суждение может в большей мере приближаться к истине, чем другое. Таков, например, случай, когда первое суждение "более" истинно и содержит "менее" ложных логических

последствий, нежели второе. (Здесь предполагается, что истинные и ложные

подмножества множеств следствий являются в обоих суждениях сопоставимыми.) Это

позволяет нам с легкостью показать, почему мы с полным правом принимаем то, что

теория Ньютона стоит ближе к истине, чем теория Кеплера. Сходным образом можно

сказать, что объяснительная сила ньютоновской теории превосходит объяснительную

силу кеплеровской.

Мы приобретаем здесь, таким образом, логические понятия, которые лежат в основе

оценки наших теорий и позволяют нам осмысленно говорить о прогрессе или регрессе по

поводу научной теории.

Довольно об общей логике познания. О специальной логике познания социальных наук я

хотел бы добавить еще несколько тезисов.

Двадцать первый тезис. Не существует наук, опирающихся на чистое наблюдение, но

лишь науки, более или менее теоретизирующие. Это относится и к социальным наукам.

Двадцать второй тезис. Психология есть социальная наука, которая в значительной мере

ставит наше мышление и поведение в зависимость от социальных отношений. Такие

категории, как: а) подражание; б) язык; с) семья являются, очевидно, социальными

категориями; и ясно, что психология обучения и мышления, но равно и психоанализ, невозможны без этих социальных категорий. Это указывает на то, что психология

предполагает социальные понятия; из этого мы можем сделать вывод о невозможности

без остатка объяснить общество психологически или свести его к психологии. Тем самым

психология не может быть принята за основополагающую науку для наук об обществе.

То, что принципиально необъяснимо психологически, и то, что предполагается при

любом психологическом объяснении, есть социальная человеческая среда (Urnwelt).

Задача описания социальной среды (Urnwelt), а именно, с помощью объяснительных

теорий (как было уже указано, чистого описания не существует) является, таким образом, основополагающей задачей социальной науки. Было бы соразмерно вменить эту задачу

социологии. Это предполагается и следующим.

Двадцать третий тезис. Социология автономна в том смысле, что она в значительной

мере может и должна обрести независимость от психологии. Это вытекает, помимо

подчиненного положения психологии, и из того, что социология всегда стоит перед

задачей объяснения невольных и часто нежелаемых социальных последствий

человеческого действия. Например, конкуренция является социальным феноменом, которого конкуренты обычно не же дают, но который может и должен объясняться как

неизбежное нежелаемое следствие сознательных и планомерных действий конкурентов.

Какими бы ни были психологические объяснения действий конкурентов, социальный

феномен конкуренции есть психологически необъяснимое следствие этих действий.

Двадцать четвертый тезис. Социология, однако, автономна и еще в другом смысле, а

именно, в смысле "понимающей социологии", как ее часто называют.

Двадцать пятый тезис. Логическое исследование методов национальной экономики ведет

к результату, который применим ко всем социальным наукам. Этот результат показывает, что в социальных науках есть чисто объективный метод, который можно было бы

обозначить как метод объективного понимания или ситуационной логики. Объективно-

понимающая социальная наука может развиваться независимо от всех субъективных или

психологических идей. Она заключается в том, что в достаточной степени подвергает

анализу ситуацию действующего человека, с тем чтобы объяснить действие из ситуации, не прибегая к помощи психологии. Объективное "понимание" состоит в том, что мы

видим, как поведение объективно соответствует ситуации. Иными словами, ситуация

анализируется таким образом, что все психологические моменты, имевшие поначалу

видимость значения, например желания, мотивы, воспоминания, ассоциации, трансформируются в моменты ситуации. Из человека с теми или иными желаниями мы

получаем человека, из данной ситуации которого следует, что он добивается тех или

иных объективных целей. И из человека с теми или иными воспоминаниями или

ассоциациями мы получаем человека, из ситуации которого следует, что он объективно

наделен теми или иными теориями, той или иной информацией.

Это позволяет нам настолько понять его действия в объективном смысле, что мы можем

сказать." хотя у меня иные цели и теории (чем, скажем, у Карла Великого), но будь я в его

такой-то и такой-то анализируемой ситуации - причем ситуация включает в себя цели и

знания -то и я бы (и ты тоже) действовал точно так же. Метод ситуационного анализа

является хотя и индивидуалистическим методом, но не психологическим, поскольку он

принципиально исключает психологические моменты и замещает их объективными

ситуационными элементами. Я называю его обычно "ситуационной логикой" ("situational logic" или "logic of the situation").

Двадцать шестой тезис. Описанные здесь объяснения ситуационной логики

представляют собой рациональные теоретические реконструкции. Они даны здесь в

сверх-упрощенном и сверхсхематичном виде, а потому в общем ложны. Тем не менее мы

можем придать им большую содержательность, и они могут в строго логическом смысле

быть приближением к истине - даже лучшим, чем у прочих поддающихся проверке

объяснений. В этом смысле логическое понятие "приближения к истине" является

неизбежным для ситуационно-аналитической социальной науки. Прежде всего

ситуационный анализ рационален и эмпирически доступен для критики и улучшения.

Например, мы можем обнаружить письмо, которое показывает, что имевшиеся в

распоряжении Карла Великого знания отличались от тех, что предполагались нами при

проведении анализа. В противоположность этому психологически-характерологические

гипотезы почти совсем не подлежат критике посредством рациональных аргументов.

Двадцать седьмой тезис. Ситуационная логика в общем считается с тем физическим

миром, в котором мы действуем. Этот мир содержит в себе, например, те физические

вспомогательные средства, которые находятся в нашем распоряжении и о которых мы

нечто знаем, и физические препятствия, о которых мы тоже кое-что (часто не слишком

много) знаем. Сверх этого ситуационная логика должна также считаться с неким

социальным миром, населенным другими людьми, о целях которых мы что-то знаем

(часто не слишком много), а кроме того, социальными институтами. Эти социальные

институты определяют собственно социальный характер нашей социальной среды

(Urnwelt). Они состоят из всех тех социальных сущностей социального мира, которые

соответствуют вещам физического мира. Овощная лавка или университет, полиция или

закон -все социальные институты в этом смысле. Церковь, государство, брак суть также

социальные институты, равно как и принудительные обычаи, вроде японского харакири.

Но в нашем европейском обществе самоубийство не является институтом в том смысле, в каком мною употребляется данное слово, и в каком оно кажется мне важной

категорией.

Таков мой последний тезис. То, что последует, представляет собой предложение и

краткое заключительное размышление.

Предложение. В качестве основной проблемы чисто теоретической социологии можно

было бы предварительно принять всеобщую ситуационную логику и теорию институтов и

традиций. К этому примыкают две следующие проблемы.

1. Действуют не те институты, но лишь индивиды в рамках институтов или от их имени.