Поймать звезду - Волынская Илона - Страница 8

– Она хочет меня убить, – замороженным голосом сказала девчонка. Глаза ее были совершенно пусты, а лицо застыло, как гипсовая маска.

Мурка пожала плечами – понятно, отходняк, в просторечии именуемый шок.

– Не она, а они! – поправила Мурка, в подтверждение своих слов тыкая носком ботинка в бесчувственные тела на полу. – Не стоит так нервничать – каждого нормального человека хоть раз в жизни кто-нибудь да хочет убить, – снисходительным тоном опытного бойца, которого пытались прикончить не раз и не два, поведала Мурка.

– Если никто и никогда этого не хочет, значит, ты толком и не живешь, – поддержала Кисонька.

Неожиданно эти философские рассуждения подействовали – лицо маленькой балерины немножко отмякло, в глазах промелькнул проблеск какого-то смутного чувства.

– Просто далеко не всегда тот, кто хочет убить, действительно это делает – иначе у нас бы на всех улицах трупаки валялись! – продолжала рассуждать Мурка. – А эти так вообще тебя вроде похитить собирались? И запереть где-то?

– Она хочет меня убить! – повторила девчонка, и теперь в этом восклицании крылась бездна возмущения.

Мурка с Кисонькой переглянулись. Та-ак. Похоже, валяющиеся на полу мужики не просто гонялись за девчонкой – был заказчик. Заказчица!

– А вы их… побили! – Девчонка оживала на глазах – теперь в ее голосе звучало изумление. – Как ты смогла? – Она недоверчиво уставилась на Кисоньку. – Девочка не может отлупить двух взрослых мужчин!

Кисонька снисходительно усмехнулась:

– Мужчин – действительно не может, но этим до «мужчин» надо втрое меньше есть, бросить пить и… хотя бы в мячик во дворе играть, что ли…

– А теперь, может, объяснишь нам, кто такая «она» и почему она хочет тебя убить? – вкрадчиво осведомилась Мурка, незаметно нажимая кнопку на своей мобилке. Ребят не нужно предупреждать, просто сейчас зазвенит особый, тревожный звоночек – и в рабочей комнате детективного агентства «Белый гусь» услышат все, что эта балеринка скажет!

– Ритка, конечно! – выпалила девочка. – Понятно – почему! Потому что Лена Матвейчук беременна!

– … У вас получится целое турне по Великобритании! Четыре спектакля в Манчестере, еще четыре – в Брайтоне и неделя в Лондоне! – выплывая из кабинета впереди директора, соловьем разливался толстенький представитель продюсерского агентства. – И это еще не окончательное предложение! У вас ведь, кажется, через два месяца гастроли в Китае? – Главный балетмейстер и директор дружно, как по команде, кивнули, и полная физиономия агента расплылась в сладенькой улыбке, так что маленькие глазки утонули в щеках и он сам стал похож на китайца. – Вот и чудесно! Если вы будете иметь успех и прессу – позитивную, конечно! – может, предложат еще Кардифф и Эдинбург, они пока не уверены… Но вы же понимаете, что англичанам надо дать все самое лучшее! – Ласковость не исчезла, но вроде бы спряталась, уступая жестким, почти стальным интонациям. – Так что нужна эта ваша… знаменитая… Первая прима! Которая в «Щелкунчике» такая любящая, в «Лебедином озере» такая страстная, а в «Княгине Ольге» такая решительная! Я отлучусь ненадолго… – Он озабоченно поглядел на часы. – У меня тут поблизости, в ресторанчике, встреча с одной этнической фолк-группой – фолк сейчас на подъеме! – важно пояснил он. – Я с ними быстренько решу, а к спектаклю вернусь – оценю, понравится ли все это англичанам! – Он плавно повел рукой вокруг, точно собирался продать англичанам весь театр вместе с труппой, закутался в пальто и потрусил к выходу.

Директор и главный балетмейстер остались стоять, неотрывно глядя друг на друга. Из теней коридора отделилась еще одна, и к ним присоединилась Зоя Павловна.

– Ну и как я ему скажу, что наша любящая-страстная еще и такая беременная? – уныло спросил директор.

– Не могла подождать чуть-чуть! – жалобно-злобно пробормотал балетмейстер. – Хоть бы до гастролей в Китай! А она точно не сможет танцевать? – еще жалобней протянул он.

Зоя Павловна покосилась на него, как на полного идиота.

– Боюсь, даже ваш гений, Александр Арнольдович… – при людях она всегда называла мужа официально, по имени-отчеству, – не создаст балет достаточно модернистский, чтоб задействовать в нем балерину на шестом месяце!

– Глупости! – рявкнул директор. – За границу надо возить классику! С модерном они и сами управляются – чтоб не больше трех человек на сцене! А на большие классические постановки не замахиваются – и школа не та, и народу много требуется, и декораций, одних костюмов штук триста на каждый спектакль! Три состава, три балерины танцуют «Княгиню Ольгу», три Игоря, три Святослава и на каждого свой костюм! – директор вдруг сбился на мрачное бормотание – точно зазвучал щелкающий у него в голове калькулятор. – И все костюмы Матвейчук теперь можно выкинуть!

– Ну да, конечно, экономнее было бы, если б все примы в одну пачку втискивались! Желательно одновременно! – злобно процедил балетмейстер, окидывая директора уничтожающим взглядом – какой-то чиновник будет им, балетным, объяснять, какие спектакли ставить, и костюмами попрекать!

– А кордебалет в «Лебедином», например, мог бы одну пачку по рядам передавать! – подхватила Зоя Павловна. – Из рук в руки… Или как сказать – от талии к талии?

Но директор слишком давно работал в театре, чтоб эти насмешки могли его смутить.

– Хорошо, значит, Матвейчук выпала по крайней мере на сезон. Кого вы предлагаете? Тасю?

– Тася, конечно, милая девочка… – начала Зоя Павловна.

Прячущаяся за поворотом коридора Настя не столько услышала, сколько почувствовала, как Ритка злорадно хихикнула – если о балерине нечего сказать, кроме того, что она милая девочка, значит, балерина она никакая!

– Так что нам делать без Матвейчук? – взорвался директор. – Все отменяем? Китай, теперь Англию – тоже? Будем гастролировать исключительно по местным детдомам – мне тут одни благотворители предлагают, сейчас договариваться придут…

– Далась им эта Матвейчук! – вдруг тихо, себе под нос, но от того не менее злобно процедила Ритка. – Можно подумать, других балерин в театре нет! – И она гордо задрала голову. – Да если б Лена за Зой-Палыного Димочку замуж не выскочила, фиг бы главные партии танцевала!

В коридоре вдруг воцарилась какая-то странная, неожиданная тишина… И прежде, чем Настя успела сообразить, что бы это значило, из-за поворота коридора мгновенно и неслышно выскользнула Зоя Павловна. За ней маячил балетмейстер, а следом уже с шумом и топотом подоспел директор.

– А, подружки-соперницы… – хмыкнул балетмейстер. – Подслушиваем? Оттачиваем навыки выживания в театре?

– Мы не подружки! – рявкнула Ритка.

– Мы не соперницы! – одновременно пискнула Настя. Отрицать, что подслушивали, ни одна не стала.

– Какая ты мне соперница! – тут же накинулась на нее Ритка. – Сперва танцевать научись, Жизель полудохлая!

– А ты, малявка, школьница, уже мнишь себя балериной? – зловеще, как в фильмах ужасов, нависла над Риткой Зоя Павловна.

– Да! Мну! То есть мню… Считаю! – наконец выправилась Ритка. – Ваша драгоценная Матвейчук Машу в «Щелкунчике» в четырнадцать станцевала, а Одетту-Одиллию в пятнадцать!

– И что характерно – в ту пору она совсем не была женой моего Димочки, – голосом ласковым, как удавка палача, сообщила Зоя Павловна. – Димочка из Японии к нам вернулся через год после того, как Лена стала примой!

Но Ритку оказалось не так просто смутить.

– Мне тоже уже пятнадцать!

– И что… – поинтересовался директор, недоверчиво глядя то на балетмейстера, то на Зою Павловну. – Будет танцевать она?

– Ну-у… – несколько неуверенно протянул Александр Арнольдович. – Собственно… Большинство хороших балерин именно так и начинали.

Ритка едва слышно выдохнула – точно все это время просто не дышала. И тут же горделиво вскинула голову, давая понять, что уж она-то не просто хорошая балерина!

– С «Лебединым озером», конечно, проблемно, – продолжал бормотать балетмейстер. – По-настоящему Одетту-Одиллию[В балете П.И. Чайковского «Лебединое озеро» партию Одетты (белый лебедь) и Одиллии (черный лебедь) обычно танцует одна балерина.] в пятнадцать еще не вытанцуешь – «физики» не хватит, кости детские… Но чем раньше начнешь, тем лучше получится потом…