»Ребенки» пленных не берут - Гвор Михаил - Страница 9

Если же нет, в следующем году машина пригодится. А остальное еще раньше. Но не раньше осени, когда джигиты баши уже забудут о тебе. Или когда от Бодхани останется только обглоданный шакалами труп. Ты сказал много, урус, но не все. Но мудрому и не надо многого…

Искандер дождался, пока вернулся внук.

— Он ушел в Казнок, дедушка! — сообщил мальчик.

— Хорошо, Тохир. Пойдем собираться…

Таджикистан, Айни

УАЗ вылетел из-за поворота и, взвизгнув тормозами, остановился у ворот резиденции баши. Высокий худощавый мужчина выпрыгнул из машины и, не дожидаясь, пока откроют створки, побежал через двор. На охрану он не обращал ни малейшего внимания. Да и какой глупец захочет мешать Мутарбеку. Младшему, а теперь и единственному, сыну баши? Наследник забежал на террасу, открыл дверь и предстал перед глазами отца.

— Ну?

— В ущелье его нет, ата!

— Какого Иблиса? Твоего брата убивают в посреди нашей земли, на глазах у кучи народа, а ты уже четыре часа не можешь поймать убийцу!

Отец был взбешен, и Мутарбеку нечем укротить его злость. Урус как сквозь землю провалился. Куда можно деться на крохотном кусочке трассы? Его видели на нескольких постах, а потом он пропал, словно был не человеком, а джинном. Если ушел в горы, то где джип? Не на себе же утащил!

— Отец! Мы обыскиваем все ущелья, куда он мог уйти. Я даже в Пасруд послал людей. Мы скоро найдем его или машину, если решит уйти в горы пешком. В горах урус не выживет, он же — житель равнин!

— Если он не проберется к кому-нибудь из наших врагов. — проворчал Бодхани. — К Рахмановым, например! Эти уроды на посту проспали, а теперь говорят, что не видели, чтобы спасти свои дурные головы!

— Нет, отец, — возразил Мутарбек. — он уехал от чайханы в другую сторону. И не возвращался. Ни к Саттаху, ни к Шамсиджану русский проехать не мог. К урусам в Душанбе тоже, через Анзоб тушканчик не проскочит. Спрятался в ущельях. Сейчас прочесывают Джиджикруд, Габеруд, Ремон. И Пасруд, но там, я приказал не ходить дальше конца дороги. Если он ушел туда, тем хуже для него!

— Что этот урус не поделил с Тимуром?

— Свидетели говорят, что Тимур хотел забрать его машину! По описанию, старый русский джип с полуоторванной крышей. Дырок от пуль больше, чем железа. Но ты же знаешь Тимура!

— Кери хар! Послал Аллах сыночка! Мы должны благодарить этого уруса! Но благодарность будет своеобразная! Достань мне его, сын! Что хочешь делай, но достань! Никто не имеет права безнаказанно убивать Ахмадовых!

— Я понимаю, ата! Достану, где бы он не скрывался, — Мутарбек почтительно поклонился.

— Да, сын, ты узнал, откуда здесь взялся человек из России?

— Приехал из Пенджикента. Точнее, через Пенджикент. На границе показал бумагу от Умида Мизафарова, где тот называл уруса братом. Один из джигитов запомнил фамилию.

— Эти бараны могут что-то запомнить?!

— Азиз и вправду не слишком умен. Но имя запомнил. Смешно стало, понимаешь: урус Урусов! На нем были погоны капитана.

— Капитан русской армии! И вдобавок друг Умида! — Бодхани раздраженно мерял шагами террасу. — Тимур всегда умел создавать неприятности. Придется объясняться с Сарыбеком! Если узбеки решат за него мстить — жди беды. Какого Иблиса этот урус забыл в чайхане?

— Спрашивал дорогу к дому Шамси Абазарова.

— Арвой дадод барегам! Тут еще и «железный» Шамси!.. И почему я не придушил своего первенца сразу после рождения?!

— К Шамси убийца не поехал.

— Ты допрашивал домулло?

— Отец, мне далеко до твоей мудрости. Но не настолько! Может, не проявлять слишком большого рвения?

— Нет. Поймай! А там посмотрим, насколько он нужен Хорезму и Ирбису! По крайней мере, будет козырем в наших руках.

— Сомнительный козырь!

— Какой есть. И тот еще поймать надо. Пока мы даже примерно не знаем, где он прячется!

— Это вопрос времени.

— Хорошо. Иди, сын. И вернись с этим урусом. С ним, а не с его головой. Он нужен живым.

Таджикистан, Пенджикент

— Ассалам алейкум, Фаррух!

— Ваалейкум ассалам! — ответил Амонатов и тут же перешел на русский, — неужели люди Ирбиса так быстро выполнили свою работу? За полночи?

«Язык» Ирбиса потребовал встречи посреди ночи, причем настаивал на присутствии «гостя бека». Впрочем, Борис и сам бы пришел. Юринов уже часа два не находил себе места, гадая, что могло задержать Андрея.

— К сожалению нет, уважаемый, — посланник тоже заговорил по-русски, — твоя посылка еще не дошла до адресата. Я с другим делом. Тебе просили передать вот это, — он протянул маленькую фигурку.

— Конь? Ты уверен, что его передал не тот человек, которому я вчера посылал сообщение?

— Передавший не захотел назвать имя. Он не получал никаких посланий. Но просил сообщить, что он твой друг.

— Это, конечно, хорошо. Только непонятно. Впрочем, от дружбы я никогда не отказываюсь.

«Язык» посмотрел на Фарруха. Глаза хитро блеснули в неверном свете:

— Еще тот человек просил передать: вчера русский капитан не поделил дорогу с Тимуром Ахмадовым. Теперь у баши Бодхани всего один сын. Русский уехал в сторону Сарвады.

— Андрей! — ахнул Боря.

— Сектаны кысмет! — выругался Фаррух, — Из всех Ахмадовых Тимур — самый невменяемый. Был. Ты принес плохие новости, посланник.

Таджик только пожал плечами в ответ.

Юринов, сидевший прямо у входа, нервно подскочил:

— Надо выручать!

— Как? У нас не хватит сил воевать с Ахмадовым! Даже, если и были бы… Там же некуда деться. Если капитана еще не поймали ночью, то днем точно сумеют! Тимур был редкостный дурак и ублюдок, но отец не простит смерть сына. Разве что твой друг прорвется в Матчу. Шамсиджан с удовольствием укроет любого, кто сыпанул Бодхани соли на хвост. Хоть это и означает войну.

— Матча же в союзе с Дивизией? Надо…

— Верно, — Фаррух обратился к «языку», молча слушавшему данный разговор. — Уважаемый, не мог бы Леопард гор передать мои слова полковнику Рюмшину?

— Какие?

— Сообщи о русском капитане и передай просьбу помочь.

— Хорошо. Это будет передано. Еще что-то?

— Мне тоже надо в Дивизию, — произнес Юринов, — не возражаешь, если мы поедем вместе?

— Такого нет в Правилах.

— Почему? — деланно удивился Борис, — разве вы не передаете посылки? — Он продемонстрировал зажатого в кулаке черного коня. — В данном случае посылка живая. Правила этого не запрещают.

— Ты прав. Не запрещают. Хотя и не оговаривают. Мне надо подумать, — Таджик задумался, не в силах сказать что-то определенное.

— Прими гостеприимство дома Амонатовых, посланник, — сказал Фаррух, удивленно слушавший Юринова. — Ночуй здесь, всё равно поедешь только с утра. У тебя будет время подумать. И у нас тоже.

18 августа 2024 года

Таджикистан, окрестности Айни, чайхана

— Аллейкум ассалам, уважаемые!

— Ваалейкум ассалам, Мустафа!

— Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?

— Ты всегда так торопишься, Мустафа, как будто боишься опоздать родиться на свет! — ответил Вагиз, — сядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством, присущим старости, а не спеши, словно пылкий юнец.

— Как скажешь, о, мудрейший!

Старик устроился поудобнее на вытертом ковре и занялся чаем.

— Странные дела творятся в последнее время, уважаемые, — сказал Мустафа через некоторое время, — Недавно погиб сын нашего баши, да пошлет Аллах ему здоровья! Баши, конечно, а не сыну! Но убийца до сих пор ходит под солнцем, а не сидит в зиндане, как должно быть, — и высохшие узловатые пальцы снова ухватили фарфоровый край пиалы.