Эвенкийские сказки - Автор неизвестен - Страница 3

— Я лучше всех птиц на земле, — кричит болотный кулик, — быстрее меня ни одна птица не летает!

— Глупый! — отвечает ему утка-нырок. — Скажи, кто лучше меня ныряет?

Из-за большой кочки вышел журавль:

— Жалкие вы птицы, взгляните на мои длинные ноги, и вы скажете, что журавль — самая лучшая птица!

Услышал это Лесной хозяин и сделал так, что утка стала обжорой, заплыла жиром и отяжелела, болотный кулик сжался — стал маленькой, незаметной птицей, а у журавля ноги высохли и не стали гнуться. Потому журавль-самка и высиживает птенцов на высокой кочке, в другом месте сидеть не может: прямые и длинные ноги некуда девать.

Все болотные птицы присмирели. Лишь журавль рассердился на Лесного хозяина и пошел к нему за правдой. В это время Лесного хозяина со всех сторон окружили пташки-пичужки. Они просили Лесного хозяина:

— Помоги! Зимой холодно, а на юг лететь нам тяжело: малы у нас крылышки, устаем мы, падаем, умираем.

И как только показался длинноногий журавль, Лесной хозяин рассмеялся:

— Вот вам, пташки, хороший небесный олень, он будет возить вас на юг…

С той поры, как только поднимутся в небо журавли, чтоб лететь в теплые страны, их окружает тьма-тьмущая пташек. Они торопятся занять получше места на длинных ногах журавлей. Так каждую осень журавли отвозят от нас на юг пташек, а весной привозят их к нам обратно.

Лиса и рысь

Идет лиса по бережку, а навстречу ей рысь.

— Здравствуй, лиса! — говорит рысь.

— Здравствуй, рысь!

— Ой, какая у тебя шкура красивая! Что ты делаешь, чтобы такой красивой быть?

— Ничего особенного. Ты тоже можешь так делать.

— Как же? Научи.

— Научу, научу, — отвечает лиса. И смеется про себя. — Вон видишь наледь. Беги туда и ляг. Пролежишь день и ночь — красавицей станешь.

Обрадовалась рысь. Легла на наледь. Лежит, мерзнет.

— Ой, лиса, лиса! Не могу больше…

— Терпи, терпи!

Не утерпела рысь. Вскочила на ноги. Хочет бежать, оторваться не может. Хвост примерз. Рванулась рысь изо всех сил. Оторвала хвост. Так без хвоста и убежала.

С тех пор и пошли все рыси бесхвостые.

Как медведи людей бояться стали

В июне медведи в стаи собираются. Тогда они смелыми бывают. За человеком гоняются.

Возвращался охотник домой. Слышит — по его следу медведи гонятся. По топоту узнал — много, должно быть. А что с одной пальмой[2] сделаешь? К счастью, близко речка была. Забрел по пояс в воду, пальму спрятал и кричит:

— Идите по одному! Я ведь тоже один!

Первой медведица бросилась. Он пальму из воды вынул, размахнулся и зарубил медведицу. Спрятал опять пальму в воду. Медведи гуськом к нему бегут. Охотник их таким же манером прикончил. Видит, на берегу еще один медведь остался. Закричал ему:

— Иди ко мне, иди — или обратно беги! Да скажи всем медведям: охотники сильнее хозяина тайги!

Струсил медведь. В тайгу повернул. С тех пор медведи за людьми не гоняются.

Лиса и старичок

Лиса пришла к старичку и говорит ему:

— Дедушка, давай я оленей твоих попасу. Ты старый, дедушка, на холоде замерзнешь, а я молодая.

Старичок лису спрашивает:

— А ты, лиса, знаешь, какой оленям мох нужен?

— Знаю, дедушка, — отвечает лиса, — очень хорошо знаю.

Старичок пошел, отпустил оленей и говорит:

— Смотри, лиса, получше паси оленей, чтобы жирные стали.

Лиса увела оленей, всех перебила и съела. Потом вернулась к старику и говорит:

— Дедушка, я очень хорошо пасла оленей, мох был очень хороший.

Осталась ночевать в чуме старика, опять говорит:

— Дедушка, я очень хорошо оленей пасла, наверное, наелись, наверное, жирные теперь стали. Дай мне за это хорошее одеяло и шапку. Сам иди завтра пораньше за оленями. Там есть дерево, вокруг дерева пасутся твои олени. Старик утром рано встал, жене своей говорит:

— Принеси зимние унты, пойду за оленями, они очень жирные стали. Я рано вернусь, а ты собирайся, откочуем подальше.

Потом лису спрашивает:

— Лиса, а ты куда пойдешь? Лиса отвечает:

— Я здесь буду, буду ждать тебя. Никуда не пойду до твоего возвращения.

Старичок идет назад и кричит:

— Старуха, держи лису, она оленей всех съела. Старуха не смогла удержать лису — лиса уже бежала по тайге.

Так лиса обманула старика.

Зайцы

Зайцы человека встретили — испугались.

В лес убежали. Там оленя встретили.

Опять перепугались.

Стороной обежали.

К медведю в лапы чуть не попали.

От волка еле ускакали.

На горе собрались.

Говорят между собой:

— Всех мы боимся. Как жить будем? Лучше утопиться…

Все согласились. Побежали к озеру топиться. Только пятки мелькают.

В это время мышь пробегала. Увидела зайцев, в нору спряталась.

А зайцы кричат:

— Смотрите! Нас мышь боится…

Недалеко рябчик ягоды собирал. Голос заячий услышал. На дерево взлетел.

— Э-э-э! И рябчик испугался, — говорят зайцы.

К озеру припрыгали. На берегу лягушка сидела. На солнышке грелась. Зайцев увидала, в воду нырнула. Заяц кричит:

— Стойте! Не мы одни боимся. Нас тоже боятся! Жить, стало быть, можно. Не будем топиться.

Хвастун

Повстречался медведь с волком и спрашивает:

— Скажи мне, волк, ты кого боишься?

Отвечает тот:

— Человека я боюсь. А ты кого?

А медведь говорит:

— Трус ты! Чего человека бояться?! У него зубы маленькие. Летать не умеет… Дятел — тот другое дело. Как полетит, да как застучит… По всему лесу слышно! Я его страшно боюсь!!!

Волк с медведем не соглашается, спорит:

— Хорошо, медведь. Если ты людей не боишься — найди их и приведи сюда. А я дятлов наловлю.

Сговорились.

Разошлись.

Медведь пошел людей искать, а волк дятлов.

Долго ли, скоро ли прошло время, только волк наловил дятлов.

Медведя ждет.

Подождал, подождал и разыскивать отправился. По следу бежал.

А медведь тем временем охотника встретил. Стал к нему подходить.

Тот стрелу пустил. Медведя убил. Дальше пошел.

Прибегает волк к убитому и говорит:

— Не будь хвастуном! Человек умнее тебя!

Как старый Тока эвенков помирил

Жили три бедных эвенка-пастуха.

Жили дружно: в гости ездили друг к другу, в беде выручали друг друга.

Каждый эвенк имел по десять оленей. На каждом олене ставил свою тамгу. Пасли они оленей в разных долинах. Сойдутся, и каждый своих оленей хвалит.

Однажды ночью кто-то согнал оленей в одну долину и тамгу на всех поставил одинаковую.

Встали утром пастухи, и никто своих оленей узнать не может.

Заспорили эвенки: