Сага о живых и мертвых - Валин Юрий Павлович - Страница 5

Давно это было. Год уже прошел, можно считать. С тех времен только мешочек с украшениями и остался. Тогда Леди побрякушки заставила снять, по жалкой сережке в каждом ухе только и разрешила оставить. Ну, драгоценности, конечно, законными трофеями считались. Только потом, когда Леди со своими на Север ушла, оказалась, что побрякушки Раткины передали на хранение новой хозяйке. Син как-то предлагала ученице камешки в ушах поменять, да Рата отказалась. Что там менять? Сейчас в правом ухе два прокола осталось, в левом один-единственный. А ведь было, как положено — от мочек до самого верха уха украшения красовались. Тяжело, конечно, столько серебра и камешков таскать, зато шикарно. Высмеяла Леди безжалостно, почему-то елкой-недоростком обозвала. А зря, между прочим. Шикарный обычай на Редровых островах был. Здесь так не носят. И Дурень тогда с интересом посматривал. Вспоминает он тот день лихой или нет?

Рата перешла по узкому пешеходному мостику Гвоздичный канал. В пахучем канале, конечно, только сумасшедший купаться станет. Ученица резво свернула направо, подальше от домов, выросших вдоль осевшей Внешней стены. Окраина города. По вечерам здесь опасно — ограбят, а то и прирежут. Ну и девчонки, конечно, свое отгребут. Да и дикие дарки сюда наведываются — внешняя стена охраняется символически, только на башнях стражники дремлют. Дарков Рата не сильно опасалась — до сумерек время еще есть.

Ручеек вытекал прямо из густых кустов — непролазные заросли тянулись от самой стены. Вода чистая, вонь от канала, куда впадает ручеек, сюда не доходит. Чего еще неизбалованной девушке желать? Тем более, когда на твоем теле отметины есть, которые посторонним лучше не видеть.

Рата огляделась, быстро содрала одежду. Не забыв прихватить оружие, перепрыгнула через жесткую кромку осоки, плюхнулась в воду. Уф, прохладненько! Если присесть, то как раз по горло будет. Рата зачерпнула из-под ног песок, прошлась по смуглым рукам-ногам. Мыться мешал кинжальчик — миниатюрное оружие, длиной в ладонь. Игрушка — не слишком удобная, треугольного сечения, рукоять, лезвие, хоть и обоюдоострое, но предназначенное скорее резать, чем колоть. Рата и резала, в основном фрукты. Ну, а насчет оружия… так кинжальчик скорее память, а не оружие. Случилась как-то жутко магическая ночь в жизни Раты. У-у, — о том случае только в песне и рассказывать. Все равно, кроме тех, кто там был, никто не поверит. После той ночи Ратка на память этот кинжальчик и выпросила бесстыже. Надо признать, Леди иногда доброй бывала. Почти как Дурень. Может, потому, что он очень добрый был, и Леди к соплячке снисходительно относилась?

На эту тему Рата раздумывала часто. И обычно настроение от этого только портилось. Ведь ушли они давно, а ты все словно споришь с ними, да оправдываешься. И хочется верить, что Леди к тебе, как к человеку, относилась. Пусть и к слабому и сопливому, но человеку. И все будто доказываешь ей что-то, все себя воспитываешь, хотя рычать «упал-отжался» уже некому. И с Дурнем все разговариваешь, губами шевелишь. Ой, сама ты дура-дурища.

Когда посвежевшая Рата скорым шагом подлетела к калитке, запас времени еще оставался, но символический. Солнце озаряло лишь самую верхушку огромного тополя, что рос у ворот дома купца Рудна. Старый дом располагался в тупике у Обводного канала, место спокойное, зажиточное. Когда-то семья Рудна была известна в городе своей торговой сноровкой, потом обеднела, и сейчас суровая Син только-только выводила семейное дело к былой доходности.

Рата стукнула кованым кольцом в истертые доски.

— Пришла? — шепеляво осведомился шестилетний Бом, младший братишка хозяйки, и принялся возиться с засовом.

— Как служба? — осведомилась Рата, заскакивая в калитку.

— Спокойно все, — солидно заверил мальчишка. За поясом его торчала коротенькая, но крепкая дубинка. Рата сама помогла ее вырезать на замену игрушечному деревянному мечу. Бом решительно взял на себя роль командующего гарнизоном родного дома и относился к своим обязанностям с предельной серьезностью. Перед сном проверял запоры на воротах и обеих калитках, да и днем не упускал случая прогуляться патрулем по саду и вдоль заборов. Рату это смешило, но самую капельку. Как и все, кто имел счастье пообщаться с Леди, мальчишка усвоил военно-героические манеры на всю жизнь. Кроме того, Бом действительно являлся единственным мужчиной в доме Рудна. Понятно, защитник.

К настоящим воинам Рата относилась с уважением. На Редро трусов сроду не жаловали. Да они там и не рождались. Сплошь смелыми да удачливыми были герои-пираты Редро. Хм, ну пока не столкнулись с бойцами Леди.

На ступеньки крыльца вышла Син. Посмотрела неодобрительно. В домашнем платье, миниатюрная и симпатичная, хозяйка выглядела как-то несерьезно. Разве что взгляд всегда суровый. Прямо тетка двадцатипятилетняя.

— А я что? — сказала Рата. — Я уже давно здесь.

— Вижу. Причешись, пока волосы не высохли. И ужинать идите. Воинство балованное.

За ужином мачеха Син, женщина дородная и говорливая, пересказывала новости с рынка. Опять ходили слухи о возвращении короля с Желтого берега. Ходили слухи, что прибудет лично через месяц или два и приведет все уцелевшие корабли. Правда, об этом болтали и раньше. Слухов в Глоре всегда ходило с избытком. Еще раньше врали, что короля захватили в плен и требуют выкуп то ли пираты с Птичьих островов, то ли взбунтовавшиеся «желтки». Бездарная выдумка. «Желтков» Рата прекрасно знала — более хилых и миролюбивых людишек на всём Океане не сыщешь. Рабские душонки. Куда им королей захватывать да выкуп требовать? Да ну его, этого короля. Про него саги складывать начнут не раньше, чем через сотню лет, когда моряки забудут, как он весь Великий Поход джин жрал да пинки от Командора терпел.

Рата проглотила фаршированные перцы и заерзала, дожидаясь разрешения встать из-за стола. Бом тоже нетерпеливо вертелся — во дворе смеркалось, самое время сагу-сказку послушать. Рата рассказывала охотно — мальчишка слушателем был хорошим, вдумчивым, с критикой не стеснялся. Частенько и мать его присаживалась рядом на облезлые овечьи шкуры, разостланные под навесом. Охала да вздыхала. Син слушала редко. Чаще сидела над конторскими книгами.

Бом умоляюще посмотрел на сестру, попытался сползти с табурета.

— Да посиди, меня послушай! — сердито одернула мать. — Ведь про короля рассказываю. Уродился торопыгой. Весь в дядюшку. Лишь бы шляться да бродяжничать.

Син кинула на мачеху гневный взгляд:

— Пусть идет, пока штаны не протер. Бом, проверяй запоры и живо спать. Сегодня без посиделок обойдешься. Мне с Ратой поговорить нужно.

Мальчишка понимающе кивнул, подхватил у дверей дубинку и двинулся в вечерний дозор.

Мачеха подождала, пока закроется дверь, и жалобно сказала:

— Что я такого сболтнула? Я ведь только…

— Посуду со стола убирай, — кратко приказала Син.

В доме была одна хозяйка, и вовсе не старшая по возрасту из женщин. Иной раз Син об этом очень жестко напоминала. Ой, непростые у нее с мачехой отношения. Вот только почему? Что у них такое раньше получилось? О хозяине — в смысле, о старом купце Рудна, — не упоминают ни как о живом, ни как о мертвом. Старший брат (его Рата видела один единственный раз, когда драккар, на котором парень плавал, в порт ненадолго заходил) тоже об отце ни словом не упоминал. Тайна какая? Рату мучило любопытство, но сколько ни подслушивала, так и не разгадала семейную тайну. Впрочем, то загадка неинтересная. Куда интереснее, о чем это госпожа разговаривать собралась? Настроение у нее паршивое, что странно. Из конторы госпожа вроде бы в хорошем расположении духа уходила.

Син не торопясь допила кислое молоко, кивнула. Вышли во двор. Хозяйка молча показала на овчинные сидушки. Рата уселась и приготовилась получать выволочку. Вот только за что?

— Пока ты с кавалерами купаться бегала, приходил младший Торм, — сухо сказала Син. — О тебе спрашивал.