Ветры Катраза - Лорд Джеффри - Страница 5

Перед закатом он вернулся туда, где пришел в себя в момент вторжения в этот мир. Решив, что это место ничем не хуже любого другого, Блейд сбросил поклажу на мягкий песок около скал и занялся костром. В лесу хватало хвороста, но чтобы добыть огонь, ему пришлось возиться минут десять Наконец сухая кора затлела под палочкой, которую он вращал в ладонях, крохотный язычок пламени лизнул тонкие прутья, и костер разгорелся. Блейд разделал зверька, наскреб с прибрежных камней щепоть горьковатой соли, и через час приступил к трапезе. Жаркое, устрицы, запеченые в золе, и ананас, оказавшийся выше всяких похвал… Не каждый ресторан на Пикадили мог предложить ему такой выбор.

Спать ему пришлось в одиночестве, но во всех остальных отношениях остров Коривалл мнился Блейду совершеннейшим раем.

Следующие три дня он безмятежно наслаждался покоем. Пожалуй, здесь было лучше, чем в Дорсете, в его уединенном коттедже на берегу Ла-Манша. Холодные воды Канала не могли сравниться с теплым тропическим морем, а богатому выбору фруктов позавидовал бы любой из фешенебельных лондонских магазинов. Нагретый солнцем песок, устланный кучей травы, оказался столь же мягким, как матрас на его кровати, и пока Блейда не очень угнетало, что приминать эту душистую постель ему приходится одному. За все хорошее надо платить; он спал без подружки, зато никакие тревожные звонки и приказы не могли выдернуть его из этой копны сена.

Он сделал лук и две дюжины стрел с обожженными в огне остриями, копье и пару каменных томагавков; построил шалаш в расселине между скал — с видом на море; сплел неуклюжую корзину и набрал больших раковин, в которых можно было носить воду. Похожие на кроликов зверьки являлись превосходным объектом для охоты — у них не было других врагов, кроме длиннокрылых морских «коршунов», да и от тех они не слишком-то бегали, предпочитая с философским спокойствием платить дань молодняком. Поскольку Блейд не спускался с неба, не имел крючковатого клюва и пестрого оперения, он, по мнению ушастиков, не представлял опасности. Видимо, был нужен не один месяц, чтобы кролики распознали гастрономические склонности своего нового соседа. Пока что разведчик без труда бил их стрелами и камнями.

Он насчитал в лесу более двадцати пород плодоносящих деревьев. Теперь он стал осторожнее и не пробовал сам каждый новый сорт фруктов, каким бы соблазнительным ароматом тот не обладал. Имелся простой и надежный метод проверки — Блейд срезал несколько плодов и подбрасывал на кроличью поляну, ушастым дегустаторам. Зверьки были вегетарианцами и питались исключительно травой, листьями кустарника да опавшими переспелыми фруктами — так что в местной флоре они разбирались хорошо. Очевидно, здесь не было ядовитых растений, ибо все, что им предлагалось, ушастики поедали с завидным аппетитом. За три дня Блейд обнаружил на островке не только аналог земного ананаса; тут росли гроздья огромных сизых ягод, напоминавших виноград, листообразные плоды со сладковатой мучнистой мякотью — местные бананы, что-то похожее на груши в форме толстых коротких огурцов, сочные дольчатые плоды с горьковатым привкусом грейпфрутов и масса разновидностей орехов.

Лагуна была не менее изобильной, чем лес. Там кишели моллюски и крабоподобные создания (не те малыши, которых Блейд видел в первый день, а бронированные твари величиной с суповую миску), а также маленькие, с ладонь, рыбешки и рыбины в два-три фута длиной, толстые, медлительные и очень недурные на вкус. Блейд купался четырежды в день и никогда не выходил из воды без добычи; рыбу он бил сначала копьем, а потом изготовил трезубец с обожженными концами из подходящей древесной ветви.

Вечерами он сидел у костра на океанском берегу, любовался небом с яркими цветными точками звезд, пытаясь сложить из них фигуры, и вспоминал. Шесть или семь лет назад, когда он трудился во славу Соединенного королевства в Юго-Восточной Азии, местные мафиози мадам Вонг выбросили его, одурманенного наркотиком, на какой-то атолл в Индийском океане. Блейд до сих пор не понимал, почему его попросту не спустили за борт на корм акулам — может быть, мадам надеялась на повторение ночи, проведенной накануне в ее каюте, и не желала уничтожать столь ценный экземпляр мужской породы? Насколько он припоминал, предводительница пиратов не страдала сентиментальностью…

Как бы то ни было, в году шестьдесят третьем или шестьдесят четвертом он получил свой первый опыт робинзонады, очутившись на безлюдном коралловом рифе, где рос лишь невысокий кустарник да два десятка пальм шелестели сухими листьями на ветру. К счастью, там нашелся источник пресной воды да проржавевший корпус американского бомбардировщика времен Второй мировой войны, в котором Блейд укрывался от палящего солнца. За две недели он съел все кокосы и распугал прибрежных рыбешек, на которых охотился с металлическим рычагом, выломанным в пилотской кабине; так что когда его подобрало индонезийское патрульное судно, он потерял в весе десяток фунтов.

По сравнению с той кучей известняка Коривалл казался настоящим Эдемом. Иногда Блейд с мимолетной тоской поглядывал на горизонт, где наверняка лежали и большие острова, и материки, полные беспокойной, суетливой жизни. Возможно, там лилась кровь, звенели мечи, свистели стрелы или грохотали выстрелы… Насчет выстрелов он, правда, сомневался — ничто не говорило о тон, что этот мир обладает развитой технологией и смертоносными машинами, способными обрушить свинцовый град на города и веси, если таковые здесь имелись. Он не видел в океане ничего похожего на корабль, а в небесах — никаких летательных аппаратов, но не это обстоятельство послужило основой для его выводов. Скорее он базировался на том, что нашел — или не нашел — на своем островке.

Здесь никогда не было живых существ крупнее, чем кролики и клювастые коршуны. За три дня Блейд излазил окрестности трех прудов с пресной водой, разыскал и исследовал несколько пещер а скалах, внимательно осмотрел побережье. Конечно, и на Земле во второй половине двадцатого века были безлюдные места, но такую точку, где отсутствовали бы следы человека, он представить не мог. Естественно, речь шла не о заснеженных пиках Гималаев, а о районах, пригодных для жизни; в них, как следует покопавшись, всегда можно было сыскать ржавую консервную банку, пустую бутылку или хотя бы старый полиэтиленовый пакет с Микки Маусом, красоткой с розовой голой задницей либо призывом записываться в морскую пехоту США. Даже на том никчемном атолле у индонезийских берегов ржавел самолет… а уж сколько вокруг валялось ржавых банок из-под сосисок и бобов со свининой! Куда больше, чем орехов на чахлых пальмах…

На Коривалле еще не побывал никто. Здесь не было остатков хижин, выжженных кругов от костра или закопченных огнем камней, скелетов и костей, обломков оружия и инструментов. Четвертый день Блейд посвятил тщательному осмотру побережья и тех мест в лагуне, где могли застрять какие-либо принесенные приливом артефакты. Он нашел пустые раковины, гниющие водоросли, птичьи перья, дохлую рыбешку. Ни доски, ни клочка материи, ни обработанного кусочка дерева… Если на этой планете и существовали населенные континенты, их отделяли от Коривалла тысячи, десятки тысяч миль.

Покалывание в затылке, в том месте, куда впился синий кабель, через который лорд Лейтон так жаждал накачать его знаниями, больше не беспокоило Блейда. Он настроился провести среди коривалльского рая месяц или два, пока компьютер не вытащит его обратно; в конце концов, он заслужил эти каникулы — не в меньшей степени, чем свое полковничье звание! Он заранее предвкушал, какие физиономии скорчат Лейтон и Дж., допросив его под гипнозом о подробностях этого вояжа. На этот раз отчет будет предельно краток: сидел на необитаемом острове, жарил кроликов и отъедался фруктами. Все!

Иногда он подумывал о том, чтобы соорудить плот и покинуть гостеприимные берега Коривалла — в лесу были подходящие деревья, а над спокойным океанским простором веял устойчивый западный бриз. Однако простейший расчет времени показывал, что надо не менее трех-четырех месяцев, чтобы свалить каменным топором два десятка толстых деревьев, очистить от ветвей, вытащить на берег и изготовить сколько-нибудь надежное плавательное средство. Блейд подозревал, что как раз в конце этого срока лорд Лейтон вытребует его обратно, и дело кончится тем, что он сможет добавить к своему докладу только одну фразу: «потел три месяца, чтобы убраться с этого проклятого острова и сдохнуть в океане».