Казахские народные сказки - Автор неизвестен - Страница 36

Напился хан крови черной овечки и стал кататься по земле. Собрался весь народ. Мыстан взялась за пульс: «Ой, ой, ой, сказать правду или нет?»— и нарочно закатила глаза.

— О мудрая, говори все, не утаивая! — взмолился хан. Люди тоже поддержали его.

— Тогда я скажу вам все, не примите только близко к сердцу. Болезнь хана намного опаснее прошлой. Если даже найдется средство для лечения, он пролежит два-три месяца, а если не найдется, через три месяца умрет, — ответила мыстан.

— Какое же нужно ему лечение? — загалдели визири.

— Кроме молока морской коровы ничем другим нельзя вылечить его, — заключила мыстан.

— Ой-бой, — обратились визири к собравшимся, — кто может найти ту морскую корову?

— Ее найдет Каим, — ответил кто-то, и все обратились к Каиму. — У нас говорят: «Рождаешься для себя, а страдать будешь за народ», — сослужи эту службу, наш храбрый батыр.

Каим дал клятву раздобыть это молоко.

На следующий день Каим выехал на поиски морской коровы. Пусть он пока едет, а мы вернемся к хану.

Спустя три дня хан пригласил своих визирей и отправился за женой Каима. Жена Каима знала об этом давно. Она взяла свою книжку-гадалку, прочитала заклинание — и вокруг дома возникла крепость о девяти стенах.

Увидел это хан, собрал весь подвластный ему народ и приказал разрушить стены крепости. До вечера сумели разрушить только восемь стен. Последнюю решили разнести утром следующего дня. Глянули утром: снова возникло девять стен. И так каждый день. Разрушенные Будур-ханом стены возникали снова.

Вернемся к Каим-батыру.

Каим приехал к своему другу айбокену, рассказал все и попросил помощи.

— Помочь я ничем не могу, — ответил айбокен. — Та корова находится под присмотром дэвов. — Белого дэва, Красного дэва и Черного дэва. Чтобы попасть туда, нужно преодолеть шесть гор. Даже птицы не могут перелететь через те горы. Выслушай, что я посоветую тебе. Посмотри, вон стоит тополь-байтерек, дотянувшийся до самого неба. На вершине его вьет гнездо Самрук. Ежегодно могучий удав проглатывает ее птенцов. Если ты убьешь того удава и избавишь птенцов от смерти — кто не любит свое дитя? — птица доставит тебя, куда захочешь. Ничего другого я не смогу придумать.

Подъехал Каим к высокому байтереку. Один лист этого дерева так велик, что вполне может служить навесом. Смотрит Каим: на вершине в гнезде сидят три птенца. Каждый из них с верблюда величиною. Перья у птенцов только начали пробиваться. Каим отпустил коня пастись и стал ждать удава. Ждал, ждал — не заметил, как задремал. Проснулся от странного звука — это визжали птенцы. «Почему они так визжат?»— подумал он и стал оглядываться кругом. Вдруг видит: вверх по стволу ползет к птенцам огромный удав. Каим выхватил складывающийся вдевятеро белый меч и взмахнул им. Надвое рассек он голову удава. Затем рассек на куски его туловище и сел отдохнуть.

Вдруг поднялся сильный ветер. Каим посмотрел по сторонам и увидел: летит огромная птица. Ветер был поднят взмахами крыльев птицы. Это и была Самрук. Когда птица села на гнездо, дерево согнулось и едва не переломилось.

— Дети мои, я чувствую запах человека, — сказала она, подавая птенцам принесенную пищу.

— Кого бы вы хотели видеть — друга или врага? — запищали птенцы.

— Сперва хотела бы увидеть врага, — ответила мать. Птенцы показали на убитого удава. Птица вмиг проглотила удава.

— Теперь покажите мне друга, — сказала она.

— Выходи, — запищали птенцы Каиму. Когда Каим вышел из-за дерева, птица кинулась и хотела проглотить его. Птенцы схватили мать за горло и не дали проглотить Каима.

— Очень жаль, дети мои, — сказала мать, выпустив Кайма. — Если бы я проглотила и обратно изрыгнула его, то у него была бы сила тысячи человек. А сейчас он обрел силу только ста человек. — Потом Самрук расспросила Каима, куда и зачем он едет. Каим сказал, что он разыскивает молоко морской коровы.

— Это дело трудное, я не смогу достать тебе такого молока. Я могу только доставить тебя туда, а в остальном поступай, как можешь сам, — ответила ему птица.

— Хорошо, вы меня доставьте только туда, — согласился Каим. — Тогда жди меня здесь две недели, я заготовлю детям пищу. Припасу также для нас сорок бурдюков воды. На нашем пути лежит огненная гора, вода может нам пригодиться, — сказала птица.

Каим остался на месте, а птица улетела. Она два раза в неделю возвращалась в гнездо и заготовила детям пищу на целый месяц. Потом запаслась водой и на третьей неделе сказала Кайму:

— Ну, полетим.

Целый месяц летела Самрук высоко-высоко в небе.

— Посмотри вниз, что видишь? — сказала однажды птица Кайму.

— Вижу землю величиной с потник, — ответил Каим.

— Мы летим низко, — сказала птица и взмыла еще выше. Так они летели еще несколько дней.

— Взгляни-ка еще раз вниз, — сказала Самрук.

— Земля не больше ушка большой иглы, — ответил Каим.

— Закрой глаза, — сказала птица, и Каим зажмурил глаза.

— Теперь открой.

Каим открыл глаза и увидел: от сорока бурдюков воды не осталось ни капли.

Птица приземлилась и сказала:

— Иди вдоль берега. Придешь к мосту. Перейдешь его и окажешься у дома Белого дэва. Захвати с собой мое перо. Где бы ты ни ночевал, воткни перо около костра наискось к дому.

Самрук простилась с Каимом и цоднялась в воздух. Каим сел на своего коня и приехал к большой белой юрте. В юрте сидела девочка пятнадцати-шестнадцати лет. Губы девочки были зажаты железным замком.

— Чья это юрта? — спросил Каим у девочки, сняв с ее губ зажимы.

— Это юрта Белого дэва, — ответила она.

— Где он сам?

— Ушел на охоту.

— Тогда я остановлюсь у вас, — сказал Каим и вошёл в юрту. Там стояли одна саба кумыса и полный казан мяса.

— Подай мясо и кумыс, — сказал Каим девочке.

— Отец будет ругать меня, — ответила девочка. Каим сам взял мясо и кумыс.

— Ешь, — обратился он к девочке.

— Отец будет ругать. Он зажал мне губы, чтобы я ничего не ела.

— Твой отец не вернется и ругать тебя не будет, — сказал батыр и дал девочке поесть.

— Какой дорогой возвращается твой отец? — спросил он.

— Вот этой, — указала девочка.

Каим поехал по той дороге. Въехал он в лес, привязал коня к дереву, а сам притаился в засаде. Прошло немного времени, впереди показался Белый дев. На руке его сидел беркут, следом бежала гончая. Беркут клекотал, собака выла, а кольчуга чуть ли не разрывалась на нем от натуги.

— Эй, проклятый пес, пусть вой погубит тебя самого, твой клекот, беркут, будет твоей же смертью, а ты, кольчуга, чтобы одряхлела! Все мое тело содрогнулось, когда родился Каим!..

— Что я сделал тебе плохого?! — закричал Каим и выскочил из укрытия. Схватились они насмерть. Долго бились. Наконец Каим поднял Белого дэва над головой и ударил о землю. Отрубил ему голову и поехал к его дому. Девочка увидела голову и заплакала, жалко ей было отца.

Каим поехал дальше и приехал к юрте Черного дэва. Там было два казана мяса и две сабы кумыса. Дома была единственная девочка. Он вошел в юрту и увидел, что губы девочки тоже зажаты. Он сломал зажимы, посадил девочку рядом, накормил и расспросил, какой дорогой возвращается ее отец. Потом поехал навстречу.

У Черного дэва так же выла собака, клекотал беркут и разрывалась кольчуга.

— Эй, проклятый пес, пусть твой вой погубит тебя самого, твой клекот, беркут, будет твоей же смертью, а ты, кольчуга, чтобы одряхлела! Все мое тело вздрогнуло, когда родился Каим!.. — злился дэв.

— Что я сделал тебе плохого?! — крикнул Каим, и они схватились. Каим одолел дэва, отрубил голову, привез дочери и сказал:

— На, возьми, твой отец отправился туда, откуда больше не возвращаются!

Приехал он после того в юрту Красного дэва. Там тоже сидела девочка с зажатым ртом.

— Ты чья? — спросил ее Каим.

Девочка объяснила, что она дочь Красного дэва.

— Тогда дай кумыса, — сказал он. Здесь было три казана мяса и три сабы кумыса. Девочка подала.