Психоанализ и искусство - Юнг Карл Густав - Страница 49

Судьба еврейской нации — это судьба Европы, падение Витебска — это падение Парижа, а Вечный жид — это скитающиеся бесчисленные миллионы людей, лишившихся корней, христиан и евреев, нацистов и коммунистов, европейцев и китайцев, сирот и убийц. Миграция индивидуумов, бесконечное бегство из бескрайних пространств Азии в Европу, а оттуда — в Америку, бесконечный поток трансформации, глубина которого неизмерима, а цель и направление неопределимы. Но из этого хаоса и катастрофы встает неожиданно величественное вечное, вековое и, в то же самое время, абсолютно новое. Таинственный свет природы, божественный нимб Шекины, утешающий и целительный женский секрет трансформации, светит не снаружи, а изнутри и снизу.

Отстраненное отношение Шагала к мировым событиям может быть чем угодно, но только не равнодушием к своему времени. Быть может, пропитанные болью краски умирающих деревень и бездомных беженцев на полотнах Шагала несут в себе больше печали и страдания, чем прославленная «Герника» Пикассо. Шагалу недостает монументальности потому, что любая жесткая, монументальная форма обязательно растворится в этом бурлящем потоке эмоций, ибо боль слишком велика и ее непосредственность выдолбит любую четко обозначенную форму изнутри. Это растворение разваливающегося мира, вся почва которого разорвана нулканическими разломами; нормы рушатся, потоки лавы уничтожают существующий порядок, но гейзеры творчества брызжут из страдающей земли. Ибо, в результате этого самого распада, проявляется более глубокий план реальности, открывающий свою тайну тем людям, которые, как и мир, рвутся на части, ощущают его первичный психический источник, который является и их источником. Божественное и человеческое идут по тому же самому пути, мир и человек

— это уже не дуальность, в которой один противостоит другому; они являются неразрывным единством. Луна восходит в душе каждого индивидуума и дом, на фронтоне которого открывается глаз божества — это ты сам.

Отстраненность Шагала — это отстраненность влюбленного, всматривающегося в нечто неведомое, которое позволяет ему убедиться в том, что он все еще жив. Это древнее соглашение еврея и человека с Богом, который свободен от каких бы то ни было ограничений и не только предлагает свою помощь, но и приносит себя в жертву каждой нации и каждому индивидууму. В каждом человеке горит Синайский огонь, каждый человек распят на кресте; но каждый человек является также и завершенным творением, и сыном Божьим.

Как порыв души современного человека, в главном прорыв Шагала — это не столько деяние, сколько болезненное ощущение обнаженной истины, касающейся человека, с которым эпоха делает то же самое, что она делает с каждым человеком, по-настоящему живущем в ней. Не остается ничего человеческого за исключением того, что является божественным. Отстраненность Шагала — это ощущение человека, которому открылся божественно-человеческий мир, поскольку земной человеческий мир настолько пронизан ужасом и мучениями трансформации, что он сможет сохранить свои чувства только в том случае, если будет постоянно находиться в самом сердце бытия.

Эрих Нойманн "Творческий человек и трансформация"

В очередной раз меня попросили высказаться на настолько обширную тему, что я не могу избавиться от ощущения собственной неадекватности. Творческая трансформация: каждое из этих двух слов включает в себя таинственный, неведомый мир. Взять одну только трансформацию — все труды Юнга, начиная с его раннего Wandlungen und Symbole der Libido до Psychology end Alchemy, и до самых последних работ, посвященных символизму трансформации в Мессе, являются одной непрерывной попыткой точно определить значение этого слова.

А если мы обратимся к прилагательному «творческая, то разве сможем мы избавиться от ощущения абсолютной безнадежности? С одной стороны, образ творящего Бога и творения; с другой стороны, образ Творчества с его шестью мужскими линиями, который, находясь в самом начале Книги Перемен, подчеркивает первичную связь трансформации и творения. Но между этими двумя великими образами — творящего мир Бога с одной стороны, и самотрансформирующегося божественного мира с другой — возникает человеческий творческий мир, мир цивилизации и творчества, который делает человека человеком и делает его жизнь в мире достойной его.

Насколько же беспредельно царство, называемое «трансформацией" оно включает в себя любую перемену, усиление и ослабление, расширение и сужение, каждое движение вперед, любую смену установки и обращение в новую веру. Любая болезнь и выздоровление связаны со словом «трансформация" переориентация сознания и таинственная потеря сознания — это тоже трансформация. даже нормализация и адаптация невротического индивидуума к данному культурному окружению одному человеку представляется трансформацией личности, а другой определяет ее как болезнь личности, ведущую к ее распаду. Каждое из Многочисленных направлений в религии, психологии и политике толкует трансформацию по-своему. И если мы понимаем, насколько ограниченны и относительны все эти точки зрения, то где тогда психологу взять критерий, который даст ему возможность что-нибудь сказать о простой чистой трансформации, не говоря уже о трансформации творческой?

Мы сталкиваемся по большей части с частичными изменениями, частичными трансформациями личности и, в особенности, сознания. Подобные частичные трансформации ни в коем случае нельзя считать незначительным явлением. Развитие эго и сознания, центроверсия сознания, в середине которого воплощается сам эго-комплекс, дифференциация и специализация сознания, его ориентация в мире и адаптация к нему, его усиление посредством изменения старого содержимого и ассимиляции нового — все эти процессы нормального развития являются чрезвычайно важными процессами трансформации. На протяжении веков развитие человека от ребенка до взрослой личности, от примитивной цивилизации до цивилизации сложной, было связано с кардинальными трансформациями сознания.

давайте не будем забывать, что всего лишь сто лет тому назад человек считал трансформацию сознания, то есть трансформацию неполной личности, чуть ли не главной своей задачей. даже еще недавно, после того, как психоанализ начал менять мировоззрение современного человека совершенно непредставимым образом, образование составляющих нации индивидуумов стало почти полностью направляться на трансформацию сознания и осознанных установок; — или, в противном случае, трансформация считалась необязательной. Но психоанализ учит нас, что если перемены в сознании не идут рука об руку с переменами в бессознательных компонентах личности, то они не дадут значительных результатов. Можно быть уверенным, что ориентация только на интеллект приведет к значительным переменам в сознании, но, по большей части, эти перемены будут происходить только в обособленной зоне сознания. В то время, как частичные изменения в личном бессознательном, в «комплексах, всегда одновременно воздействуют и на сознание, перемены, осуществленные посредством архетипов коллективного бессознательного, почти всегда касаются всей личности целиком.

Наиболее поразительными являются те трансформации, которые неистово атакуют эгоценрированное и, на первый взгляд, «непроницаемое» сознание, то есть трансформации, характеризующиеся более или менее неожиданными «вторжениями» бессознательного в сознание. Вторжение с. особой силой ощущается цивилизацией, основанной на стабильности эго и на систематизированном сознании; ибо, представители примитивной цивилизации, открытой бессознательному, или цивилизации, ритуалы которой обеспечивают связь с архетипическими силами, готовы к такого рода вторжению. И само вторжение происходит менее яростно, потому что напряженность между сознанием и бессознательным не так велика.

В цивилизации, в которой психические системы отделены друг от друга, эго воспринимает такое вторжение, главным образом, как вторжение «чужака, посторонней силы, совершающей над эго «насилие. Такое ощущение отчасти обоснованно. Ибо там, где патологическое развитие или соответствующее физическое строение ослабили личность и сделали ее доступной для проникновения, где эго не приобрело требуемой стабильности и систематизация сознания не завершена, хаотический пласт подавленных эмоций, как правило, вырывается из коллективного бессознательного мощной струей и атакует самое слабое место, каковым и является «не защищенная от вторжения личность.