, – кисло хмыкнул он, без особенной охоты ковыряясь в остатках нахваленной постной телятины; фон Вегерхоф развел руками:

– Helas[57]. Ах, нет, что ж это я; за одно можно поручиться: письмо имело целью привлечь внимание Конгрегации к Ульму.

– Письмо… – тоскливо проронил Курт, бросив вилку на блюдо и резким движением отодвинув его от себя; стриг поморщился:

– Не делай так больше. Если не намерен больше есть, а подле нет прислуги – аккуратно отставь; не дай повода к тому, чтобы местный beau monde отпускал колкости в твою сторону.

– Решил взяться за мое воспитание? Невостребованные отцовские инстинкты?

– Это reglement, – терпеливо возразил фон Вегерхоф. – Etiquette. Разумеется, кое-кто из старшего поколения принципиально не терпит «этих изысков», однако тебе – постыдно; в твоем лице здесь будут видеть Конгрегацию. Твой позор – ее позор. А теперь продолжай. Что с письмом?

– Не знаю даже, насколько прилично уйти сразу же после поглощения пищи, – с уязвленной насмешкой отозвался Курт, – однако я должен ненадолго покинуть сей гостеприимный дом. Votre permission, барон фон Вегерхоф, я хотел бы возвратиться в гостиницу, где меня ожидает одно неотложное дело.

– Avec votre permission[58], – поправил стриг меланхолично. – Не скажешь, какое именно?

– Говоря благопристойно, хочу отобрать назад кляузу, которую я оставил хозяину на случай, если тебе придет в голову меня упокоить. Как бы он в мое отсутствие не наворотил чего с перепугу.

– На довольно унылой ноте завершается беседа. Я надеялся, что твой свежий взгляд сумеет привнести пару новых идей или увидеть мелочь, ускользнувшую от моего внимания.

– Я вернусь, – возразил Курт, поднимаясь. – Не увлекись тут мышкованием, я скоро.

Глава 9

Он возвратился лишь спустя час. Этот перерыв в разговоре, был не только вынужден, но и необходим, – все услышанное следовало взвесить, разложить на составляющие детали и осмыслить; путь от гостиницы к дому фон Вегерхофа он проделал, пустив коня шагом и не глядя по сторонам, без особенного удивления отмечая, что прохожие сторонятся, уступая дорогу. Вопросов, крутившихся все это время в голове, было множество, и каждый удручал либо тем, что ответ был известен, но бессмыслен, либо тем, что ответа не имел вовсе…

– Можешь ли ты поручиться, – с ходу спросил Курт, едва лишь дверь комнаты фон Вегерхофа отгородила их от лакейского слуха, – что кому бы то ни было со стороны не удастся вызнать о твоей службе в Конгрегации?

– Ручаешься за благонадежность отца Бенедикта? – отозвался стриг и, встретив убивающий взгляд, улыбнулся: – Значит, могу. Этот факт можно считать непреложным.

– Однако быть уверенным в том, что им не известно также, кто такой на самом деле вертопрах фон Вегерхоф, нельзя, верно? Что? твои прежние знакомства? Ты говорил, что знающих тебя не осталось в живых. Это точно? Понимаю – люди; но ваши – живы, полагаю?

– Надеюсь, нет. По крайней мере, на родине.

– «Надеюсь», – повторил Курт недовольно. – «На родине». Однако и ты провел во Франции… сколько?

– Шестнадцать лет.

– Гарантии того, что кое-кто из них тоже не решил попутешествовать – где? Их нет. Стало быть, есть вероятность того, что кто-то из твоих приятелей может тебя опознать. Или уже опознал, и они выстроили все это дело, в чем бы оно ни состояло, имея в виду тебя.