Принц Лжи - Лоудер Джеймс - Страница 28

– Какое все это имеет отношение к тому, каким боги видят мир? – спросил Адон.

– Там, где ткань такая тонкая, Равновесие самое непрочное, – пояснила Мистра. – Земля раскачивается туда-сюда, раздираемая разными силами, которые на короткое время захватывают власть. Зеленая весна, которую мы только что видели, это работа Летандера. Затем землю присвоил снова Аврил. Сейчас… – Она взглянула на сражающиеся скелеты посреди унылого поля камней. – Это может быть работа Кайрика. Или Талоса. – Она прерывисто вздохнула и прикрыла сияющие глаза. – К тому же богам неведомо, что они творят вред. Они не могут понять, что, кидая мир из зимы в лето, они тем самым его разрушают.

– А ты не можешь им объяснить? Если ты видишь опасность…

– Вот именно, – сказала Мистра, сердито сверкнув глазами. – Боги видят мир так, словно это какое-то поле, которое можно завоевать или проиграть. Но каждый из них на этом поле играет в свою собственную игру. Талое стремится всё разрушить, тогда как Летандер добивается только: одного – все должно возродиться к жизни. Они и друг друга-то замечают, только если им кто-то начинает мешать.

Адон покачал головой:

– Мне очень жаль, богиня, но я не понимаю. Я хочу сказать, они ведь боги, разве нет?

– Да, – многозначительно сказала Мистра. – Они боги. Но это вовсе не означает всего того, во что ты веришь, всего того, о чем говорят в своих проповедях и трактатах священники. Я проникала в сознание богов, я видела мир их глазами. – Она помолчала, изучая безумную битву, разворачивающуюся на каменном поле. – Возможно, мне удастся тебе объяснить по-другому…

Мистра едва шевельнула рукой, и они исчезли из Хельмландии. Но когда богиня и ее спутник через секунду прибыли в другое место, вокруг них царил не меньший хаос.

– Где свет, Гарет? Не оставляй меня с ними в темноте. Они ползают повсюду… Ай, убери их с моих глаз!

– У ангелов клыки. У ангелов клыки!

– Их всех забрал Змий! Он проглотил все мои сны…

Адон зажал рукой рот и ноздри. Смрад здесь стоял невыносимый. Священник начал озираться как одержимый. Повсюду лежали охапки сырой грязной соломы. На некоторых из них дремали безумцы, другие самодельные кровати оккупировали крысы, тараканы или еще более мерзкие твари. В темных углах огромной мрачной комнаты бесновались, выли, метались какие-то фигуры, в которых с трудом можно было узнать людей. У многих головы были забраны в клетки, а руки крепко связаны толстыми бинтами. Одеты они были в лохмотья, хотя в комнате стоял такой холод, что изо рта шел пар.

Но больше всего Адона поразили в этом адском заведении пронзительные, полные ужаса, крики сумасшедших.

– У ангелов клыки! – К Адону протянул дрожащие руки худой полуэльф с длинными каштановыми волосами и светлой бородкой. – Вы должны всех предупредить. У ангелов есть клыки.

Мистра развернула полуэльфа к себе.

– Усни, король Требор, – ласково произнесла богиня, слегка проводя большими пальцами по его глазам. Безумец тут же осел на пол, но его худенькое тельце продолжало содрогаться – значит, сон не спас его от тревожных мыслей.

– Ты его знаешь? – ужаснулся Адон. – Где мы?

– Я знаю всех этих несчастных – ответила Мистра. – Они такие же мои дети, как те маги и ученые, что слетаются к храму в Тигее. Всех их сюда привела магия. – Богиня повернулась к патриарху. – Мы в сумасшедшем доме, Адон. Содержит его общество «Золотое Перо» Глубоководья. Уличные поэты и певцы сжалились над этими несчастными, потерявшими разум из-за плохо сработавшей магии, поместили их сюда и заботятся о них, как могут.

– Было бы милосерднее убить их, чем оставлять в таком состоянии, – заметил Адон. Ему пришлось закричать, чтобы заглушить стоявший вой.

Мистра покачала головой:

– Большинство из них попадет в царство Кайрика. Ведь они не почитали богов, до того как магия помутила их рассудок. – Прочтя во взгляде Адона невысказанный вопрос, богиня добавила: – Я забираю к себе всех, кого могу, но Эо с самого начала объявил, что боги могут вознаграждать, отправляя в рай только тех, кто верно им служил при жизни.

– И все это сотворила магия? – пробормотал патриарх, уставившись на скрюченного беднягу, у которого не было ни глаз, ни рта.

– К черной магии и некромантам ни в коем случае нельзя относиться свысока, – ответила Мистра, – ведь энергия магической материи не только создает, но и разрушает. Даже я бессильна излечить их души, хотя провожу здесь многие часы, пытаясь успокоить безумцев.

В глазах Адона сверкнул гнев.

– Если тебе угодно доказать, что боги могут быть бессердечными, ты только зря теряешь время, – прокричал он. – Сьюн покинула меня, когда я был изуродован, помнишь? Я не питаю никаких иллюзий относительно устройства мира, Миднайт. Либо скажи, как помочь этим несчастным, либо забери меня отсюда.

Богиня Магии отвернулась и направилась к седовласому старцу, сидевшему под зарешеченным окном. Пока она шла, несколько сумасшедших притихли, словно благодаря одному ее присутствию они познали просветление. Однако стоило богине пройти дальше, как они снова принялись завывать.

– Иди сюда, Адон. Я хочу, чтобы ты познакомился с Талосом, – позвала Мистра.

Не остыв от гнева, патриарх неспешно подошел к Мистре.

– Неужели в тебе не осталось ничего человеческого, что ты насмехаешься над этими несчастными?

– Думаю, ты ошибаешься, – ответила Мистра, и из ее светло-голубых глаз брызнули голубые искры. – Вглядись повнимательнее, Адон. Уверена, тебе хватит сообразительности во всем разобраться.

Заросший длинными волосами сумасшедший был наг и грязен. Сощурив голубые глазки, он подозрительно вглядывался в патриарха, а сам беспрерывна выдергивал из бороды волоски и ронял их на пол, засыпанный вокруг него клочками ткани, – это все, что осталось от его одеяла и одежды.

– Действуй, Адон, – тихо произнесла Мистра. – Попытайся остановить безумца.

Патриарх протянул руки и сжал пальцы сумасшедшего. Тот задрожал, глядя на Адона влажными глазами. Через несколько мгновений, когда Адону показалось, что безумец успокоился, он отпустил его. Костлявые пальцы тут же снова оказались в бороде и снова принялись выщипывать ее в том же ритме.

Мистра слегка дотронулась до плеча Адона.

– Что он видит, когда смотрит на тебя?

– Кого-то, кто мешает ему выдергивать бороду. Может быть, даже не человека. Может быть, я в его представлении просто какая-то огромная тень, парализующая его движения, или цепь…

– Вот ты и познакомился с Талосом, – бесстрастно произнесла Мистра. – Или с тем, кто очень на него похож. Этот бедняга уничтожает любую одежду или постель, которую ему дают. Никто не знает почему. Так настроен его разум. А если его слишком долго держат в цепях, он перестает есть, перестает спать. Время от времени его освобождают, вот как сейчас, и позволяют что-нибудь порвать. И как все боги, он только тогда осознает присутствие кого-то рядом, когда этот человек помогает ему или, наоборот, мешает смотреть на мир глазами безумца.

– Но боги ведь наверняка…

Мистра покачала головой:

– Они видят больше, но восприятие у них такое же ограниченное.

– В таком случае, как же они общаются? – удивился Адон. – Если они все безумны, то никогда не смогут ни о чем договориться.

– Должно быть, какая-то часть их сознания воспринимает речи других богов, – ответила Мистра. – Все они смотрят на один и тот же мир, но видят реальность по-разному. Перед Талосом возникают только картины того, что должно быть разрушено. – Она метнулась в другой угол камеры, где сидел человек, подтянув колени к груди; по его впалым щекам струились кровавые слезы. – А это Ильматер, который видит только страдания Фаэруна. Его сокамерник – Гонд, чудо-кузнец, чьи механические поделки расползутся по всему миру, как заводные солдатики. – Мистра жестом показала на лысого карлика, деловито сооружавшего башню из отдельных звеньев цепи и керамических черепков.

В конце концов, богиня Магии подошла к юноше, чье лицо из-за неправильно произнесенного заклинания навеки исказила уродливая гримаса. Из его обгорелого черепа торчало несколько клочков волос, которые он расчесывал с большим жеманством.