Наследник Робинзона - - Страница 21

— Оставьте меня, Кхаеджи, — сказала она, — я только вам мешаю плыть, попытайтесь хоть вы спастись, чем бесполезно гибнуть вместе со мной!

Но бравый солдат только крепче прижал ее к себе, и мрачный взгляд его черных глаз, казалось, говорил: мы или вместе пойдем ко дну, или вместе выплывем на берег.

Теперь и Чандос перестал смеяться. Поль-Луи, согласно складу своего ума, доискивался разрешения этой сложной задачи, и все четверо почти не двигались с места, делая менее пяти сажен в минуту.

— Кхаеджи, — сказал наконец Поль-Луи, — ведь на вас есть пояс?

— Да, конечно, господин Поль-Луи!

— Погодите, я постараюсь развязать его, мы растянем его как веревку и проденем под руки мисс Флоренс, а затем, взяв концы в зубы, будем плыть сколько хватит сил.

— Да, сударь!

Не без труда удалось молодому инженеру выполнить свой план, после чего стало заметно значительное улучшение в положении пловцов. Флорри легче было держаться на воде, Кхаеджи не столько утомлялся, но подвигались они все-таки очень тихо.

Всем становилось ясно, что все эти усилия тратятся даром, и что они никогда не достигнут берега.

— Благодарю вас от души, дорогой кузен, и вас, Кхаеджи, что вы стараетесь сделать для меня, но вы видите сами, что мы не можем добраться до берега, нас уносит течением и мы не столько подвигаемся вперед, сколько назад. Умоляю вас, оставьте меня… вам, может быть, удастся спастись и спасти Чандоса!

— Неужели вы думаете, что мы могли бы остаться жить после того, как покинули бы вас? — воскликнул Поль-Луи, — вы оскорбляете нас подобным предположением, кузина!

Флоренс не сказала ни слова, но молча стала плакать. Она чувствовала, что силы ее истощились и что ей суждено стать причиной гибели этих двух людей.

— О, если бы я только могла исчезнуть! — думала она.

И в тот момент, когда она мысленно произносила эту фразу, разум ее помутился, взгляд потух и она потеряла сознание. В ту же минуту Чандос радостно крикнул:

— Друзья! Налево дымок!

Кхаеджи и Поль-Луи взглянули в том направлении, куда он указывал рукой: действительно, тонкая струйка дыма, едва заметная вдали, подымалась над водой.

— Пароход! Но он не подойдет сюда ранее, чем через час! — сказал Поль-Луи. — Ну, все равно, надо бороться, бороться до последней минуты!.. Не станем тратить силы, стараясь добраться до берега, это бесполезно, будем заботиться только о том, чтобы продержаться до тех пор на воде и продержать Флорри.

Это было далеко нелегкое дело. Силы пловцов слабели с каждой минутой, мускулы страшно напрягались, глаза наливались кровью, члены отказывались служить, малейшее движение требовало страшных усилий.

К счастью, Поль-Луи ошибся. То был не пароход, не грузный большой стимер, а простой паровой катер, который был вовсе не так далеко, как можно было предполагать, и теперь быстро приближался к утопающим. Вскоре и головы людей стали видны над бортом.

Чандос стал размахивать своей шляпой, подымая ее как можно выше.

Все трое разом крикнули, что было мочи. Их заметили с катера и прибавили ход. В тот момент, когда катер подошел к утопающим, те уже едва держались на воде.

— Держись, держись крепче!.. мы здесь, друзья! — крикнул добродушный, веселый голос Кедика.

— Ей, ребята! Вот оказия, да тут есть женщина! — отозвался другой голос, принадлежавший Комберуссу.

Еще минута, — и все четверо пострадавших лежали в ряд на дне катера.

ГЛАВА VIII. Таинственный аннамит

Комберусс и Кедик, под командой старого Керадека, только что отвезли на паровой шлюпке записку командира Мокарю к лоцману мыса Святого Якова, обитавшего на сторожевом посту самого маяка: «Юнона» собиралась уходить в море, а частые изменения песчаного дна Сайгона делали для всякого глубоко сидящего судна услуги лоцмана необходимыми как при входе на рейд Сайгона, так и при выходе в море.

На обратном пути от маяка внимание матросов на катере было привлечено знаками Чандоса и криком о помощи утопающих. Катер подоспел как раз вовремя, чтобы спасти четырех друзей, что же касается переводчика, то о нем перестали даже думать. Маленькая белая точка, какою представлялась на поверхности воды его шляпа, вскоре слилась с отдаленной линией берега и перестала быть заметной.

Делая по двенадцать узлов в час, катер быстро продвигался к городу, и час спустя после того, как Флоренс, Чандос, Поль-Луи и Кхаеджи были приняты экипажем «Юноны» и спасены от верной смерти, они прибыли вполне благополучно в гостиницу «Тайванг», где, переменив мокрое платье, вскоре восстановили свои силы несколькими чашками превосходнейшего чая.

Стоит ли говорить, что спасители были щедро вознаграждены за 05 свое человеколюбие.

— Вот так ремесло, дядюшка! — воскликнул Комберусс, многозначительно подмигивая глазом и поглядывая на пять ясных золотых на своей испачканной дегтем ладони. — Что скажешь, дядюшка Ворчун?.. разве не в сто раз лучше выуживать из воды барынь с кружевами, чем сплетать канаты, не так ли? Эх, сотни тысяч чертей!.. вот, право, славное ремесло-то! Никаких вычетов, никаких удержаний… жаль только, что в этом деле так часто бывает застой…

Керадек не сказал ни слова, но и по его лицу было видно, что он сильно взволнован, что же касается Кедика, то глаза у него блестели и сердце усиленно билось при мысли, какую радость и благосостояние доставят там, дома, эти пять золотых луи сверх его жалованья, как облегчат они бедной вдове рыбака, его нежно любимой матери, существование на скалистом побережье Рекувранс.

И мистрис О'Моллой, и господин Глоаген были в ужасе от случившегося. Всем казалось странным, что сампан вдруг, ни с того ни с сего, стал тонуть без всякой видимой причины, ведь не было ни порыва ветра, ни подводного камня, ничего подобного. Очевидно, его умышленно хотели затопить. По словам Кхаеджи, аннамит, заслоненный парусом, мог без труда открыть доступ воде в судно, а особенно, если он заранее позаботился приготовить отверстие, которое заткнул на первое время. Что касается его лично, то Кхаеджи был убежден, что успевший незаметно раздеться и спастись, не предупредив их о грозящей им опасности, аннамит был не кто иной, как все тот же таинственный враг, преследовавший своей непримиримою злобой семью полковника Робинзона и уже ранее не раз покушавшийся на жизнь его детей. Только теперь они находились в первый раз лицом к лицу с врагом, облеченным в осязаемую форму, хотя он и принял меры против того, чтобы не быть узнанным; но пусть только он снова попадется Кхаеджи, и тогда…

— Ты ошибаешься, добрый Кхаеджи, — прошептал господин Глоаген, — это уже не первый раз!

При этом ему припомнился случай с лодкой Чандоса в момент встречи «Сераписа». Он припомнил фигуру и смутно уловленные им черты человека в большом белом тюрбане, и что-то общее припоминалось ему между тем человеком и переводчиком-аннамитом… Да, несомненно, здесь была какая-то аналогия между этими двумя негодяями, но физиономия одного, сколько помнится, мало походила на физиономию другого, да, кроме того, Сайгон так далеко от Калькутты! Как мало вероятно, чтобы один и тот же человек мог очутиться и здесь, и там в столь короткое время, чтобы повторить свою преступную попытку. Не подлежит сомнению только то, что в обоих случаях единственной побудительной причиной этих злодеяний была слепая беспощадная ненависть, преследующая этих безвинных детей. Поль— Луи уже во второй раз попадался заодно с ними и только чудом оставался жив. Не следовало ли ожидать других покушений, более верных и опасных, чем предыдущие?!

Все эти мысли проносились в голове господина Глоагена; он не сказал ни слова, но глаза его, устремленные в одну точку, и необычайная бледность лица, все говорило ясно, какой тревогой была наполнена его душа — тревогой не только за других, но и за своего единственного сына.

Мистрис О'Моллой была взволнована до последней степени.

— Да разве здесь нет полиции, что подобные вещи возможны! Этого негодяя следовало бы уже арестовать, предать суду и без дальнейших проволочек расстрелять или повесить. Я признаю только подобный образ действия с этими дикарями! И если вы хотите, чтобы я сказала вам правду, господин Глоаген, то вот мое искреннее убеждение — все это наше путешествие в Камбоджу чистое безумие, нам следует покинуть Азию, потому что только в Европе мы можем рассчитывать на безопасность. Кто поручится мне, что через какой-нибудь час все мы не взлетим на воздух вместе с этой гостиницей, преследуемые ненавистью этих демонов в образе человеческом! Нет, как хотите, но пока я здесь, я не сумею ни на минуту сомкнуть глаза, и знайте — что касается вашей затеи отправиться в камыши разыскивать какие-то старые камни и кочки, то я вам не товарищ, прошу извинить!.. Можете ли вы без ужаса подумать об этом путешествии при тех условиях, в каких мы с вами находимся здесь…