Венец творения - Лоскутов Александр Александрович - Страница 25

Вдвойне дураки. Они могли хотя бы притвориться, что покорились, и вредить исподтишка. Как моя бабка, например… Я был совсем еще сопленышем, когда при обыске у нее нашли икону. Старую и освященную. Я помню, как наш служитель взял ее в руки и сразу же выронил, заорав от боли. Вот смеху-то было.

Икону потом сожгли. Бабку, кстати, тоже. И правильно сделали. Она мне никогда не нравилась — с самого младенчества доставала этими своими тупыми рассказами о Боге…

Дура! Кого волнует этот Бог, когда сегодня миром правит Владыка Люцифер? Кто станет молиться неудачнику? Разве что точно такие же неудачники.

Но я-то ведь не неудачник. Я иду той дорогой, которая ведет к успеху.

Костер громко трещит, выбрасывая искры, как будто в него плеснули водой, и я отвлекаюсь от своих мыслей, чтобы посмотреть, что случилось… Ну да. Так и есть. В огонь попало щупальце тьмы. Теперь оно корчится среди дрожащих язычков пламени и сверкающих сердитой краснотой углей.

С интересом слежу за противоборством двух исконно ненавидящих друг друга стихий, хотя и вполне представляю себе результат их противоборства…

Все верно. Получается именно так, как я и ожидал.

Костер гаснет.

Разве свет может бороться с тьмой, которая первична и всеобъемлюща? Конечно же нет!.. Во всяком случае, не в этом мире.

Встаю. Отряхиваю одежду. В последний раз оглядываюсь… Нет, в этом городе ловить мне действительно нечего. Нужно поискать где-нибудь южнее, в пригородной зоне. Может быть, там. Если нет, придется идти дальше.. Но я должен найти хоть что-нибудь. Не могу ведь я вернуться из своей первой вылазки с пустыми руками. Меня же засмеют!

А может быть, поискать еще вон в том здании? Что-то оно мне напоминает. Белые стены, дурацкие сводчатые окошки, ободранные провалившиеся купола… Ах да. Бабка, чтоб ей в раю не кашлялось, мне как-то рассказывала. Это церковь!

Колеблюсь всего секунду, не больше. Потом резко поворачиваюсь и иду в сторону заброшенного храма. Может быть, там мне повезет? Люди древности почему-то избегали грабить церкви. Ныне же, когда времена изменились, добытчиков сдерживает другая причина: в старых храмах люди, по слухам, чувствуют себя как-то нехорошо. Толстяк Колян до того, как его подвесили над костром на празднике новолуния, рассказывал, что там как будто кто-то все время смотрит на тебя. Устало, печально и снисходительно. И от этого словно мороз по коже. Хочется убраться как можно скорее.

Но я потерплю. Ради того чтобы поживиться чем-нибудь по-настоящему ценным, я потерплю…

Двери храма стоят распахнутыми настежь, и я с содроганием переступаю порог… Странно, но я не чувствую совершенно ничего похожего на то, о чем трепался Колян. Врал он все, наверное, сволочь. Или же за прошедшие годы свет успел уже повыветриться из этих мест… Но нет. Щупальца тьмы, опутавшие практически весь город, внутрь все еще стараются не заглядывать. А случайно перебравшись через порог, поспешно отдергиваются обратно. Пожалуй, все же что-то здесь есть. Просто я еще не умею это что-то чувствовать.

Конечно, мысль о том, что свет может реально мне повредить или же с ним можно будет сразиться, невероятно глупа, но я все-таки вытаскиваю меч. Просто, ощущая в ладони его потертую рукоять, я чувствую себя увереннее. Обнаженная сталь в руках буквально излучает спокойную силу. Ведь не зря же я столько тренировался. Нет, с мечом в руках я не боюсь ни человека, кем бы он ни был, ни восставшего мертвеца… И Бога я тоже не испугаюсь.

На противоположной стене храма все еще висит большая икона. Не могу разобрать, что было на ней нарисовано, — рисунок весь помутнел и словно выцвел. Не знаю почему, но я вдруг чувствую, что хочу прикоснуться к ней. Желаю ощутить под пальцами шероховатость старого дерева, потрогать резную растрескавшуюся раму…

Но сумасшедший порыв проходит быстро. Не такой уж я дурак, чтобы лапать руками такие вещи. И судьбу нашего служителя, у которого по сей день на руке язва не сходит, разделить не желаю.

Разве что кончиком меча ткнуть — это можно.

Подняв руку, я осторожно тяну меч вперед…

— Что ты делаешь?

В первый миг мне кажется, что со мной заговорил сам Бог, и я пугаюсь до глубины души, разом пожалев не только о том, что зашел в храм, но и вообще что явился в этот город. Но потом все же догадываюсь обернуться.

Неподалеку от покосившихся дверей стоит человек, я с первого же взгляда понимаю, что он не местный. Это видно не только по манере одеваться. Слишком он каким-то светлым кажется… Да, именно так. Светлым.

Меч сам по себе поднимается в защитную позицию. Если этот тип вздумает напасть — я выпущу на волю его кишки и порадуюсь тому, что отыщу в его рюкзаке. И никаких сожалений.

Человек спокойно покачивается на носках, обегая меня взглядом.

— Я спросил: что ты делаешь? — спокойно повторяет он. И я внезапно вижу, как широко раскрываются его глаза, будто пытаясь втянуть в себя весь мир и в первую очередь мое оружие. — Где ты взял этот меч?

И только сейчас я обращаю внимание на то, что в руках у незнакомца точно такой же, как и у меня, клинок. Разве только чуть более истертый и выщербленный.

Приходит понимание…

Чистильщик! Настоящий чистильщик! Служитель Света.

— Я думал, вас больше нет…

Едва я произношу эти слова, мне становится стыдно. Я не должен был показывать свою слабость и тем более страх перед лицом врага. А этот человек является врагом — здесь не может быть сомнений. Он враг всем нам. Всему нашему миру. И его следует убить. Сейчас же. Немедленно!

— Мы есть, и мы пребудем всегда, до тех пор пока жив этот мир, — холодно отрезает чистильщик. — Немедленно брось меч! Он не принадлежит тебе.

— Это мой меч! — в ярости кричу я, чувствуя, как под напором поднимающейся из глубины души ненависти, будто лед в кипятке, тает всякий страх. — А ты можешь убираться отсюда!

— Отдай меч, и я скажу тебе, где находится то, что ты ищешь, — шипит мой враг.

И этого я уже стерпеть не могу. Меня пытаются купить, как… как малолетку!

— Я убью тебя!

С оглушительным лязганьем сталкиваются мечи. Раз. Другой. Третий. И я с ужасом начинаю понимать, что все мое умение фехтовать, все мои навыки, которыми я так гордился, не помогут мне одолеть этого человека. Он намного сильнее, быстрее и опытнее… И все же я успеваю пару раз довольно серьезно зацепить его, прежде чем холодная сталь, обжигая, по рукоять входит мне в грудь.

Удивительно, это почти не больно. Просто оружие вдруг становится невероятно тяжелым, а ноги слабеют настолько, что больше не в силах держать мое тело.

Закрываю глаза…

Когда зрение возвращается, я уже лежу на полу, а надо мной склоняется лицо моего убийцы. И непонятно почему оно кажется печальным… Я же говорил: дурак. Вместо того чтобы праздновать победу над врагом, он о чем-то печалился.

Типичный слуга Света. Вечно распускает нюни по поводу и без.

Хочу выразить эту мысль вслух, но мешает резкий приступ кашля, от которого — я чувствую — что-то будто обрывается внутри.

А потом сгустившийся туман открывает мне дорогу в объятия вечной Тьмы…

— Алеша, проснись, что с тобой?.. Алеша!..

Я резко сел, обводя все вокруг полубезумным взглядом и пытаясь инстинктивно нащупать под подушкой пистолет. Его там не было, но я упорно продолжал шарить, пока Ирина не перехватила мою руку.

— Леша, что ты делаешь?

Несколько секунд я непонимающе смотрел на нее. Потом осторожно высвободил ладонь. В замешательстве потер лоб. И попытался улыбнуться.

— Ищу оружие.

— Я так и поняла… Опять сон?

Отпираться было бессмысленно. Ирина не могла не узнать симптомы.

— Да.

— О чем?

— Дрянь какая-то, — абсолютно честно признался я, придя в себя ровно настолько, чтобы вспомнить события вчерашнего дня и прошедшей ночи.

За окном было неожиданно светло. Причем, судя по углу падения тени, можно с уверенностью сказать, что солнце успело взобраться уже довольно высоко… Сколько же я спал?