Ведущий в погибель - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" - Страница 27

Курт решительно шагнул вперед, стиснув зубы до боли, чувствуя, как снова начинают подрагивать руки от страха и злости на себя за этот страх и на это существо за его снисходительность; Знак он взял опасливо, глядя не на чеканную поверхность, а на плотно сжатые губы, кривящиеся в усмешке на расстоянии ладони от его запястья…

Для того, чтобы перевести взгляд на изображение, выбитое в стальной бляхе, потребовалось напряжение воли, сравнимое с невозможным, и увиденное было невозможно также. Мелкие, неведомые непосвященным, приметные лишь знающим детали – особенности чеканки, мелочи, словно случайные вмятины – все было, и было там, где положено, и таким, как надо…

– Этого не может быть, – выговорил Курт, на миг позабыв о своих опасениях, склонившись к Знаку ближе, и видя теперь, что поверхность его щедро посеребрена. – Он…

– Подлинный, – кивнул фон Вегерхоф, пряча Сигнум, и одобрительно отметил: – Неплохо видите в темноте; врожденная способность?

– Приобретенная привычка, – механически отозвался Курт, отступив вновь, и с усилием провел по лицу ладонью, словно надеясь, что видение богопротивной твари со Знаком исчезнет, оказавшись очередным кошмаром. – Знак похож на подлинный, – вынужденно согласился он, наконец. – Однако отличается от принятого.

– Это нарочно для меня, – пояснил стриг подчеркнуто доверительно. – Это, erue Domine[23], не для glamour’а, хотя и выглядит, на мой взгляд, довольно стильно, это в некотором роде напоминание мне и указание таким, как вы. Если вы пришли в чувство окончательно, майстер инквизитор, то замечу уже серьезно, что я, как вы не можете не заметить, несколько своеобразная личность даже среди мне подобных. Не стоит пытаться украдкой перекрестить меня в спину, облить святой водой или воткнуть серебряный кол в сердце – от первого мне не будет ничего, а второе и третье испортит, как уже упоминалось, мой довольно недешевый наряд.

– Это ничего не доказывает, – упрямо возразил Курт, снова отступив назад, но понимая при том, что никакое расстояние не будет безопасным. – Знак можно подделать, и твоя уникальность не является свидетельством чего-то большего, нежели твоя бо?льшая угроза.

– Увы, Печати показать не могу – не имею оной, – развел руками фон Вегерхоф. – Я агент, действующий sub praetectu[24], а Печать, как вы понимаете, вряд ли сойдет в обществе стригов за оригинальный наворот. К слову замечу, это не я должен добиваться вашего расположения, майстер Гессе; я вообще ни с кем, кроме Эрнста, не работал вот уже семь лет, и ваше внезапное появление совершенно не соответствует установленному плану. Я имею не большее желание сотрудничать с запальчивым юнцом, имеющим склонность к авантюрам, нежели упомянутый юнец – со стригом, однако… Однако же, майстер Гессе, ваша характеристика просто-таки курится фимиамом в вашу честь, посему я готов стерпеть вас.

Он не работает ни с кем, кроме меня, но с тобой – будет…

Личность своеобразная, ничему не удивляйся… Хоффманн повторил это дважды; но этого попросту не может быть…

– Этого не может быть, – повторил Курт снова; фон Вегерхоф вздохнул.

– Certum est, quia impossible est[25], – отозвался стриг серьезно. – Voluntate Dei[26] в этом мире возможно все, майстер инквизитор, вам ли этого не знать… А сейчас, если вы расположены наконец заняться делом, предлагаю вам пройти в гостиницу, порекомендованную разносчиком; невзирая на то, что у него договор с хозяином – направлять постояльцев именно к нему – гостиница и впрямь неплоха. На первом этаже вполне прилично кормят и – поят; там и продолжим нашу беседу. Согласны?

– Нет, – поникшим голосом выговорил Курт, не с первой попытки попав в перчатку. – Но мне не из чего выбирать.

– Отчего же, – возразил стриг, – вы имеете выбор. Можете разворачиваться и уходить. Я узнал все, что мне было нужно, идите; я же тем временем пошлю запрос на другого следователя, который явится, быть может, еще через неделю. Дело тем временем, pardon, протухнет, виновные уйдут, зато вы сохраните свои принципы в неприкосновенности.

– Благодарю, – кисло усмехнулся Курт. – Откуда бы ни было тебе столько обо мне известно, признаю одно: ты знаешь, как загнать меня в угол.

– Давайте-ка решим вопрос так, майстер инквизитор, – предложил фон Вегерхоф примирительно. – Ведь вам уже случалось вести работу, будучи внедренным в среду преступно настроенных малефиков; так? Вообразите себе, что сегодня внезапно возникла подобная же ситуация. Я втираюсь к вам в доверие, полагаю вас своим единомышленником; войдите в мое доверие и вы, прикиньтесь союзником. Попытайтесь выяснить у меня то, что знаю я и что не известно вам, тем паче, что я так рвусь поделиться информацией. Совместная работа наладится после, а сейчас примем как факт наше вынужденное взаимодействие. Только одна просьба: на людях, ayez l’obligeance[27], не коситесь на меня так откровенно и не шарахайтесь в сторону, когда я приближаюсь. Неверно могут понять.

– А ты от себя прешься, да? – с внезапным озлоблением бросил Курт; стриг пожал плечами, вновь покривившись в усмешке:

– Мне под сотню лет, майстер Гессе, и я устал биться головою о стену, если вы об этом. Идемте.

Трактир с гостиницей, названный разносчиком, впрямь оказался не последней категории – публика здесь была примерно та же, отреагировала на появление Курта приблизительно тем же образом и столь же скоро потеряла желание беззастенчиво его разглядывать, каковой терпимости наверняка был причиной вывешенный теперь открыто Знак. Хозяин на сей раз подошел сам, однако основанием для подобного радушия послужила не должность посетителя, а его сопровождение: с фон Вегерхофом тот поздоровался приветливо и учтиво, с небывалой расторопностью накрыв стол неподалеку от стойки, вдали от прочего шума. На самого майстера инквизитора он косился столь явно, что Курт, не выдержав, уточнил довольно резко:

– Что?

– Простите, майстер инквизитор, – поспешно оговорился владелец, – однако же в свете последних событий… Скажите – вы прибыли из-за этого кровопийцы?

– Верно, – согласился он, едва удерживаясь от того, чтобы обернуться к сидящему по ту сторону стола фон Вегерхофу. – Смотрю, в этом городе от стригов ступить некуда.

– О, нет, – возразил хозяин с улыбкой, – лишь единичный случай, и такого здесь раньше не случалось, да и было давно, однако явлению инквизитора мы весьма обрадованы. Если и вы подтвердите, что опасаться более нечего, мы совершенно успокоимся.

– Увидим, – отозвался Курт туманно, и хозяин, поклонившись, улетучился.

– Вот такие двусмысленные шуточки, – заметил фон Вегерхоф, придвигая к себе низенький кувшинчик, – и выдают однажды агента. Советую отвыкнуть.

– Я не агент, – буркнул Курт; стриг тихо усмехнулся, качнув головой:

– Ошибаетесь, майстер Гессе. Менять легенду уже поздно, остается лишь порадоваться тому, что, готовя ее, я обошелся без подробностей… Вы мой давний приятель, прибывший в этот город пусть и по службе, однако попутно – и желая провести время со мною; я изучаю богословские труды, это всем известно, и с вами свел знакомство именно на этой почве. Являясь моим добрым знакомым, вы одариваете меня советами и следите за чистотой моих помыслов при прочтении opus’ов, попахивающих ересью.

– Это означает, что я должен буду каждый вечер появляться в твоем обществе на людях, блюдя легенду? – поинтересовался Курт неприязненно, и стриг вздохнул.

– Стало быть, мы бесповоротно переходим на «ты», – отметил он и беспечно передернул плечами: – Пусть так. Мне так привычней, в мое время все было куда проще, а в сложившейся ситуации это даже логичнее – мне двадцать пять лет, то есть, с пренебрежительно малой поправкой я твой ровесник; запомни это, дабы невзначай не брякнуть какую-нибудь столь же неумную двусмысленность в здешнем обществе.