Сибирские сказки - Автор неизвестен - Страница 25

Дождь лил всё сильнее. Хырха и Хырым в свою юрту спрятались. Тут речка из берегов вышла. Хлынула волна, смыла юрту, и Хырха с Хырымом захлебнулись. Уцелела только юрта Торсыха, потому что стояла она на бугре, вдали от реки.

Смотрит утром Торсых, а от байских дворов и следа не осталось.

Ласточки поют, радуются, а сорока плачет:

— Свила я себе гнездо на низкой иве. Вода поднялась и унесла моих бедных детёнышей.

Ласточки ей в ответ кричат:

— С чёрными мыслями сорока на чёрной иве плачет. У нас нет злых мыслей, и мы радуемся. Сегодня радуемся, и завтра, и послезавтра, и всегда будем радоваться.

Торсых собрал батраков. Они поделили между собой байский скот, поставили на берегу новые юрты и стали жить хорошо.

Воробей и ворона

Давным-давно дело было. Тогда ещё воробей с ворону ростом был. Вот как-то сидели воробей с вороной и беседовали.

— Приятель воробей, — говорит ворона. — Если бы жила я среди людей, то много, много хорошего могла бы им рассказать.

Подумал воробей и не согласился.

— Пустомеля ты, пустомеля, — сказал он. — О чём хорошем можешь ты говорить? Как начнёшь каркать, так обязательно несчастье случится. Вот если бы я среди народа жил, то мог бы многое людям посоветовать.

Спорили они, спорили и подрались. Схватил воробей ворону за горло да так придавил, что она до сих пор хрипит. Вырвалась ворона, перелетела на другое дерево и прокляла воробья.

Стал воробей маленьким, таким, как теперь. С тех пор поселился он там, где люди живут, без конца чирикает и думает, что хорошие советы даёт.

Волшебный Чатхан

Давным-давно жил старик пастух. Звали его Чатхан. Много скота было у хана. Много было и пастухов. Трудная служба у пастуха: одни заботы, и совсем нет радостей.

Долго думал Чатхан, чем бы облегчить жизнь пастухов, и придумал: сбил из дощечек длинный и узкий ящик, натянул на нём волосяные струны и начал играть на них. По вечерам к нему приходили послушать музыку пастухи. Так красиво звенели семь волосяных струн, что у людей сладко замирало сердце, птицы складывали крылья в полёте, звери останавливали свой бег. Очарованные рыбы замирали в реках и озёрах, в степи слушали волшебную музыку табуны коней. Лёгкой стала работа пастухов. Стоило разбиться стаду, как Чатхан брал свой музыкальный ящик, трогал струны, и стада снова собирались. Чатхан один управлялся с бесчисленными стадами хана.

Однажды случилась беда. О волшебном инструменте узнали одноглазые разбойники. Они пришли из-за гор, убили старика, унесли музыкальный ящик, угнали скот бедняков. Только ханские стада остались в степи.

Был у старика внук. Рос он не по дням, а по часам. Когда подрос, сказал матери:

— Сделайте мне лук и стрелы.

Мать сделала ему лук из табылки (табылка — таволожник), нарезала из тальника стрелы. Хорошим стрелком стал внук Чатхана. Направо пустит стрелу — тридцать птиц падает, налево пустит — сорок птиц убивает. Мать строго-настрого запретила сыну ходить за большую гору. А мальчику любопытно, что же там есть за высокой горой. Однажды он поднялся на вершину и увидел возле пещеры большой дом без окон. Мальчик подкрался к дому и прислушался. За стеной людские голоса, как пчёлы, жужжали. Один говорил:

— Еда кончилась…

Другой добавил:

— Нужно яловую кобылицу вызвать.

Третий предложил:

— Хорошо бы яловую корову и яловую овцу заколоть.

Вдруг в доме всё притихло и послышалась чудесная музыка. Закачались леса, затрепетали на деревьях листья. Легко и весело стало кругом. Заржала кобылица, замычала корова, заблеяла овца. Они подбежали прямо к дому и остановились. Мальчик спрятался за большой камень и стал смотреть, что будет дальше.

Из дома вышло семь чёрных людей. На левой половине головы у них было по одному глазу. Вместо лиц был один огромный рот с двумя клыками. Они зарезали животных и стали носить в дом мясо.

Давно не ел мальчик мяса домашних животных. Он протянул из-за камня стрелу и наколол наконечником конскую, коровью и овечью грудинки. Одноглазые разбойники ничего не заметили.

Мальчик притащил свою добычу матери. Сильно она обрадовалась, так как тоже давно не ела мяса. Скот ведь остался только у хана, а у пастухов ничего не было.

Но когда мать узнала, куда ходил сын и откуда достал грудинку, она опечалилась и сильно поругала его.

— Эти разбойники убили твоего деда. Я боюсь: не было бы новой беды, зачем ты туда ходил? — сказала мать.

— Ничего не бойся, — ответил мальчик.

На другой день он взял лук и стрелы и снова отправился за гору.

Подкрался к дому и стал прислушиваться. В доме сильно спорили.

— Кто съел грудинку? — спрашивал один.

— Сам, наверное, и съел, — отвечал другой.

— Ни коровьей, ни бараньей грудинки не было, вы всё потихоньку съели, — говорил третий.

Спорили они, спорили и решили пересчитать кости. Посчитали, — нет грудинок. Тогда один сказал:

— Все вы ничего не понимаете. Вырос внук Чатхана. Это его рук дело. Надо убить его.

Выбежали одноглазые из дома, спешат, толкаются. Были они почти совсем слепые. Взялись за руки и пошли с горы.

Мальчик переждал немного и пробрался в дом. Перед дверью он вырыл глубокую яму, прикрыл её ветками, присыпал ветки землёю. После этого он взял инструмент деда и заиграл.

Одноглазые услышали и побежали обратно. Только кинулись к двери, как все провалились в яму. Мальчик всех их камнями побил, а яму закопал.

Взял он чудесный ящик и заиграл на нём. Открылась пещера, заржали кони, замычали коровы, заблеяли овцы. Пошёл мальчик с горы, перебирая струны, а за ним шли стада.

Мальчик играл на чудесном инструменте и пел им о злых ханах, о добрых и могучих богатырях.

С тех пор в народе волшебный ящик назвали чатхан — в честь старика, а мальчика прозвали Хайджи (хайджи — народный певец).

Два друга

Жили два друга, два молодых парня. Одного звали Адычак, другого — Кечок. Друг друга они любили, в преданности друг другу клялись.

Адычак часто говорил, что он походит на своего отца — храброго человека. С ним, лучшим другом, Кечоку будет не страшно даже ночью пойти через дремучий лес.

Кечок молча слушал друга и запоминал его слова.

Вот однажды они пошли по таёжной дороге. А навстречу им — медведь. Встал на задние лапы и зарычал.

Адычак первым увидел медведя, бросился к ближнему дереву и залез на самую вершину.

Кечок остался один. Медведь хотел схватить его, но он упал на землю и притворился мёртвым.

Зверь склонился над находчивым парнем, обнюхал его голову и, убедившись, что он мёртвый, пошёл дальше.

Когда медведь ушёл, Адычак, озираясь по сторонам, спустился на землю и спросил своего друга:

— С тобой медведь, кажется, разговаривал?

— Да.

— А что он тебе говорил?

— Он сказал: «Никогда, Кечок, не ходи в тайгу с такими друзьями, которые по деревьям лазают, как трусливые бурундуки».

Адычак от стыда убежал домой. А Кечок один пошёл дальше по лесной дороге.

Ленивый мальчик и синичка

Ленивый мальчик сидел на берегу реки.

Мальчику было жарко. Его тянуло в воду. Но было лень раздеваться. Больше того, — лень было двигаться с места.

— Ох, как жарко! — вздыхал мальчик. — Искупаться бы теперь. В воде, наверно, хорошо-хорошо!..

Услышала это синичка, сидевшая на ветке, склонила голову и посмотрела вниз на мальчика.

— Искупайся, друг мой, — посоветовала она. — Ведь тебе никто и ничто не мешает.