Сказка для злодеев - Гусев Валерий Борисович - Страница 4

— Зачем? — удивился я. — Тебе наших подков мало?

— Счастья много не бывает, — важно и задумчиво заметил Алешка.

Ишь ты, философ. Со взломом.

Алешка разыскал на кухне вилку и стал ковыряться в замке. Но тут вернулись бабушка с мамой, и Алешка быстренько сунул вилку под сундук.

Они что-то быстренько сготовили на кухне и позвали нас обедать.

Мама расставляла на столике разовые пластмассовые тарелки (посуды в бабушкиной квартире тоже почти не было), стала накладывать котлеты и вермишель, бабушка резала помидоры и огурцы.

— Эх, доча, — вдруг вспомнила она, — вилки-то мы не купили. Ну, ладно, обойдемся — у меня одна вилка есть — серебряная, фамильная.

— Это как? — спросил Алешка. — У нас в Москве ни у одной вилки фамилии нет.

— Прикидывается? — спросила бабушка маму, роясь в ящичке. — И эта куда-то делась. Мыши ее, что ли, утащили? Да у меня и мышей-то нет.

— С голода подохли, — посочувствовал Алешка.

— Кончай выступать, — прервала его бабушка. — Лучше сходите в магазин и купите разовые столовые приборы. Магазин найдете? — Бабушка лукаво взглянула на Алешку и сказала, оценив его умственные способности: — Сомневаюсь. Слушайте меня: из подъезда — направо, через городской сквер, напротив памятника увидите супермаркет в виде «Копейки», хозяйственный отдел. Ясно? Или повторить?

— Городской подъезд, — повторил Алешка, — памятник в виде «Копейки», хозяйственный сквер.

Бабушка усмехнулась, взглянула на маму и с сочувствием покачала головой.

Магазин мы нашли легко. Вот только у памятника немного задержались. Он был в виде усатого мужика в старинном камзоле и со шпагой на боку. Алешке непременно надо было узнать, кто он такой и за что его здесь поставили — напротив «Копейки». И он стал приставать с вопросом к прохожим. Отвечали ему примерно одинаково:

— Отстань!

— А я знаю?

— Тебе-то что?

И только один дядька, похожий на школьного учителя, терпеливо и даже с удовольствием объяснил, что этот памятник поставили в начале прошлого века (гораздо раньше «Копейки», что Алешку очень удивило) в честь то ли губернатора, то ли основателя этого славного древнего легендарного городка…

Как называется этот городок и имя его губернатора-основателя, я вам не скажу. Скоро поймете — почему. И не пытайтесь повторить… наши приключения. Это опасно и вредно!

В хозяйственном отделе Алешка начал требовать фамильные ложки и вилки. Продавщица смотрела на него и хлопала глазами. А потом что-то сообразила и отправила нас в сувенирный отдел. Хорошо еще — не в психушку.

Она не ошиблась. Среди всего этого барахла нашлись чашки с именами (полный набор — от Аси до Ядвиги; от Алеши до Яши), но ложек и вилок с именами не было. Алешка развоевался, тогда продавец отдела — молодой хитроватый паренек — сразу поправил дело.

— Минуточку, господа, сейчас все уладим. Какие вам нужны имена на ложках?

— Бабушка, мама и два брата! — выпалил Алешка.

Продавец выбрал четыре ложки, покрупнее, и исчез. Ровно на пять минут.

— Пожалуйста! Заходите еще, мы всегда рады покупателям, которые точно знают, что им нужно. — И он выложил на прилавок «фамильные» ложки. Все четыре. На двух из них красовались красные буквы: «Бабочка» и «Мама». На двух других надписи были одинаковые: «Два брата». Хорошо — не «Два козлика». Что-то вроде переводных картинок.

Алешка остался доволен. Он точно знал, что ему нужно:

— Мы этого достойны!

— Не сомневаюсь, — улыбнулся продавец. — Приятного аппетита.

Тут опять пришлось задержаться. Потому что Алешка стал втолковывать ему, что аппетит не бывает приятным и неприятным. Он или есть, или его нет. А если он есть, то он и так приятный. А если его нет, то ничего в этом нет приятного. А если… И так далее… Самое интересное, что продавец терпеливо выслушал его и вежливо поблагодарил за разъяснения:

— Ведь я этого достоин.

— Утром, днем и вечером, — кивнул Алешка. — Помогает печени.

* * *

Пока мы ходили, мама к котлетам успела сварить и суп — раз уж мы обещали принести ложки.

Бабушка суп есть отказалась.

— Мне надо держать жокейский вес, — объяснила она. — Не обижайся, доча.

Мы, однако, суп тоже не стали есть, хотя и не собирались держать жокейский вес. Мама безжалостно опорожнила наши тарелки в унитаз. Потому что, когда мы окунули ложки в суп, наши «фамильные» наклейки по-подлому отклеились и всплыли. Мама ахнула. Бабушка усмехнулась. Алешка строго пообещал:

— Он за это ответит. «Мечты сбываются. Газпром».

— Пусть сбываются, — сказала бабушка, — а мне к моим питомцам пора. Вы отдыхайте.

— Мы лучше по городу походим. Достопримечательности посмотрим.

— Разумно, — согласилась бабушка. — К Гремячей башне обязательно сходите.

— А чем она гремит? — спросил Алешка. — Пушками, что ли?

— Ничем она не гремит. — Бабушка уже была в прихожей. — Памятник седой старины. Легенда города. Раньше она здорово гремела нечистой силой. Что ты рот распахнул? Легенда такая. Будто в этой башне всякие черти и вампиры поселились. Отстань, Лешка, некогда мне. — И бабушка упорхнула.

Мама помыла разовые тарелки, стала разбирать вещи и расставлять раскладушки. А мы пошли в город.

Он был симпатичный, старинный, с узкими улочками, с низкими домами, с высокими деревьями. Недалеко от памятника, на булыжной площади, стояла старинная церквушка, и было видно через окна, как внутри светятся перед иконами лампадки.

Алешка покружил вокруг памятника, остановился, разглядывая шпагу на боку монумента.

— Нравится? — послышалось у нас за спиной.

Мы обернулись — это был тот самый дядька, похожий на учителя, который нам про этот памятник уже рассказывал.

— Нравится? — повторил он.

— Дядька ничего себе, — ответил Алешка, — а шпага лучше.

— То-то и оно-то, — засмеялся похожий на учителя. — Она всем нравится. Это уже пятая по счету.

— А где остальные четыре?

— А их украли. Все время крадут. Коллекционеры. И каждый раз наш скульптор делает новую шпагу.

— Не смешно, — сказал Алешка.

— Грустно, — согласился дядька. — Давайте знакомиться. Меня зовут Мефодий Кирилыч. Можете называть меня дядя Мифа.

— Алексей. Можете называть меня Алексом. А это Дмитрий. Можно называть его Димой. Он очень интересуется Гремячей башней. Всякой ерундой вроде нечистой силы.

— И никакая это не ерунда! — вспыхнул дядя Мифа. — Гремячая башня потому так и названа, что там, в глубоком подземелье, гремит и бушует нечистая сила. Уже много веков.

— Живучая какая! — похвалил Алешка нечистую силу. — А где эта Гремучая башня?

— Пойдемте, друзья. — Дядя Мифа был очень доволен, что приехавшие из Москвы сорванцы интересуются нечистой силой его родного города.

Глава III. ГРЕМЯЧАЯ БАШНЯ

Мы прошли через весь город. Это было не долго, минут пятнадцать. А после рощи вышли на пригорок, и перед нами возникло высокое строение. Похожее на старинную крепостную башню. Да это и была старинная крепостная башня. Самая настоящая. С бойницами, в которых курчавились березки — и что им там понадобилось? С полуразрушенными зубцами. С дырищей в одной стене, где, наверное, были когда-то крепостные ворота.

— Вот! — гордо протянул вперед свою костлявую руку дядя Мифа. — Гремячая башня! Вы знаете, когда она была построена? Она была построена в 1525 году…

— До новой эры? — ахнул Алешка.

Но дядя Мифа не обратил внимания на его вопрос, дядя Мифа был увлечен собственным рассказом.

— …Здесь, вокруг города, была крепость. Она отражала набеги всяких врагов. На ее стенах отважные жители защищали родной город. И вы знаете, крепость ни разу не пала под натиском осаждавших ее полчищ.

— И где ж она теперь? — огорчился Алешка. — Кто же ее разрушил?

— Отчасти в Отечественную войну ее разрушили немцы, а то, что не смогли сделать враги, сделало беспощадное время. И вот от всей крепости осталась только Гремячая башня, красиво освещенная заходящим солнцем.