Изгнанники Земли - Лори Андре - Страница 16

— Да, да! — подхватил доктор. — Поговорим теперь о предстоящем отъезде! Что же, милейший мой Моони, вы в самом деле думаете, что нам будет возможно рано или поздно вернуться на нашу родную планету? — обратился он к Норберу Моони.

— В этом я нисколько не сомневаюсь, — ответил молодой ученый, — раз судьбе было угодно оставить при нас все, что для этого может быть нужно… Все дело теперь заключается в том, чтобы снова привести в действие наши инсоляторы; часть их, как я успел заметить, пострадала во время катастрофы, и их придется исправить, точно так же, как восстановить главнейшие части электрического механизма и снова привести его в действие.

— Но, в таком случае, почему же нам не приняться тотчас за это дело?! — воскликнула Гертруда Керсэн с нескрываемым оживлением.

— Как! Вы уже соскучились здесь, на Луне? Скучаете в нашем обществе, мадемуазель? — укоризненно-шутливо воскликнул Норбер Моони.

— Нет, не то чтобы соскучилась, — возразила Гертруда Керсэн, — нет, я ни за какие деньги не уступила бы никому другому мое место здесь, на Луне, где столько интересного, столько необычайного, но вместе с тем, если бы мне, например, предстояло провести здесь остаток моих дней, то есть продолжать оставаться здесь до самой моей смерти и никогда не видеть более моего дорогого отца или же очень долго ждать этого счастливого часа свидания с ним, то, согласитесь сами, что я имела бы некоторое основание пожаловаться на свою судьбу! — так же шутливо закончила молодая девушка.

— Что касается меня лично, — прибавил Норбер Моони, — то, признаюсь, я охотно согласился бы прожить здесь год или два, с исключительной целью обогатить науку множеством весьма важных данных. Но не беспокойтесь, мадемуазель Гертруда, вам не грозит такая ужасная перспектива; даже если бы я того желал, мне невозможно было бы оставаться здесь так долго, потому что нашего запаса воздуха не может хватить на столь продолжительный срок. Однако вы все же согласитесь, надеюсь, пробыть здесь одну Лунную ночь, когда она сменит собою настоящий день?

— Одну Лунную ночь, продолжающуюся четырнадцать суток! Это будет, по всей вероятности, очень мрачно… но что же делать?! Всем нам волей-неволей приходится покоряться вам, господин астроном, так как вся наша судьба в ваших руках!

— Прекрасно! Но прошу вас не думать, что я добровольно, по собственному желанию, замышляю продлить срок нашего пребывания на Луне. Упаси меня Бог от такого коварства! Нам потребуется более двух недель, чтобы вновь установить и привести в действие все наши машины и аппараты. А в продолжение этого времени настанет ночь, — и тогда, как вы сами отлично понимаете, наши инсоляторы не будут действовать, и нам волей-неволей придется дожидаться возвращения Солнца. Вот это-то и заставляет нас оставаться на Луне по крайней мере до следующего лунного дня. Я уже сделал по этому случаю самые точные вычисления; по моему расчету, мы имеем в своем распоряжении как раз только необходимое количество воздуха, чтобы дожить до того времени, и то с одним только условием, чтобы не тратить даром или попусту этот столь драгоценный для нас воздух и ни под каким видом не зажигать никакого огня. Я говорю это по адресу некоторых любителей курева, которые ради простого удовольствия выпустить через нос несколько струек синеватого дыма сжигают по меньшей мере двадцать кубических метров воздуха!.. — при этом Норбер Моони бросил выразительный взгляд в сторону стоявших немного поодаль Тирреля Смиса и Виржиля.

Оба виновника молча опустили головы и скромно обещали, что впредь они уже не провинятся. Они, конечно, не могли даже предполагать, что здесь, на Луне, каждая трубочка обходится так дорого. Тиррель Смис, желая скрыть свое смущение, поспешил прибрать со стола, чтобы удалиться на кухню с целой грудой тарелок.

Но едва он успел удалиться, как из кухни послышался шум бьющейся посуды, и почти в тот же самый момент злополучный Тиррель вернулся в залу бледный, испуганный, дрожащий всем телом и едва в состоянии держаться на ногах.

— Воры! воры! — пробормотал он. — Я видел… как один из них бежал через окно, когда я вошел в кухню.

ГЛАВА VI. Товарищи по несчастью

Норбер Моони, доктор Бриэ, Виржиль и Каддур разом кинулись в кухню, но там уже никого не было; даже само окно было закрыто. Конечно, последнее обстоятельство могло объясняться тем, что сильный поток воздуха ударял изнутри наружу всякий раз, когда открывали окно, и захлопывал его сам собой.

— Ну, а как он выглядел, ваш вор, Тиррель Смис? — спросил немного недоверчиво и насмешливо доктор Бриэ.

— Я его видел только со спины, — отвечал Тиррель Смис, — и на спине у него был кислородный респиратор, а в остальном он показался мне самым обыкновенным человеком.

— Да, это удивительно правдоподобно! — воскликнул доктор Бриэ. — Самый обыкновенный человек на Луне! Да это вам приснилось, Тиррель Смис!.. или, быть может, вы дольше обыкновенного беседовали с вашей возлюбленной бутылочкой портвейна?

— О-о! господин доктор! — возмутился идеальный слуга, — как можете вы предполагать такие неприличные вещи! Да я сегодня с самого утра даже не понюхал портвейна, который, как вы сейчас весьма справедливо заметили, очень уважаю. Если я говорю, что с самого утра, то хочу этим только сказать, что с того времени, как мы встали: в этой удивительной стране никто не может даже сказать с уверенностью, утро это, день или вечер.

— Однако вы с уверенностью можете сказать, что видели, как кто-то выскочил в окно? да? — спросил его в свою очередь Норбер Моони.

— С как нельзя большей уверенностью! — воскликнул Тиррель Смис, — я готов засвидетельствовать это своей подписью в присутствии нотариуса! — торжественно добавил он.

— Ну, мы не будем утруждать вас этим, тем более, что здесь, насколько мне известно, не особенно много нотариусов! — с напускной серьезностью сказал Моони, — но дело это надо вывести на чистую воду. Господа, мы должны немедленно вооружиться своими респираторами и ружьями и сделать основательный обход обсерватории. Двое из вас отправятся со мной в обход, а двое других останутся охранять обсерваторию.

Виржиль и Каддур первые вызвались сопровождать молодого ученого в этой новой его экспедиции, на что он с полной готовностью согласился, а доктор Бриэ и Тиррель Смис должны были остаться в большой круглой зале. Захватив оружие и снаряды и свои респираторы, они решили следовать тем же путем, каким следовал вор, то есть через кухонное окно.

Окно это выходило на правую ветвь большой круговой дороги, то есть в ту сторону, где находились строения, служившие когда-то помещением сперва господам комиссарам-контролерам, а затем тюрьмой для Каддура. Так как это помещение не имело прямого сообщения с главным зданием обсерватории, то никто не подумал о том, чтобы осмотреть его до настоящего момента: о нем все почему-то забыли.

Но теперь Норберу Моони вдруг пришло в голову, что в этом помещении также должен быть небольшой запас воздуха, и что при данных условиях этим драгоценным даром отнюдь не следует пренебрегать. Движимый этой мыслью, он направился прямо к дверям.

Но в тот момент, когда Норбер Моони нажал рукой дверную скобу, из круглого отверстия, проделанного в дверях и внезапно обнаружившегося, раздался выстрел прямо в упор и опалил волосы молодого ученого, сбив его полотняный шлем, но не нанеся ему никакой более серьезной раны. Пуля, пролетев над головами осаждающих, ударилась в каменную ограду и сбила с нее несколько камней и изрядное количество известки.

— Враг здесь! — воскликнул Норбер Моони, обращаясь к своим товарищам и, поспешно прижавшись к стене, знаком дал им понять, чтобы и они сделали то же. Предосторожность эта оказалась далеко не лишней. Едва успели они уйти таким образом из-под выстрелов неприятеля, как с промежутком в несколько секунд раздались один за другим еще два выстрела из той же импровизированной бойницы, проделанной в двери.

Виржиль не стал дожидаться далее, кинулся к двери и попытался было высадить ее, но оказалось, что она была на запоре, и кроме того, вероятно, надежно забаррикадирована изнутри, так что взломать ее не было никакой возможности.