Казахские народные сказки - Автор неизвестен - Страница 25

Девица на это заметила ему:

— Перестань, не унижай себя.

Тогда Мерген сказал:

— Я бедный странник, сильно устал. Прикажи дать мне кошму, и я пойду спать около своей лошади.

— Хорошо! Постель уже готова, ложись.

Мерген встал. Встала и девица. Она стала снимать с него одежду. Мерген говорит ей:

— Перестань издеваться надо мной.

Тогда девица сказала:

— Для тебя приготовлена эта постель, ложись, не стесняйся.

Она завела его за занавеску и уложила в постель. Потом прилегла рядом и говорит:

— Не бойся… Лежи спокойно.

Мерген спросил:

— Скажи, радость моя, кто ты такая, и что это за аулы?

Девица ответила:

— Мы — кочующие пери. Наш народ обитает в таких местах, куда не проникают люди. Если же они случайно попадают к нам, и наши люди увидят человека, то за него дают девицу, а отец этой девицы становится царем пери. Из числа восемнадцати тысяч видов божьих творений человек — лучшее создание. Теперь лежи до солнца и не смыкай глаз. Завтра весь наш народ придет приветствовать тебя. Если уснешь, лишишься меня и останешься без ничего. Лежи без опасения.

Мерген обнял девицу. Через некоторое время он захотел выйти во двор. Девица принесла драгоценную шубу, накинула на него и повела во двор. Мерген увидел свою лошадь, а возле нее свое седло и ружье. Мерген опять вошел в юрту и лег в постель. Он шутил и играл с девицей, а затем снова вышел во двор. Туман исчез. Начало светать. Мерген обрадовался наступлению утра, вернулся в юрту, снова лег в постель, обнял девицу. Девица шепчет ему:

— Не усни, до утра осталось совсем немного.

— Ой, душа моя, — сказал Мерген, — как я могу заснуть?

Но к несчастью, веки у него сомкнулись, и он заснул. А когда проснулся, то ни юрты, ни девицы не было. Мерген впал в отчаяние:

— Что это такое? Не сон ли это?

Оглянулся он вокруг — лошадь ходит одна на приколе, ружье стоит, прислоненное к седлу, а сам он лежит на остатках шелкового одеяла. Мерген стал рыдать:

— Куда ты, моя радость, ушла?

Но как он ни плакал, ничего не выплакал. Тогда Мерген говорит:

— Сначала, когда увидели меня пери, я боялся, что они убьют меня. Теперь же я, наверное, умру с горя.

Прожил здесь Мерген несколько дней и вернулся домой. Распродал он рога и шкуры убитых зверей и выручил за них в десять раз больше, чем прежде. Продал он и куски шелковой материи, что остались у него, и выручил за них столько, сколько стоят шестьдесят кобыл. Жена его вдруг забеременела — а раньше не рожала детей. Мерген стал богатым. Но ничего его не радовало. Он скучал.

Однажды Мерген пошел на то место, где встретился с девицей.

— О аллах, — сказал Мерген, обращаясь к небу. — Зачем ты мучаешь меня?

Показал мне девицу и отнял. Лучше не создавал бы меня совсем. С девицей я разговаривал до утра, и каждое слово ее было мне милее всей моей прошлой жизни. — Он колотил себя кулаком в грудь и говорил:

— Зачем только я уснул?

Вдруг Мерген услышал крик:

— Кара-Мерген! Кара-Мерген!

Мерген оглянулся, но никого не увидел. Вдруг снова голос:

— Бельмо тебе в глаз. Теперь ты меня не увидишь, как ни плачь. Ты лишился меня. Не трудись искать, напрасно. Вот твой прошлогодний аманат. Воспитай его хорошо!

Голос умолк. И видит Мерген: сверху спустилась золоченая колыбель, а в ней мальчик. Мерген снова закричал:

— Скажи, моя душа, хоть еще несколько слов.

Но ответа не было. Мерген взял ребенка и вернулся домой. На радостях он устроил большое пиршество.

ВЕЛИКАН АЛПАМЫС

В минувшее давно время жил именитый богач Чурабай. У него был сын Алпамыс. В один из дней табуны лошадей Чурабая угнали калмыки.

— О дитя мое, я уже сгорбился под тяжестью своих лет. Можешь ли ты отправиться в погоню за табунами, отбить их и отомстить врагу? — сказал в большом волнении Чурабай сыну. Алпамысу было шесть лет, но он разгневался, как подобает батыру, поймал в табуне коня Байчубара, сел на него, стегнул и, не говоря никому ни слова, пустился в путь.

Калмыцкий хан увидел во сне этот выезд Алпамыса, и когда проснулся, то собрал свой народ и сказал:

— Видел я сон… Настали, знать, тяжкие времена: предстоит тяжелая борьба, ханство мое омрачится несчастьем. А чем оно вызвано? Враг предстал передо мною, словно черный самец-верблюд, и хочет ринуться на меня с разбегу. Он оборвет мои косы, он уничтожит мою челку, а статного и гибкого сына моего затопчет, превратит в прах.

— Да, надо полагать, что ханство твоё будет взято сыном Чурабая — шестилетним Алпамысом, — сказали почтенные старики, истолковав сон хана.

— А можно ли при помощи обмана изловить этого молодца, пока он не доехал до нас? — спросил хан.

— Прикажи поставить на его пути одну юрту и дай мне сорок девиц, — сказала хану одна старуха.

Хан велел выставить юрту и приказал собрать сорок девиц. Старуха раздала девицам по чашке вина, усадила их в юрте, а сама отправилась навстречу Алпамысу. Села на дороге и ждет.

Показался Алпамыс. Лошадь его, завидя старуху, стала. Тогда Алпамыс, охваченный гневом, ударил Байчубара нагайкой. Лошадь легла.

— О дитя мое, если лошадь твоя не идет, стало быть, она устала. Здесь ожидают тебя с нетерпением сорок девиц. Не медли, иди к ним, — сказала старуха Алпамысу.

Узнав, что его ждут девицы, Алпамыс стреножил лошадь и вошел в юрту. Смотрит, сидят девицы, и каждая держит в руках кесе (Кесе — чашка) со сладким вином.

Девицы по очереди, одна за другой, стали подавать Алпамысу вино. Алпамыс опьянел и упал. Тогда сорок девиц подняли его и снесли в зиндан, а лошадь отвели к хану.

Сидит Алпамыс в темнице, мучается. Видит, летят мимо гуси. Алпамыс позвал их. Прилетел один гусь, спросил:

— О узник, кто ты?

— Я Алпамыс.

— Если ты Алпамыс, — сказал гусь, — то не выйти тебе из этой темницы. — И гусь улетел.

Через некоторое время пролетал над Алпамысом одинокий гусь. Алпамыс окликнул его.

— Что тебе нужно? — спросил гусь.

— Отчего ты слеп на один глаз? — спросил Алпамыс.

— Когда я был маленьким, — стал рассказывать гусь, — мать мою застрелил мерген. Я остался сиротой и хотел примкнуть к чужим гусям. Но они узнали, что я сирота, и выклевали мне один глаз, чтобы я не мог есть вместе с ними. Теперь я держусь от них подальше, чтобы не лишиться другого глаза. С тех пор и летаю один.

— Я напишу письмо и прикреплю к твоему крылу, — сказал Алпамыс. — Ты полетишь на озеро Кугалыкуль. Там сестра моя Карлыгаш охотится с соколом. Сокол тебя схватит, но сестра увидит письмо и сохранит тебе жизнь. Предупреждаю, когда будешь лететь над аулами, не кричи.

Гусь взял письмо и полетел.

Пролетел он над одним аулом, позабыл наставления Алпамыса и закричал. Хозяин аула поймал гуся. Когда он собрался резать его, то заметил под крылом письмо. Хозяин прочитал письмо и отпустил гуся. И гусь полетел дальше. Вот он прилетел и сел на озеро Кугалыкуль.

В это время сын Алпамыса, увидя в руках у другого ребенка птичье крыло, стал просить сестру Алпамыса Карлыгаш, чтобы она ему добыла такое же крыло. Карлыгаш села верхом на лошадь и, взяв сокола, поехала на Кугалыкуль. Увидя там одиноко летящего гуся, она метнула сокола. Гусь забился под соколом, письмо оторвалось и выпало. Прочитав письмо, Карлыгаш зарыдала, села на лошадь и поехала домой. Слезы ее лились на гриву коня. По дороге домой Карлыгаш свернула в аул своего приятеля Карабая.

Завидя едущую Карлыгаш, Карабай спрятался под кучу дров, боясь, что она будет у него что-нибудь просить. Но услышал Карабай, о чем говорила Карлыгаш его жене, вылез из-под валежника и сказал, что поедет отыскивать Алпамыса. Захватив с собою на десяти верблюдах провизии и шелковый аркан в сорок кулачей (Кулач — равен приблизительно трем аршинам), он поехал. Через несколько дней он приехал к зиндану.

— О Алпамыс, где ты? — начал звать Карабай своего друга.

Никакого ответа. Карабай подумал, что друг его умер, и стал горько рыдать. Слезы его стали падать на дно зиндана.