Кто убил Паломино Молеро? - Льоса Марио Варгас - Страница 11

Литума и лейтенант видели, как они скрылись в темноте. Потом взревел мотор джипа. Ясное дело, патруль оставил машину у заведения китайца. Полицейские в задумчивости докурили. Первым поднялся лейтенант. Двинулись обратно. Из кафе вырывались голоса, музыка, смех. Веселье было в самом разгаре.

– Здорово вы его раскололи, – сказал Литума. – Долбили, долбили в одну точку и своего добились.

– Да ничего я не добился. Будь у нас побольше времени, глядишь, и доискались бы правды. – Лейтенант вздохнул и жадно, полной грудью вдохнул морской воздух. – Знаешь, Литума, что мне пришло в голову?

– Что?

– Думаю, вся Таларская авиабаза от дневального до самого полковника Миндро в курсе дела.

– Похоже на то, – кивнул Литума. – Уж лейтенант-то Дуфо точно знает, кто убил Паломино.

Они замолчали, шагая по спящей Таларе. Деревянные домики прятались во мраке, лишь кое-где в окне тускло мерцал огонек. За колючей проволокой в запретной зоне тоже все спало.

Внезапно лейтенант изменившимся голосом сказал:

– Будь другом, Литума, прогуляйся к берегу, посмотри, вернулся ли «Таларский лев». Если нет, можешь идти спать. А если да, сообщи. Я буду в харчевне.

– Как? – поразился Литума. – Вы собираетесь?..

– Да, собираюсь, – с нервным смешком ответил лейтенант, – собираюсь попробовать. А вдруг сегодня ночью случится чудо? Скорей всего не случится, но попытка не пытка. Крепкий орешек эта донья Адриана, я даже не ожидал. Ну да ничего, будет наша! А знаешь почему, Литума? Мне на этом свете надо два дела сделать: натянуть донью Адриану и найти убийц Паломино Молеро. Это даже важней, чем получить очередное звание. Не веришь? Не надо. Отправляйся.

«Как это он еще может думать о таких вещах?» – поразился Литума. Он представил себе, как донья Адриана мирно спит в своей постельке, видит сны и даже не подозревает, какой гость к ней собирается. Нет, лейтенант явно не в себе. Неужели донья Адриана уступит ему? Нет, пусть не надеется. Откуда-то из темноты выскочила собака, облаяла Литуму. Он отшвырнул ее ногой. В Таларе всегда пахло рыбой, но иногда – вот как сегодня, например, – вонь становилась нестерпимой. У Литумы даже голова закружилась. Он достал платок, зажал себе нос. Рыбаки уже вышли на промысел, у берега покачивалось только несколько лодок. «Таларского льва» среди них не было. Литума для верности обошел каждую, убедился, что дон Матиас еще не возвращался. Вдруг он увидел: привалившись к борту вытащенной на песок лодки, кто-то сидел.

– Здравствуйте, – пробормотал Литума.

– Здравствуйте, – ответила женщина так, словно была недовольна, что нарушили ее одиночество.

– А, да это вы, донья Адриана? Что вы тут делаете в столь поздний час?

– Хозяйка харчевни куталась в черную шаль. Ноги ее были, как всегда, босы.

– Да вот еду Матиасу приносила. А когда он уплыл, захотелось посидеть, подышать. Не спится. А тебя, Литума, зачем сюда занесло? Что ты здесь потерял? Может, у тебя свидание, а?

Полицейский засмеялся. Присел на корточки у ног доньи Адрианы и в неверном свете – луна в эту минуту как раз скрылась за тучей – оглядел могучее, изобильное тело, по которому так томился лейтенант Сильва.

– Чего тебя разбирает? – спросила она. – Рехнулся, что ли? Или перебрал? А-а, ты ж идешь от китайца. Все понятно.

– Нет, донья Адриана, – продолжал хохотать Литума. – Не рехнулся и не перебрал. Вы бы тоже померли со смеху, если б я вам рассказал.

– Ну так расскажи, посмеемся вместе. А то ржет тут.

Литума заметил, что она, всегда такая приветливая и благодушная, сегодня вроде бы чем-то огорчена. Руки скрестила на груди, а босым пальцем ноги ковыряет песок.

– Что это вы такая хмурая, донья Адриана? – посерьезнел и Литума.

– Я не хмурая. Я встревожена, Литума. Матиас ни за что не хочет сходить в больницу показаться. Уперся – и не сдвинуть.

Помолчав, она вздохнула, а потом рассказала, что вот уже больше месяца как муж ее, дон Матиас, кашляет не переставая, а после особенно тяжких приступов харкает кровью. Она накупила в аптеке разных лекарств, чуть не силой впихнула их в него, но проку никакого. Наверно, у Матиаса что-нибудь серьезное и аптечными снадобьями его болезнь не вылечишь. Ему бы надо просвечивание сделать, а может, и на операцию лечь. А он и слышать об этом не хочет, само, говорит, пройдет и он с ума покуда не сошел, чтоб из-за пустякового кашля бегать по врачам. Ну да ведь она не слепая: разве ж она не видит, что он бодрится и храбрится, а самому все трудней выходить в море? Матиас запретил ей говорить детям, но, когда они в последнее воскресенье приезжали повидаться, она им все рассказала. Может, им удастся свести его в больницу?

– Вы очень любите дона Матиаса, да?

– Да ведь я с ним двадцать пять лет прожила, – улыбнулась донья Адриана. – Самой не верится. Я за него вышла совсем еще девчонкой, на шестнадцатом году. Поначалу боялась его: больно уж здоров. Однако он ходил за мной по пятам, я и уступила. Родители мои были против, говорили: зачем тебе за него, он тебя старше намного, и брак ваш – ненадолго. Ну, как видишь, Литума, они ошиблись. Живем до сих пор, всякое, конечно, бывало, но живем не хуже людей. А чего это ты вдруг спросил, люблю ли я Матиаса?

– Да мне уж теперь совестно признаваться, зачем я сюда пришел.

Нога доньи Адрианы, взрывавшая песок, замерла в миллиметре от сапог Литумы.

– Не темни, Литума. Что ты загадками заговорил?

– Лейтенант послал меня узнать, вышел ли дон Матиас на лов, – игриво зашептал Литума. Он помедлил, но донья Адриана молчала. – Он собирался навестить вас, ну и, ясное дело, не хотел нарваться на вашего супруга. Сейчас, наверно, стучится к вам в дверь.

Стало тихо. Только шипели, бессильно распластываясь на песке, волны. Потом донья Адриана засмеялась – негромко и чуть сдавленно, словно не хотела, чтобы он слышал. Засмеялся и полицейский. Так они сидели рядом и хохотали все громче и веселей, заражая друг друга.

– Очень нехорошо с вашей стороны, донья Адриана, смеяться над тем, что человека так разбирает.

– Он сейчас скребется в двери, постукивает в окошко и жалобно просит, чтоб его впустили, – еле выговорила та. – Сулит мне золотые горы. Ой, не могу! Ха-ха-ха! А там нету никого! Ха-ха-ха!

Еще посмеялись немного, потом замолчали, и Литума заметил, что палец хозяйки снова принялся упорно и настойчиво ковырять песок. Вдалеке, возвещая конец ночной смены, взвыл гудок сахарного завода, работали там круглосуточно. Загрохотали и грузовики по шоссе.

– Ей-богу, донья Адриана, вы ведь моего лейтенанта с ума свели. Послушали бы, как он о вас отзывается. Как говорит и что говорит. На других женщин не смотрит. Королева, говорит, королева Талары.

Польщенная донья Адриана снова рассмеялась.

– Любит твой лейтенант руки распускать, когда-нибудь он у меня схлопочет за свои вольности, – в голосе ее не было никакого осуждения. – С ума, говоришь, свела? Не верь, Литума. Это ему вожжа под хвост попала: вбил себе в голову, что должен покорить меня, да не тут-то было. Вот его и заело. Неужели ж я поверю, что он влюбился в женщину, которая ему в матери годится? Не такая я дура. Это просто-напросто каприз, прихоть. Получи он, чего домогается, всю любовь как рукой снимет.

– Так, может, вы, донья Адриана, приголубите его разочек?

– Ни разочек, ни полразочка, Литума, – напустив на себя оскорбленный вид, ответила хозяйка, однако Литума понял, что это притворство. – Я, знаешь ли, не из этих. Кроме законного мужа, на меня никто прав не имеет.

– Ну так вы лейтенанта погубите, донья Адриана. Я в жизни еще не видел, чтобы кто-нибудь по ком-нибудь так сох. Он ведь даже во сне вас видит и с вами разговаривает.

– Что же он говорит?

– Не могу повторить, донья Адриана. Неудобно.

Она снова захохотала. Потом поднялась и пошла, по-прежнему держа скрещенные руки на груди. Литума поплелся следом.

– Хорошо, что я тебя встретила, – сказала она. – Ты меня развеселил, я и позабыла про свою докуку.