Контрабандисты - Лоуренс Йен - Страница 2

Ларсон распахнул свой сундучок, и в серебристом свете луны я увидел пару дуэльных пистолетов очень тонкой отделки, поблескивавших золотом и полированным деревом. Пистолеты были длинноствольные, зловещие в своей красоте. Жуткое было зрелище, скажу я вам.

Отец уставился на него.

— Да кто вы такой? — спросил он.

Маленький джентльмен улыбнулся. Его руки, вынимавшие пистолеты, слегка дрожали.

— Полагаю, что я покойник, — ответил он. — Сейчас или позже, но со мной все кончено.

Упряжь бренчала, одна из лошадей продолжала нервно ржать.

— Тише, девочка, — ласково успокаивал ее кучер, а разбойник заорал:

— Выходи из кареты! Ну, живо!

Отец вышел первым, в последний раз взглянув на меня. Ларсон последовал за ним. Протискиваясь мимо меня, он прошептал:

— В другую дверь. На крышу. — Он сунул мне в руку один из пистолетов. Голос его был чуть слышен. — Если нам придется плохо, пристрели его, как собаку.

Он выскользнул наружу, и, когда коснулся земли, я увидел, что второй пистолет блеснул за его спиной и исчез в складках одежды. Таинственный он был человек, похожий на шпиона. Хотел бы я знать, кто он был и чего хотел! Придерживая рукой свою бобровую шапку, он остановился на дороге рядом с отцом.

Я послушался его и осторожно выскользнул через противоположную дверь. Взобравшись на крышу, я скрючился за сундуками и коробками. Внизу стояли в ряд кучер, отец и Ларсон. Разбойник маячил возле лошадей.

Это был мужчина высокого роста в широком огненно-красном плаще. Грудь его перекрещивали ремни, из которых торчали полдюжины пистолетов. Кроме того, рукоятки пистолетов высовывались из-за пояса, и в каждой руке он держал по пистолету. Прямо-таки ходячий арсенал. Воротник поднят, натянутая на лоб широкополая шляпа полностью скрывала лицо.

— Неплохой улов, — процедил он. — Очень неплохо, смотри-ка. — Он сделал шаг вперед — чванливый, самодовольный — и остановился у кареты. — Ну-ка, выверните карманы. Покажите подкладку, — сказал он и прикрикнул: — Живо!

Он поднял пистолет и пальнул в воздух. Из ствола вылетел столб пламени, похоже было на шутиху при фейерверке. Лошади испуганно дернулись, зазвенела упряжь.

— Часы, кольца, — диктовал разбойник, — кошельки. Хочу услышать звон серебра. Серебра и золота. — Он повернулся на каблуках и пальнул в лес, потом повернулся обратно и с ловкостью фокусника сменил пистолеты. — Кучер, что за груз?

— Да никакого, вишь ты, нету груза, ваша милость, — заискивающе и почти умоляюще прозвучал голос нашего возницы. — Ночью не велено возить груза, по причине… кхм… эта… разбойников.

— Печально, печально… — приговаривал разбойник. — Богато, богато… — Он засмеялся, и мне показалось, что он сумасшедший. В своем необъятном красном плаще, весь обвешанный пистолетами, он был похож на пирата. Но вдруг поклонился, выпрямился, рукава колыхнулись, и он показался безобидным, словно прыгающий по дороге воробей.

Тут заговорил Ларсон.

— Больше вы ничего не найдете, — сказал он.

— А это, стало быть, подал голос старшина присяжных.

Ларсон не двигался. Он стоял, чуть расставив ноги, перед кучкой монет и драгоценностей.

— Отпустите нас, и мы забудем все происшедшее, — сказал он.

Разбойник медленно подступил к нему, и даже лошади повернули к ним головы. Я поднял руку с пистолетом. Оружие не было тяжелым, но рука так тряслась, что пришлось поставить локоть на какой-то сундук.

Внизу разбойника отделял от Ларсона всего ярд, он смотрел на маленького джентльмена сверху вниз.

— М-да, — сказал он. — Изящный миниатюрный господин. Ну прямо игрушечный.

Ларсон находился в середине, отец слева от него, кучер справа. Между этими рослыми мужчинами Ларсон казался ребенком. Рука его медленно и плавно потянулась к спрятанному пистолету.

— Глянь-ка на него, — обратился разбойник к отцу. — Как вырядился, а? Ну точно жук в шляпе.

— Чего вам еще надо? — заговорил отец. — У вас наши деньги, мои часы. — Он подтолкнул их тростью. — Неужели недостаточно?

— Мне кажется, есть еще что-то, — сказал разбойник. — Кучер, есть еще что-то?

— Э-э, еще что-то? — Кучер был перепуган, весь трясся. Это мне хорошо было видно с крыши.

Разбойник вытянул вперед руку и приставил дуло пистолета к груди кучера. Бедняга чуть не рухнул.

— Мальчишка! В карете должен быть мальчишка!

Я пристально вглядывался в разбойника. Дрожащая линия прицела уперлась в его шляпу. Большим пальцем я взвел курок. Он тихо щелкнул.

Этот почти неслышный звук показался мне оглушительным, как пушечный выстрел. Разбойник повернулся к карете. Ларсон вытащил свой пистолет, а отец, не подозревая об этом, бросился на разбойника. Я увидел красную вспышку и нажал на спуск. Два выстрела слились в один. Разбойник стрелял в упор в моего отца.

Все это случилось в одно мгновение, но длилось вечность. Я видел, как палец разбойника прижимается к спусковому крючку, как падает курок, как воспламеняется порох. Я видел, как пламя вырывается из ствола.

Отец отшатнулся. Его трость полетела наземь, руки судорожно метнулись к сердцу. Колени подогнулись, и он рухнул на дорогу.

Разбойник повернулся и побежал, Ларсон выстрелил ему вдогонку. Громадная вороная лошадь вырвалась из леса и пронеслась мимо кареты, разбойник прилип к ее спине, словно гигантская красная ящерица. Шум оглушил меня, голову сдавило стальным обручем.