Принц Лжи - Лоудер Джеймс - Страница 4

Глаза Гвидиона налились горючими слезами, но когда он попытался их сморгнуть, то оказалось, что веки у него не закрываются.

Гвидион бросился бежать неведомо куда, а тени Преданных то и дело толкали его, почему-то не лишившись осязаемости точно так же, как он сам. Некоторые принимались молиться с еще большим жаром, когда мимо них неуклюже пробегал наемник, невнятно мыча. Другие просто провожали немигающим взглядом потерянную душу. Их поражала печаль, застывшая на лице воина, но они боялись прекратить молитвы и бросить ему слово утешения, чтобы их не постигла та же участь – лишиться собственных божеств.

Гвидион спотыкался, продираясь сквозь гудящую толпу. Вместо лиц он видел размытые пятна, а молитвы слились в бессмысленную какофонию. Он схватил молодую женщину, носящую серебряный диск Тиморы, и грубо затряс. Кто-то ведь должен был снять с него проклятие! В ответ на гортанную невнятную мольбу женщина одним пинком сбила Гвидиона с ног и попятилась.

– Этот, похоже, наш клиент, – послышался какой-то странный голос.

– Не-а. Просто еще один спятивший вершитель судеб. Бешабе поклоняются только такие придурки.

Грубые голоса никак не вязались со священными молитвами, и этот диссонанс привел Гвидиона в чувство. Он вскочил с земли и резко обернулся. Его нос оказался на уровне живота самой ужасной твари, которую он когда-либо видел. Голова чудища когда-то принадлежала огромному волку, а безобразное туловище было собрано от десятка разных животных. Между заостренных ушей великана начиналась полосатая жесткая грива, спускающаяся вдоль всей сгорбленной спины. Остальное тело покрывала ярко-красная чешуя. У существа были человеческие руки с когтистыми пальцами, которые оно нервно потирало. Прямо из-под рук начинались огромные лапы паука, беспрерывно молотящие воздух. Торс чудовища поддерживал змеиный хвост, скрученный кольцами, под тяжестью туловища змеиные кольца то сжимались, то разжимались, ни на секунду не останавливаясь.

– Ты совсем чокнулся, Пиндикс, – сказала, брызгая слюной, зверюга с волчьей пастью. – Это наш клиент, не сомневайся! Только взгляни на его рожу – она ведь зареванная.

Пиндикс сложил кожаные крылья и запрыгал к Гвидиону на костлявых лапах, как у кузнечика – коленками внутрь. Его тело, покрытое каучуковой желтоватой кожей, было худым и тонким, словно у изможденного голодом и жаждой ребенка. Глядя на Гвидиона единственным синим глазом, находящимся в центре широкой морды, Пиндикс нетерпеливо провел языком по сверкающим белым зубам и спросил:

– Ну как? Начинай молиться, слизняк.

Гвидион, обезумев, попытался спихнуть маленькую тварь с дороги, но вокруг его груди сомкнулись две пары паучьих лап и потянули его назад. Чудовище с волчьей головой грозно взглянуло на воина, положив когтистые руки ему на плечи.

– Ты слышал, что велел тебе Пиндикс, – прошипело чудище. – Дай нам послушать, как ты умеешь громко молиться.

Гвидион разомкнул губы и попытался призвать на помощь Торма, но, как и раньше, у него получилось только жалобное карканье.

Пиндикс покачал головой:

– Впервые ты не ошибся, Аф. Я был уверен, что он вершитель судеб. Они ведь вечно устраивают стычки с последователями Тиморы. – Он протянул пару черных кандалов. Железные кольца с лязгом разомкнулись, и оказалось, что изнутри кандалы утыканы острыми шипами. – Не вздумай бузить, слизняк.

Бросив один взгляд на людские тени вокруг, Гвидион сразу понял, что помощи ждать неоткуда. Все отвернулись от него, оставив на милость двух жутких громил-уродов. Преданные богам души образовали широкий крут. Их лица были обращены в небо, руки судорожно сцеплены в религиозном порыве, некоторые без устали крестили свои остановившиеся сердца.

Гвидион беззвучно проклял их и попытался вырваться из железной хватки Афа. Паника уступила место леденящему страху, что позволило ему мыслить чуть яснее. Тогда он и припомнил бесконечную муштру на парадном плацу в Сюзейле, когда отрабатывал приемы рукопашного боя. Воин сжал пальцы в кулак и нанес удар Афу в челюсть, одновременно всадив оба каблука в извивающийся змеиный хвост твари.

Аф раздраженно взвыл, но сразу вспомнил, что попадет в беду, если свернет пленному шею. Вместо этого стражник, щелкнув челюстями, впился зубами в руки Гвидиона, когда тот собрался нанести новый удар.

В ту же секунду Гвидион понял, что топор великана не избавил его от боли.

– Ох. Почему всегда одно и то же? – вздохнул Пиндикс. – Что бы я ни говорил, слизняки всякий раз пытаются буянить. – Он высоко подпрыгнул и защелкнул кандалы вокруг запястий Гвидиона.

Когда железные кольца со звоном сомкнулись, шипы вонзились в руки. Затем, словно почувствовав вкус живого существа, превращенного в тень, кандалы «проснулись» от ржавой спячки и врезались еще глубже. Шипы вонзались в кости, поворачиваясь. Ослепленная болью тень Гвидиона издала долгий вопль.

В первый раз с той минуты, как воин оказался на равнине Фуги, из его горла вырвался ясный звук.

Когда боль немного утихла, Гвидион увидел, что стоит в шумной толпе, собравшейся перед огромным некрополем, окруженным стеной. Все его тело нестерпимо болело, но шипы кандалов, видимо, перестали впиваться в руки. Один локоть Гвидиона держала когтистая рука Афа, а второй – холодные перепончатые пальцы Пиндикса. Воздух пропитало стойкое зловоние склепа. У Гвидиона невольно потекли по щекам слезы – не от боли в запястьях, а от удушливого запаха смерти и разложения, проникающего в нос и рот.

Рядом с воротами некрополя Трим, как и любой другой великан Фаэруна, смотрелся бы карликом. Темные и грозные, они уходили высоко в небо, теряясь в клубах красного тумана. От ворот в обе стороны до самого горизонта протянулись высокие стены. Здесь же располагались две массивные сторожевые башни. Гвидион стоял довольно далеко от стен, но ему показалось, что они шевелятся. У него создалось впечатление, будто каждый кирпичик ритмично перемещается, словно живой.

А вокруг воина хныкала и орала мятущаяся толпа. На каждом, кто был рядом, воин разглядел такие же кандалы, каждую проклятую душу сопровождала пара монстров-стражников. Эти создания были сродни Пиндиксу и Афу, но только по своему гротескному обличью. Их создатель сотворил безумную смесь из животных, людей, растений и даже камней с металлами. Твари летели, скользили, ползли, погоняя своих пленников, как упирающийся скот, который ведут на бойню; они тыкали в бедняг пальцами с присосками или подстегивали острыми пиками.

Толпа хлынула вперед, прижав Гвидиона к одной из сторожевых башен. Темная поверхность стены оказалась твердой и удивительно теплой, когда воин коснулся ее лицом. Он с трудом отодвинулся, чтобы получше разглядеть небольшие округлые камни. Никакие это не камни, решил он, а кусочки чего-то размером с кулак… Гвидион получше пригляделся и сжался от ужаса.

– Сердца! – завопил он. – Башня построена из человеческих сердец!

– Сообразительный парень, – хрюкнул Аф. – Ворота тоже из сердец. – Он опустил морду и уставился в застывшие от потрясения глаза Гвидиона. – Но, готов поспорить, ты не определишь, какие именно это сердца.

– Оставь его в покое, – буркнул Пиндикс. – На мой взгляд, он совсем не похож на проповедника. Такие мелочи волнуют только церковников.

– Сердца трусов, – со злорадством произнес Аф, не обращая никакого внимания на слова Пиндикса. – Стены из них получаются, конечно, не такие прочные, как из сердец героев, но жаловаться не приходится, ведь герои сюда попадают не часто.

Пиндикс с презрением тряхнул головой:

– Хм. Ты так гордишься этой стенкой, что можно подумать, ты сам ее построил.

– А вот и построил! – завопил Аф. – По крайней мере, я был здесь, когда ее только начали возводить!

Гвидион наконец обрел голос.

– Торм, спаси меня! – взревел он. Все стражники вокруг тут же обернулись к Гвидиону, и тогда рука с перепончатыми пальцами зажала ему рот.

– Забудь о нем, слизняк, – прошипел Пиндикс, – в Городе Раздоров существует только один бог, и ему не нравится, когда его подданные взывают к другим божествам. Нам все равно, если ты начнешь сводить с ним счеты в первый же день, как окажешься на свободе, но сейчас ты наш подопечный. Такое поведение плохо скажется на нас с Афом.