Венец творения - Лоскутов Александр Александрович - Страница 3

— В юго-западной части города за Фимским карьером было обнаружено нечто довольно странное…

Юго-запад. Что у нас там?.. Пригороды. Полузатопленный каменный карьер. Водохранилище. Лесопарковая зона — маленький островок дикой природы в пределах городских границ. И вдобавок старое кладбище… Красная зона.

Замечательно. Просто замечательно!

Пока я морщился, Пащенко продолжал вводный инструктаж, коротко и сухо обрисовывая цели и задачи предстоящей вылазки:

— Третья группа, проводя рядовой обход периметра, обнаружила в том районе многочисленные следы зилотов. Тварей явно десятка два, не меньше. Пришли откуда-то с юга. Само по себе это уже тревожно — нам и своей нечисти по горло хватает без всяких там гастролеров. Но вдвойне плохо то, что, как выяснилось, вместе с бандой идет человек.

— Человек? — Ножки стула отрывисто грохотнули о пол, когда я рывком подался вперед. Вот уж что-что, а это я ожидал услышать в последнюю очередь. — В смысле… живой?

— Ну да. — Пащенко неожиданно зло усмехнулся. —В смысле не мертвый. Не нечисть. Самый обычный живой человек.

— А точно не мертвяк? Все-таки отличить живого человека от мертвого всего лишь по следам…

Вообще-то тут я был немного не прав. Человека от мертвяка по следам отличить все-таки можно. Ходячие трупы, особенно несвежие, при ходьбе обычно заметно подволакивают ноги, и от опытного глаза это не ускользнет.

Следовало ожидать, что именно в это меня и ткнут носом. И Пащенко открыл уже было рот. чтобы, несомненно, именно так и сделать. Но тут в разговор со свойственной ему бесцеремонностью влез Валерка Ветров — руководитель учебного подразделения, к которому по справедливости относилась и третья группа.

— Мертвые костры не жгут. — жизнерадостно сообщил он, — и со скуки художественной резьбой по дереву не занимаются.

Я нахмурился, уже начиная предчувствовать, что сегодняшний денек обещает мне неприятности куда более крупные, чем разгулявшаяся в пригороде стая ликантропов, как то было в прошлый раз.

— Что еще за резьба?

— А я почем знаю?.. Какой-то придурок сидел позавчера ночью у костра — огонек, кстати, видели со стены часовые, но значения не придали, олухи, — и на досуге занимался тем, что вырезал из обломанной ветки какую-то фигню. Когда вырезал — бросил в огонь. Только вот она не до конца сгорела. И стружки остались. Ну и следы еще — сапоги, старые уже, стоптанные и неоднократно чиненные. Короче, доказательств достаточно.

Я сидел и молчал. Думал. Представлял себя на месте того дурака, который решился заночевать прямо посреди лесопарковой зоны, практически в двух шагах от кладбища. Представлял и не мог представить… Ну ни в жизнь я не стал бы так рисковать, когда есть куда более спокойные и безопасные способы скоротать ночь. Отойди на пару километров в любую сторону, и вот тебе пожалуйста — брошенные жилые кварталы. Выбирай квартирку по вкусу и баррикадируйся на ночь. Ну а если уж так приперло ночевать на открытом месте — ищи укрытие, прячься, таись, на худой конец просто лезь на дерево. Но никогда, ни в коем случае не разжигай огонь. Эта глупость как раз из разряда тех, после которых домой уже не возвращаются.

Только в стариковских байках нечисть боится огня. Враки. Не боится она… Мертвые вообще ничего не боятся, страх — это для живых.

Костер ночью видно один только черт знает за сколько километров. И любой вампир или, если на то пошло, оборотень, увидев свет, обязательно заинтересуется: что же это там такое происходит?

Этот же человек (если только это действительно был человек) не только не побоялся посреди кишащего нечистью леса разжечь огонь, но еще и ухитрился преспокойно просидеть у него целую ночь, со скуки развлекаясь резьбой по дереву… Кстати, что он там такое вырезал?

Именно этот вопрос я и задал. Просто так, не ожидая ответа, да и не нуждаясь в нем. Только чтобы не молчать. Не говоря ни слова, Ветров наклонился в сторону, выудил откуда-то из-под стола короткий обрубок деревяшки и все так же молча перебросил мне в руки. Я машинально поймал, ощутив под пальцами липкую жирную сажу.

Большая часть резьбы была уничтожена огнем. Уцелело немногое. Но и этого хватило, чтобы я мрачно поджал губы.

Ветров довольно осклабился.

— Отличный образчик, правда?.. С первого взгляда тошнить начинает.

Я вообще-то не понимал, чему тут радоваться… Но тем не менее Валерка был прав. От одного только взгляда на грубо выстроганные узоры становилось кисло во рту. Смотрелись они действительно более чем отвратно. Это ж каким умельцем надо быть, чтобы тремя-четырьмя небрежно процарапанными простым ножом линиями превратить кусок дерева в такую мерзость, что ее и в руках-то держать противно.

А может быть, все дело в том, что от этой деревяшки буквально несло тьмой. Той же самой тьмой, какую щедро изливал из себя мой надежно спрятанный под наглухо застегнутой курткой кинжал. Такой же, но… другой.

— Священникам показывали? — перебрасывая разрисованную головню обратно в руки Ветрова, поинтересовался я.

— Да, Алексей. — Шеф неопределенно покрутил головой, словно пытаясь втянуть ее поглубже в плечи. — Показывали.

— И что?

— Да ничего, — вновь влез в разговор Ветров. Шеф метнул в его сторону хмурый недовольный взгляд, но без особого успеха. Валерка его даже не заметил. — Верещали только: «А-а! Инструмент зла, орудие Дьявола! Немедленно уничтожить»… Ну да ты понимаешь.

Я кивнул. Действительно, чего тут не понять. В свое время примерно то же самое наши святые отцы говорили относительно моего кинжала… Хотя масштабы все-таки не сравнимы. Кинжал — источник силы, тогда как эта недогоревшая деревяшка — всего лишь точка ее приложения. Кто-то просто наложил Слово на это полено, позаимствовав силы у тьмы. Но для чего? С какой целью? И чем этот кто-то заплатил за возможность одолжить ничтожный клочок могущества у владыки нижнего мира?.. Впрочем, последний вопрос снимается. Ответ на него очевиден: нижний мир давно уже установил соответствующую цену за подобные услуги — душу. И никакая иная валюта Князя Лжи не заинтересовала бы.

— И что же это такое? — Пользуясь затянувшейся паузой, я обежал взглядом всех присутствующих в этом зале, перебегая глазами с одного хмурого лица на другое.

Шеф и его заместитель высказаться не пожелали. Ветров на этот раз тоже решил промолчать. Отозвался лишь Ринат Хабибуллин — начальник аналитического отдела и лабораторных корпусов.

— Кто бы знал, — нервно ерзая в кресле, тихо пробормотал он. — Кто бы только знал… В нашем отделе нет никого, кто смог бы разобрать характер наложенных на эту деревяшку чар. У церковников есть, но их спецы с нами работать отказываются… Никакого духа сотрудничества. Как я должен работать в таких условиях?.. Говорил же Дмитрию Анатольевичу — надо было все-таки того колдунишку нанять…

— Церковь бы не утвердила. — Шеф устало вздохнул с таким видом, будто повторял эти слова уже самое меньшее в тридцатый раз. — Святые отцы такой вольности не потерпят и будут правы. Бездушный в рядах организации, борющейся с нашествием Тьмы, — это нонсенс.

— Ну Суханова-то ведь они терпят. Так почему же… — Под моим пристальным взглядом Хабибуллин смущенно замолчал и постарался как можно глубже вжаться в кресло.

— И все-таки, может быть, есть какие-нибудь предположения? Догадки?

— Догадки есть. — Шеф согласно кивнул. — Но ведь это всего лишь догадки. А вот факты предстоит добыть тебе, Алексей. Узнай: что, как, зачем и, самое главное, кто.

— И заодно, — мрачно добавил Пащенко, — попробуй разобраться, что надо в тех краях зилотам. Ведь не так просто они там толкутся… Ох, чует моя задница — где-то там у них есть алтарь.

Я сумел сдержать прямо-таки рвущийся с языка комментарий. И вместо этого предельно кротко спросил:

— Кто еще идет?

— Никто… — Под моим пристальным взглядом без пяти минут новый глава Управления извиняюще развел руками. — Ну нет у меня сейчас свободных людей. Нет. Все руки нарасхват. Время сам знаешь какое, каждый боец на вес золота.