Тайна Корабельного кладбища - Вацземниек Лаймонис - Страница 2

Улицы на острове называются линиями, хотя напоминают они, скорее всего, клубок спутанных нитей. Но это видно лишь с высоты птичьего полёта.

Каждое утро по узким песчаным улочкам тяжело ступают сплавщики. Шаркая закатанными резиновыми сапогами, уходят на промысел рыбаки. Здесь можно встретить моряков дальнего плавания в парадной форме. Они приходят домой на несколько дней, чтобы отдохнуть, перед тем как снова уйти в морские просторы.

Тишина и покой создают особый ритм жизни на острове, отличающийся от городского. У жителей острова неторопливая, размеренная походка. Спешат здесь только приезжие. Они высыпают из автобуса с удочками в руках и направляются либо в сторону Даугавы, либо — к Оттоку. Островитяне безошибочно узнают их по торопливой походке.

Любой приезжий вызывает любопытство у местных жителей. Но деревенский обычай здороваться с каждым встречным здесь уже забыт. Это лишний раз свидетельствует о близости города, который грозит в любой момент ринуться через мост и заполнить остров людской суетой. На сочных пастбищах в заливах Оттока уже не пасутся стада. Теперь это излюбленное место отдыха у горожан.

Мальчишек на улицах почти не видно. Целыми днями они копаются в огородах или торчат с удочками у воды. Рыболовство — дело одиночное.

Маршрутный автобус вторгается на остров Ливу, нарушая его покой и тишину. Он абсолютно не вписывается в окружающий пейзаж. Гораздо больше к месту подошли бы гондолы, бесшумно скользящие по тенистому каналу вдоль склонившихся ив, почти как на старинной итальянской картине. Не хватает только белых лебедей. Но их с успехом заменяют на острове утки и гуси, которые с отчаянным криком выскакивают едва ли не из-под самых колёс автобуса. Бензиновый чад сизыми клубами ложится на яблони и розы. И всё-таки очень удобно за полчаса автобусом доехать до города. Пожилые островитянки, занятые раньше только своим огородом, теперь каждый вечер садятся в автобус и едут в театр, кино или цирк. Город приобщает остров к новой жизни. И этому способствует не только автобус. Тяжёлые вёсла постепенно сменяются лодочными моторами, велосипеды — мотоциклами и мопедами, а вместо лошадей появляются «Запорожцы», «Жигули» и «Москвичи».

Там, где кончаются дома и сады, плодородный чернозём внезапно сменяется полупустыней. На пригорках жёлтого песка растёт острая, похожая на обнажённые лезвия, трава. Здесь, почти на самом берегу Даугавы, и находится конечная остановка автобуса тридцать третьего маршрута.

Инт вышел из автобуса и, пройдя несколько шагов, огляделся в поисках встречающего.

Вдруг за его спиной кто-то пропищал:

— Сервус!..

ТАИНСТВЕННЫЙ ПРОВОДНИК

Коренастый загорелый мальчишка с облупившимся носом, ободранными коленками и обветренными голенями, видимо, был представителем островитян. Его широкие выцветшие плавки, облепленные сырым зернистым песком, напоминали набедренную повязку индейцев. На голове мальчугана красовалась поношенная моряцкая кепка с обтрёпанным козырьком и потускневшим якорем. Козырёк был сломан, но старательно сшит проволокой. Кепка, к сожалению, была чересчур велика и съезжала парнишке на глаза, то и дело приходилось отодвигать её на затылок.

Ему было лет десять, не больше. Но пока это для Инта не имело значения. Его беспокоило другое: трудности могли возникнуть вследствие незнания языка «туземца». Ведь на приветствие его «Сервус!» Инт не сумел ответить не чем иным, как обыкновенным «Чао!».

Но пока удавалось обходиться без слов.

Песчаная дорога вела вдоль берега Даугавы. Казалось, вблизи — ни одного человеческого жилища. И только вдали, за пожелтевшим кустом сирени, проглядывала одинокая крыша с закоптелой трубой. Подойдя ближе, они увидели двор, в глубине которого прятался сарайчик. Перед ним стояла колода для колки дров. Посреди двора красовалась водопроводная колонка. Около дома цвели розы, неизвестно каким чудом выращенные на этих песках.

— Пустыня… — промолвил Инт.

— Земля Отчаяния, — отозвался проводник и привычным движением отодвинул кепку назад.

Земля Отчаяния? Инт с любопытством взглянул на «туземца». Оказывается, тот говорил на чистом латышском языке. Инт понимал, конечно, что звучное экзотическое название — выдумка самих островитян. Но ему было известно, что настоящая Земля Отчаяния действительно отмечена на старых морских картах. Только расположена она не в районе острова Ливу, а где-то у берегов Америки.

Одинокий дом остался позади. Они брели по рыхлому песку.

— Простите, — вежливо сказал Инт, — но голова у вашего деда была почти как у слона.

— Ты откуда знаешь? — удивлённо пробормотал проводник и обиженно натянул фуражку на уши.

— По кокарде видно, — ухмыльнулся следопыт. — Эта кепка отслужила свой век. А я слышал, что старики острова Ливу, когда сходят на берег, не вешают свои кепки на гвоздь, а отдают их внукам, чтобы они приучались к морскому делу.

Островитянин молчал. И что можно сказать этому долговязому, который скорее напоминал учёного профессора, чем следователя по особо важным делам! Но мальчишка знал, что судить по одному только виду нельзя, так как внешность часто бывает обманчива.

— Может, нам всё-таки познакомиться? — не уступал Инт.

«Туземец» приподнял козырёк.

— Ранний Волк, — пробормотал он.

— А в переводе?

— Агрис Вилкс, — признался парнишка с неохотой.

Гость протёр стёкла очков и чопорно поклонился.

— Инт Клинт, — назвался он.

— Ядовитая скала, — переиначил по-своему «туземец». Гость не проявил ожидаемого удовольствия по случаю переименования. Напротив, он сердито глянул на попутчика и, чтобы поставить его на место, заметил:

— А ведь воспитанные люди свои письма подписывают…

— Какие письма?! Я неграмотный! — возмутился Ранний Волк. — Я туземец Земли Отчаяния и в жизни никаких писем не писал!

— А почему пальцы в чернилах? — не отступал Инт. — В цивилизованном мире люди умываются.

Изысканная речь гостя, очевидно, смущала Раннего Волка, и он немного сник.

Раздвигая густые ветви ив, путники вышли к Даугаве. Всё побережье было усыпано большими круглыми камнями. Чайки сидели на камнях, напоминая о близости моря. Вверх по течению неторопливо шёл белоснежный корабль под иностранным флагом, развевающимся на мачте. На другом берегу белели корпуса новостроек, почти у самого горизонта видны были нечёткие контуры городских крыш. Вдоль берега тянулись склады. Оттуда доносились гудки автомобилей и поскрипывание лебёдок.

— Так где же, в конце концов, расположен ваш вигвам? — нетерпеливо спросил Инт.

— На мысе Пиллара, — указал островитянин на бетонные колоды, сваленные на самой оконечности Земли Отчаяния. — В развалинах старого маяка.

Инт снова удивился.

Настоящий мыс Пиллара действительно находился на Земле Отчаяния, в том месте, где Магелланов пролив сливается с Тихим океаном. Но об этом мог знать только человек, который много и увлечённо читал книги о великих географических открытиях.

Инт решил проверить глубину познаний «туземца».

— На мысе Пиллара? — переспросил он. — Значит, у пролива моря Одиннадцати Дев?

Ранний Волк кивнул в знак согласия.

— У того самого пролива, который после путешествия Магеллана назвали его именем.

Итак, мы стали свидетелями встречи двух заядлых географов на пустынном берегу Земли Отчаяния. Их общая любовь к просторам дальних морей уже породила первые взаимные симпатии. Правда, они пока ещё не успели выразить это в словах.

КОРАБЕЛЬНЫЕ ЧАСЫ

Рыбаки, которые лет тридцать назад были ещё мальчишками, наверняка помнят места отличного клёва у берегов острова Ливу. Особенно тот тихий уголок напротив порта, где воды Оттока сливаются с водами Даугавы. Там в тени ветвистых деревьев всегда были припрятаны банки с червями, жестяные посудины с водой для хранения улова и другие вещи, необходимые рыбаку. Над водой, словно иголки огромного ежа, торчали удочки. Вдоль берега, наблюдая за поплавками, стояли мужчины и ребятишки. Но у мальчишек не хватало терпения долго стоять на одном месте, и, воткнув свои удочки между камнями, они начинали резвиться.