Ветры Катраза - Лорд Джеффри - Страница 41

Эта тропа была узкой и вела сквозь глухую чащу прямо на север. Они ехали по ней часа два, потом миль десять двигались в водах мелкого ручья и снова выехали на тропку, явно звериную. Блейд понимал, что его спутница запутывает следы; но как ей удавалось ориентироваться в густом и темном лесу, куда почти не проникал свет луны и звезд? По узким тропам и ручью они могли перемещаться только гуськом, и Блейд гнал своего скакуна, полагаясь скорее на слух, чем на зрение — заводной манлис девушки то фыркал, то хрустел сухим валежником, которого здесь хватало. Словно почувствовав его сомнения, дочь Фарала обернулась и произнесла:

— Я хорошо знаю эти места. Бывала тут на охоте… Скоро мы подъедем к северному краю плато — и надо до рассвета подняться на следующее. Там голый склон, видно издалека…

Неожиданно лес кончился и началась пустынная каменистая местность, которая постепенно повышалась к северу. Потом возникла скалистая стена, уходившая вверх, насколько мог представить Блейд, тысячи на четыре футов. На первый взгляд это препятствие казалось непреодолимым, но его спутница уверенно направила скакуна в темную расселину, которая вывела их маленький караван на довольно широкий карниз, круто уходивший вверх. Манлисы двигались тут небыстро и с предельной осторожностью, но переходы по таким горным тропам были им явно не в диковинку. Горизонт на востоке еще только начал светлеть, когда они перевалили за край стены и очутились на новом плато.

Здесь также рос лес, и он показался Блейду куда более диким, чем тот, что они миновали ночью. Иногда строй огромных, похожих на сосны деревьев раздавался, чтобы освободить место камню — чудовищному гранитному валуну, возносившему свою округлую спину над темными кронами. Кое-где журчали ручьи, прокладывая путь меж узловатых корней и глыб помельче, размером в ярд или два; они были мелкими и неторопливыми, с чистой прозрачной водой.

Стало уже совсем светло, когда они сделали привал у подножья одного из огромных валунов, вблизи ручья. Оба уже давно дрожали от холода, и девушка первым делом взялась за мешок. В нем были две пары сапог и шерстяных штанов, шерстяные рубахи и куртки на меху. Спутница Блейда, разложив одежду на две кучки, выпрямилась и потянула через голову свое платье; потом замерла и нерешительно взглянула на разведчика.

Тот ухмыльнулся, поняв причину ее затруднений. Видимо, женщины в этих северных краях были воспитаны иначе, чем териотки, отнюдь не смущавшиеся своего обнаженного тела.

— Поднимусь на скалу, — сказал он, кивнув в сторону валуна. — Огляжу местность.

Девушка облегченно вздохнула.

Стараясь согреться, разведчик бегом взобрался на огромный камень. Серебристо-голубоватый солнечный диск уже парил над восточным горизонтом, заливая светом безбрежный хвойный океан. Деревья нескончаемой полосой тянулись к западу и востоку; на севере, милях в пятидесяти, высилась новая скалистая стена. Вероятно, плоскогорья шли уступами, одно за другим, повышаясь каждый раз на три-четыре тысячи футов. Блейд повернулся к югу и прикинул, что они удалились от края обрыва не меньше, чем на десять миль. Там, за остроконечными зубцами утесов, прикрытая легким утренним туманом, лежала страна Мит'Канни; где-то там высилась башня Фарала Каменное Сердце, который уже обнаружил, что лишился и сына, и дочери. Что ж, зато власть осталась при нем…

Он спустился вниз. Его спутница уже переоделась и даже разложила костер; в котелке булькала вода, в воздухе плыл соблазнительный мясной запах, на чистой тряпице лежал каравай хлеба. Блейд натянул штаны и рубаху прямо поверх туники, переобулся и присел к огню, наслаждаясь теплом.

Девушка, помешивая варево в котелке, стояла к нему в профиль. Крепкая, сильная — и в то же время гибкая, она выглядела очаровательно в плотно облегающих стройные ноги лосинах, рубахе с открытым воротом и коротких сапожках. На миг Блейду показалось, что он вывез свою очередную подружку на экзотический пикник куда-нибудь на север Канады; там, за скалой, — шоссе, где остался взятый напрокат автомобиль, который за час-полтора домчит их в ближайший городок, к магазинам, барам, телефону, уютному номеру в гостинице и прочим благам цивилизации.

Он шумно перевел дух. Нет, за скалой не было ни машины, ни асфальтированного шоссе, и из этой Канады он не мог улететь в Лондон на сверкающей серебристой птице, в мягком кресле, с рюмкой виски на подлокотнике…

— Как тебя зовут? — спросил Блейд девушку.

— Ты даже этого не знаешь? — она удивленно воззрилась на него, потом махнула рукой. — Ах да, откуда… Ты мог прожить тридцать последних лет на другом краю континента и даже не знать, что у князя Фарала появилась дочь, а у тебя — сестра… — Она сделала паузу, потом сообщила: — Фарна — мое имя. А твое?

— Ты даже этого не знаешь? — поддразнил ее Блейд, но не без задней мысли: а вдруг имя брата для нее — не тайна?

Но Фарна только отрицательно покачала головой и вздохнула.

— Нет, не знаю… Рассказывали, в молодые годы отец совершил грех… взял чужую женщину. Она сумела сбежать и родила сына… тебя… неведомо в каких краях… — она снова вздохнула; лицо ее было печальным. — Няньки мои говорили тайком, что у меня есть старший брат… где-то далеко-далеко…

Блейд пристально взглянул на девушку.

— А что тебе до этого брата, который где-то далеко-далеко? Стоило ли из-за него менять уютный дом на эти дебри? — он повел вокруг рукой. — Стоило ли спасать бастарда, изгоя?

— Изгой… Пусть изгой, но свободный! А я? Ты думаешь, легко быть дочерью человека с каменным сердцем? — внезапно она закрыла лицо ладонями и всхлипнула. — С тех пор, как умерли мать и старые мои няньки, ты — все, что у меня осталось… надежда на тебя… мечта о тебе… — по ее щекам катились слезы. — Отец сказал, что пора найти мне мужа, из знатных Мит'Канни… такого же каменного, как он сам… — она уже рыдала навзрыд. — Брат, брат! Пожалей меня! Не прогоняй!

Блейд уже все понял. Он поднялся, обнял Фарну за плечи, потом заставил присесть рядом с собой и начал ласково поглаживать по спине. Она затихла, спрятав лицо у него на груди и неровно, со всхлипами, вздыхая.

— Меня зовут Ричард…

— Ризад… — переиначила она по-своему. Язык был тот же самый, что на островах, но выговор — более резким; вместо протяжного «Рисарс» получалось твердое «Ризад», да еще с ударением на втором слоге. Ничего, пусть будет Ризад, решил Блейд.

— Значит, Фарна, ты неплохо относишься к санурам? — спросил он, продолжая нежно поглаживать девушку.

— Не знаю… Никогда не видела сануров…

— Я — санур.

— Ты — мой брат. Нур, санур или сахралт — неважно… Ты — мой брат, и ты — сильнее всех… Сильней Ристела, которому отец собирался меня отдать…

Вот оно что! Да, Ристел был бы тем еще подарком для этой девочки!

— Небо покарало отца за тот грех, — шмыгнув носом, сказала Фарна. — Он брал многих женщин нашего племени, но ни одна не подарила ему дитя… Кроме моей матери. Он ждал сына… няньки говорили, что он страшно разгневался, когда впервые меня увидел… Потом привык. И все требовал у матери — сына, сына, наследника… Но мать умерла. Давно… десять лет назад.

Слушая эту нехитрую исповедь, Блейд покачивал головой. Да, ничто не ново под луной! Жестокие отцы, несчастные дочери… Или наоборот — как у короля Лира… Разбитые сердца, исковерканные судьбы… Безволосым двуруким нравится терзать друг друга; видимо, это их любимое занятие. У хадров жизнь куда проще…

Внезапно Фарна подняла порозовевшее лицо и внимательно посмотрела на Блейда, потом протянула руку и робко коснулась его щеки.

— Мне говорили, что ты старше меня… намного… — нерешительно произнесла она. — Но ты выглядишь совсем молодым!

— Я старше тебя на пятнадцать лет, девочка, — Блейд ласково улыбнулся. — Но я всегда слушал свою старую няньку, пил молоко и вовремя ложился спать. А это, видишь ли, очень полезно для здоровья.