Сказки Африки - Автор неизвестен - Страница 3

Вернулся крокодил в реку, нашёл там водяную змею и сказал ей:

— Там, на земле, живут двое, у которых полно вкусной пищи.

— Я голодна, — пожаловалась змея. — Накорми меня.

Крокодил угостил её бананами.

— До чего сладкие! — сказала змея. — Сходи принеси ещё.

— А чем я расплачусь? — спросил крокодил.

— Я дам тебе одну очень ценную вещь, — ответила змея, достала изо рта сверкающий камень и протянула его крокодилу. Тот взял его и заторопился к двоим друзьям. Ночь опустилась, а камень так ярко горит, что светло, будто днём.

Отыскал крокодил обоих друзей и говорит:

— Смотрите, что я вам принёс.

Положил камень, а он весь светится: любую песчинку можно различить.

— Дорогой камень. Целого поля стоит.

— Такую цену я не могу заплатить, — сказал Етук. — Если я отдам своё поле, чем же я буду кормиться? Не помирать же мне с голоду.

Но Нджомм не устоял против соблазна.

— Забирай всё моё поле, вплоть до самой реки, — сказал он, — только отдай мне этот сверкающий камень.

Друзья разошлись по домам. Нджомм повесил камень снаружи над дверью, чтобы освещал весь мир. А Етук, как вернулся, сразу улёгся спать.

Проснувшись, Нджомм почувствовал сильный голод. Но есть было нечего, ведь он продал всё своё поле вместе с бананами.

Два дня голодал баран, на третий отправился к антилопе.

— Дай мне, пожалуйста, ямса, — попросил он.

— Ничего я тебе не дам, — ответил Етук, — ты ведь всё равно не сможешь вернуть долг. Можно отдать меньшее, если у тебя останется большее, но только глупец может пожертвовать всем, что имеет, ради какого-то блестящего камня.

— Не такой уж он бесполезный, этот камень, — сказал Нджомм. — Раньше в темноте ничего не было видно. А теперь он освещает дорогу всем путникам. Разве это плохо?

И в этот день баран ничего не ел. Истощённый и обессилевший, он пополз ночью к реке.

Какой-то человек пытался сорвать в темноте со стоявшей там пальмы орехи, но ему никак не удавалось это сделать.

— Кто ты? — спросил Нджомм.

— Эффион Обасси, — ответил тот.

— Что ты делаешь?

— Хочу сорвать орехи. Да только это трудно, темно очень.

— Если тебе это удастся, дай мне несколько орехов. А я покажу тебе одну замечательную вещь.

Эффион Обасси сбросил три ореха, и Нджомм утолил свой голод.

— Спустись, — сказал он. — Пойдём ко мне домой.

Когда они зашли в дом к барану, тот сказал:

— Обожди меня здесь. Я должен посоветоваться с соседями.

Он зашёл к Етуку и попросил:

— Дай мне один клубень, чтобы я мог насытиться. Смотри, камень, который я обменял на своё поле, освещает всю землю, но я умираю с голоду.

— Ничего я тебе не дам, — упрямо повторил Етук. — Верни камень его хозяину, а мы будем жить в темноте, как и жили.

Нджомм обошёл всех соседей, но никто не пожелал угостить его хоть чем-нибудь съедобным.

Вернулся Нджомм домой и протянул блестящий камень Эффиону Обасси.

— Я люблю тех, кто обрабатывает землю. Но они меня не любят. Я знаю, что ты живёшь на небесах. Возьми же этот камень, повесь его высоко-высоко, так, чтобы все люди видели.

Эффион взял камень, забрался на ту же пальму, с которой слез. Листья её стали вытягиваться, вытягиваться вверх. По ним он и вскарабкался в своё небесное жилище. Оказавшись дома, он созвал всех богов небесных и сказал им:

— Я принёс камень, который будет освещать всю землю.

Боги посовещались между собой и смастерили короб. Эффион положил в него свой камень и сказал:

— Отныне вам придётся носить мне пищу. Сам я не хочу её добывать.

Носили, носили боги пищу, из сил выбились. Тогда Эффион прикрыл короб, чтобы камень не мог сиять, пока ему снова не принесут что-нибудь поесть. С тех пор всякий раз, когда ему перестают носить пищу, он закрывает короб с блестящим камнем. Вот почему луны иногда не видно. Тогда люди на земле говорят: «Голоден Эффион Обасси. Пока ему не принесут еды, он не откроет своего камня».

Как зажглись звёзды

Лемур Эбопп и соня Мбоу пошли раз по лесу место для своего хозяйства выбирать. Облюбовали полянку, выкорчевали пни, расчистили землю. А потом в город, где всё время жили, воротились.

Наутро говорит Эбопп другу:

— Пойдём-ка на наше место да хоть лачужку поставим.

На том и порешили. Каждый на своём участке по лачуге поставил. Вернулись потом в город — передохнуть. Но на третий день снова в лес потянуло. С зари до ночи работали, спин не разгибали. Переночевали в лесу, а спозаранку опять за дело. И вот уже снова вечереет, говорит Эбопп:

— Что-то мне здесь на голодный желудок ночевать неохота. Вернёмся-ка в город.

А дома вкусный ужин ждёт. Постарались жены. Зовет лемур друга:

— Заходи, отужинай со мной.

Отужинали вместе. Теперь Мбоу Эбоппа к себе зазывает:

— Пойдём ко мне, отведаем, что жена приготовила.

Отведали — ни крошки не оставили.

Наутро — снова на поле, бананы сажать. С утра до ночи трудились не покладая рук. Отправились по домам, а ночь тёмная выдалась — ни зги не видно.

И назавтра они бананы сажали. И послезавтра — тоже. Вернулись домой к жёнам.

— Ну, теперь ваша очередь, идите ямс сажать.

Потрудились жёны славно, быстро ямс посадили. Жена Эбоппа приходилась дочерью владыке небесному Обасси Осо. Раз за ужином прибегает от него гонец.

— Важные вести у меня для тебя, Эбопп, с тобой, и только с тобой, мне и говорить.

Вышла жена из комнаты, и тогда молвил гонец:

— Вот вы сидите, едите-пьёте, горя не ведаете, а оно на пороге: умерла сестра жены твоей.

Возопил Эбопп и скорее гонца к другу своему Мбоу препровождает.

Как узнал тот о горе, сразу прибежал. Стали друзья совет держать.

— С какими прощальными дарами явимся мы на похороны? С новых полей достатка и изобилия нам ещё ждать да ждать. А ехать сейчас нужно. Для поминок много еды всякой понадобится, где её возьмёшь?

Обошли друзья весь город, каждый, чем мог, помог. Поведал Эбопп печальную весть жене.

— Собирайся. Скоро пятый день скорби минует, и пора на поминки ехать.

Горько жена его зарыдала, да только слезами горю не поможешь.

А другу своему Мбоу сказал Эбопп:

— Нам ещё пальмового вина раздобыть бы да рому, чтоб богам возлияние принести.

Снова по кругу пошёл, в городе каждый на его горе откликнулся, пожалели, посочувствовали, да только вина не нашлось ни у кого. Пошёл к реке, где пальмовое масло делали, может, думает, там вина раздобуду. И повстречался ему Ику, речной дух. Эбопп — к нему:

— Помоги!

— Жаль мне тебя, — молвил Ику, — да только помочь вряд ли смогу.

Ещё больше закручинился Эбопп, дальше было пошёл, но тут остановил его Ику.

— Слушай, у меня четыре глаза. Отдам-ка я тебе два, ты их продашь, а на выручку всё, что ни пожелаешь, купить сможешь.

И протянул ему добрый Ику два свои глаза, а они не простые — алмазные, сверкают, переливаются. С такими глазами самая тёмная ночь не страшна — всё видно. Велика цена такому сокровищу! Обрадовался Эбопп, скорее домой побежал, жене да другу об удаче рассказал. За такое сокровище всё что угодно дадут.

Собрались они поутру и тронулись в путь, в царство владыки небесного Обасси Осо. Пришли они к дому, где несчастная жила, залилась сестра её слезами горькими. Увидели их горожане, говорят:

— Вы пришли помянуть умершую дочь нашего повелителя? Обычай велит вам выставить вино пальмовое для всех и рому, чтобы священное возлияние богам принести.

— С пустыми руками пришёл я к вам, — повинился Эбопп. — Всё здесь купить намеревался.

А в царстве Обасси Осо тот год выпал неурожайный и голодно всем жилось. И то малое, что Эбопп у себя в городе собрал, разделил он меж всеми. Но разве всех накормишь?!

Разгневался Обасси Осо:

— Коли не устроишь поминок, как того обычай требует, не видать тебе больше жены. Она — моя дочь, со мною и останется.